В слове «Отче» очень много архаического подтекста – это действительно отец, который все озаряет и преображает своим светом. Бога назвали Отцом не после философских дебатов – это был порыв, идущий из глубочайших недр человеческой души. Бог, который есть любовь – что это за Бог? Каково это – в чужом, враждебном, преисполненном ненавистью, отторжением и неприязнью мире (ср.: лес как символ бессознательного) вдруг осознать, что в основе всего лежит любовь и высшее существо тебя любит. Вы можете это представить? В древнем мире все было намного откровеннее: зло не прикрывалось масками, было много физической боли, насилия, убийств, смертей, пыток, искалеченности. И вот в контексте этой звериной жестокости вдруг оказывается, что первопринцип всего – это любовь. Как отпускало душу человека… Наше бытовое житейское ожесточение не идет ни в какое сравнение с ожесточением древним. И на фоне такого состояния сознания – вдруг из леса, который наводит ужас – появляется Отец. Это может хорошо понять маленький ребенок, особенно если он заблудился или попал во враждебную стайку ребятишек, которые начали издеваться над ним – и вдруг он видит отца. Представьте, каким сильным должно быть движение его души – радость от того, что он его видит, ведь ребенок все чувствует острее. Православный Господь назван Богом Отцом именно из-за силы этой радости, которую мы должны испытывать при встрече с Ним, чтобы запечатлеть эту радость, смешанную с доверием и открытостью. Только в богооставленности мы находимся в состоянии полного отчаяния.

Далее – «сущий на небесах». «Иже еси на небеси» – это церковно-славянский вариант, («иже» – союзное слово со значением «который»).

В: «Сущий на небесах» – это отделение?

А: Как у тебя язык поворачивается задать такой вопрос после всего, только что сказанного?

В: Мы-то здесь – на земле.

А: Где – здесь и кто – мы?

В: Он может быть и на небесах и внутри нас?

Д: Там, где Бог есть, там везде небеса.

В: А что тогда такое – «небеса»?

А: Даша сказала очень глубокую вещь: не Бог там, где небеса, а небеса – там, где Бог.

Д: Разделение на «небеса» и «не-небеса» есть только в нашем сознании. Если мы приходим к ощущению Бога, к единству с Ним, тогда неважно, где мы находимся, потому что тогда Бог – везде. Разделенности уже нет. Это просто внутреннее ощущение. Человеку, живущему с Богом в душе, и в самом пекле все будет нипочем, потому что он будет жить с ощущением, что он – на небесах. Может быть, здесь, в молитве, Иисус указывает на эту разделенность, которая существовала (и существует) в человеческом сознании? Ведь в те времена было представление о том, что есть Бог на небесах и есть мы – на земле. Как это можно соединить? Получается, что существует условное деление: верх-низ. А когда мы приходим к ощущению Бога, «верх» и «низ» исчезают.

А: Есть такой дзенский афоризм: «Между Буддой и демоном нет разницы».

Д: Люди представляли небеса отделенными от себя. Но если Бог – везде, то и небеса – везде.

У: Здесь важно еще слово «сущий»: это постоянное, неотъемлемое, непреходящее совершенство.

А: Я все ждал: ну кто же на это слово обратит внимание? Так что же такое «сущий»?

У: «Сущий» – это очень сильная аффирмация бытия, непреходящести Бога.

В: Мне казалось, что «сущий» – это имеющий свою суть.

А: Да, это так. Что такое «суть»? Бытие или что-то другое? «Сущее» – это существующее в своей сути. Сущее – это противопоставление не-сущему, обладающему только видимостью существования, его иллюзией. И когда мы эту иллюзию развенчиваем, то остается только то, что неподвластно распаду. Сущее и существующее – вещи разные. Нечто может существовать, но при этом не быть сущим.

Агни-чакра букв. «огненный круг» – самый незатейливый пример, используемый буддийской логикой для доказательства того, что иллюзия может иметь видимость реального существования. Буддисты говорят, что все, что мы видим вокруг, имеет такую же нереальную природу, как круг, который мы видим перед собой, когда крутим горящей палкой. Возникает иллюзия круга, который они и называют Агни-чакрой. Все не-сущее обладает таким же псевдосуществованием, каким в наших глазах обладает этот огненный круг – просто из-за специфики, из-за аберрации нашего восприятия, подверженного склонности видеть сущность там, где имеется только видимость. Эта склонность, однако, может быть подвержена трансцендентальному анализу с последующим развенчанием этой иллюзорной видимости.

В: «Суть» – это антоним «иллюзии»?

А: Да. Сущий – означает «обладающий действительным, устойчивым, основанным на самом себе бытием». А что же такое небеса? Ч. Трунгпа говорил, что Бог в буддизме – это пространство. Глубину этого высказывания можно понять, анализируя слова «сущий на небесах». Имеется в виду не физическое пространство, а пространство как первоэлемент. Представьте себе, что вы стоите на берегу бескрайнего океана и видите вдалеке линию горизонта. А ведь океан не заканчивается линией горизонта. Если бы нам нечем было это представить, как бы мы смогли проинтерпретировать зрительные образы, увидев в них эту глубину? Чем мы чувствуем расстояние? Где мы его чувствуем?

Д: То есть все находится внутри. Если его нет внутри, то его нечем воспринять снаружи? Интересно было бы пережить такой опыт.

А: Это очень легко. Посмотрите, например, на этот японский пейзаж. Когда мы видим в нем кусочек картона, на который нанесены слои краски, мы не привносим пространство, но когда мы видим все то, что на нем нарисовано – небо, цветки сакуры, вершину Фудзи, – мы это пространство привносим сюда, свое внутреннее пространство, делая его внешним, овнешняя его. Это еще легче сделать, закрыв один глаз. Важно понять первичность внутреннего пространства по отношению к внешнему: внешнее – это только проекция внутреннего. Представьте себе эту безбрежность. Самый главный атрибут пространства – это его бесконечность, то, что оно способно вместить в себя абсолютно все. Понять это очень непросто. Можно ли пространство загрязнить, можно ли его испачкать? Нельзя.

Д: Тогда откуда искажения пространства? Откуда отсутствие ощущения его безбрежности и безграничности? Это не есть его искажение?

А: Можно ли пространство ограничить?

У: Можно наставить всяких перегородок.

Д: И внутри можно сделать то же самое.

А: Совершенно верно. Вот мы получили эту ограниченность пространства. Что с ней можно сделать? Можно взять чашку и разбить ее. Это очень известный пример просветления. Во многих буддийских текстах в качестве иллюстрации ограниченности сознания приводят пример с кувшином[45], стенки которого ограничивают, отделяют одну часть пространства, внутреннюю, от другой, внешней. Но кувшин разбивают, и граница между внутренним и внешним пространством исчезает. Оказывается, что эта граница не была сущей, а сущим было само пространство, которое нельзя запачкать, нельзя исказить, ограничить, сделать его конечным.