– Ну-ну, киса. Ну все. Все. Отдай.

Они просидели перед развороченным шкафом час. Ивана уткнулась Марко в плечо и плакала, пока в теле, кажется, совсем не осталось воды, а потом жадно пила стакан за стаканом из-под крана, которые Марко приносил и приносил с кухни. Потом он помог ей разыскать старую дорожную сумку и несколько оставшихся от прошлых жильцов полиэтиленовых пакетов. Вместе они рассовали одежду по сумке и мешкам, а когда темнота за окном разбавилась мутным светом от готового показаться из-за горизонта солнца, вместе пошли во двор, чтобы вынести прошлое в угол двора, где вплотную к кустам стояли мусорные баки. Ивана проводила взглядом последний пакет и спросила:

– У тебя сигарета будет?

– Давай домой дойдем, киса, тут небезопасно.

Ивана придержала его за рукав.

– Маки… подожди. Послушай. Давай… давай договоримся? Я тебе кое-что расскажу. А ты не будешь меня ругать. Ты ведь не будешь меня ругать?

Марко хотел отмахнуться и сказать, что некогда сейчас такие разговоры разговаривать, и вообще, «я тебе мамашка твоя, что ли, совсем дура, бре, или как»? Но вместо этого почему-то пожал плечами: давай, мол.

– Это про аэродром, – начала Ивана, но не закончила.

Взвизгнула. Кусты зашевелились.

Марко схватил ее за руку и больно дернул в сторону, заставляя отшагнуть и заслоняя спиной. Рука потянулась в карман куртки, но пистолет был потерян где-то на бегу. Марко не успел убрать руку, когда кусты заговорили.

– Не надо, – сказал мужской голос. – Не стреляйте. Я выйду. Буду держать руки на виду.

Кусты зашевелились. Из них вышел высокий плотный мужчина с залысиной на широком лбу. Он держал руки в воздухе ладонями наружу.

– Я Богдан, – сказал он. – А вы?

Марко не сразу ответил. Сначала потребовал, чтобы незнакомец вывернул карманы и снял куртку – даже в темноте было видно, что кожаную и дорогую. Когда убедился, что оружия при мужчине нет, спросил:

– Чего тут сидишь, отец?

– Я искал семью. Ехал с другого конца города еще когда все только начиналось. Потом пришлось пешком. Застрял здесь во время перестрелки. Послушайте, я знаю, что вы не местные. Видел, как сначала вы, а потом вы бежали к дому. Я вам расскажу, как тут все устроено. Только пустите меня в дом до утра. Ценного у меня при себе ничего, все раздал, но информацией заплачу.

Марко не собирался выкладывать свою историю в ответ незнакомцу, но Ивана сказала из-за его спины:

– Мы ищем друзей. Нас во время обстрела разделило.

– Стреляли у башни?

– Да.

– Я вам смогу помочь.

Они вернулись в квартиру втроем. По совету Богдана шли быстро по самым темным участкам и старались, насколько возможно, держаться вне зоны видимости из окон. На этаж поднялись тихо. Ивана поспешила закрыть изнутри дверь все на тот же ветхий замок, а Марко с Богданом для верности придвинули к двери комод из спальни.

На кухне не нашлось ни чая, ни кофе, поэтому по кружкам разлили кипяток, а Марко помялся, но предложил разделить оставшиеся макароны на всех. Богдан поблагодарил сдержанно, а на еду набросился, как будто двое суток ничего не ел. Возможно, он и правда двое суток ничего не ел. Курева при нем тоже не было, так что одну сигарету пустили на троих по кругу.

– На башне снайперы, – начал Богдан. – Они контролируют район.

Он рассказал все то же, что Алисе в это время рассказывал Игорь. О том, как на башне засели несколько стрелков, которые почему-то решили взять под опеку местных жителей и шугали новообразовавшиеся банды. Что Иване с Марко повезло не попасться местным: с того времени, как на районе появились мародеры, чужаков не привечали и, в лучшем случае, погнали бы прочь из района, а в худшем могли и выстрелить.

– Не все с этим согласны, но кто не согласен, помалкивает. Что случилось у башни?

– Да там два джипаря подъехали. Вроде в местных стреляли, а потом, я так понял, в башню хотели пробраться.

– Это мародеры. У них тут война за территорию.

– А у кого сейчас нет?

– Тоже верно.

Сговорились подождать до следующего дня и пойти к башне, чтобы попытаться найти хотя бы след тех, кого потеряли в хаосе стрельбы.

– Со снайперами я сам переговорю, – пообещал Богдан. – Знаю, как с такими людьми разговаривать.

– А чего тогда раньше сам за себя не переговорил?

– А я переговорил. Собирался выбираться из района. Они сказали, что помогут. А потом мне показалось, что я увидел сына. Не успел догнать. На меня напали с молотком, пришлось ввязаться в драку. Спрятался, чтобы переждать. Дальше вы сами знаете.

Может быть, если бы все не были так вымотаны, кто-то сложил бы два и два. Но никто не сложил.

До утра успели подремать по кроватям и диванам. Проснулись, когда утро уже вступило в свои права. Все втроем подошли к окну посмотреть. Редкие люди выбирались на улицы, кто с собаками, кто с пакетами мусора.

Богдан сказал:

– Надо собираться.

Но через пятнадцать минут над районом уже кружили листовки. Марко открыл рассохшуюся деревянную створку, чтобы словить одну, но никак не мог ухватить ни одного листка.

– Маки, – горячо выпалила на ухо Ивана. – Мне все еще нужно кое-что тебе рассказать.

– Киса, не сейчас. Не видишь, какие дела творятся? Ты почитай!

– Но очень нужно именно сейчас!

Марко отмахнулся. Повернулся к Богдану и спросил:

– Чего, спустимся, может? Узнаем, что там?

– Подожди. Видишь – люди выходят, чтобы подобрать. Заметят еще в подъезде. Переждем и пойдем.

Не пошли.

Рванула башня. Ивана взвизгнула и прижалась к руке Марко. Люди с улиц, которые выходили, чтобы подобрать листовки, и по не вытравливаемой даже войной балканской привычке тут же и останавливались, чтобы хотя бы обсудить друг с другом новости, бросились кто куда, прикрывая руками головы.

– Это, бре, что?!

– Это армия.

– Какая, на хер, армия! Ее ж тут нет!

– Возможно, иностранная.

– Город взрывать?!

– Нет. Они сняли точку на башне. Дрон. Но не думаю, что будут город взрывать.

– Ты до фига умный такой откуда?

– Служил. Успокойся.

Марко было рыкнул, но Богдан так на него посмотрел, что возмущение встало поперек горла и Марко закашлялся.

– Сейчас никуда не пойдем. Самое разумное – пересидеть здесь, пока не станет понятно, что дальше. Если других взрывов не будет, значит, действительно точку снимали. Будут входить в район. Побежим сейчас – напоремся, могут принять не за тех.