Еще чуть дальше к северу, на западной стороне пересечения с улицей Джалан Рамли, стоит здание Menara Hap Seng (бывший MUI Plaza). Несколько десятилетий там располагалась штаб-квартира разорившегося миллиардера Ху Кай Пенга. Он впал в немилость у Махатхира в 1980-х и перестал получать государственные концессии. Падение Ху показывает, что государственная дисциплина не была чужда Малайзии – только направляли ее совсем не на соответствующие ей цели{313}.

По правую сторону дороги, сразу за линией баров со стриптизом, находится комплекс Rohas Perkasa, который построил Азми Ван Хамза, разорившийся еще до азиатского финансового кризиса магнат из числа бумипутра{314}. Подобно многим другим, Азми разбогател и прогорел на недвижимости.

Следующее здание к югу от нас – штаб-квартира компании Wisma Hong Leong, принадлежащей Квек Ленг Чану. Свои миллиарды он нажил в банковском бизнесе и недвижимости, хотя время от времени, как любой малайзийский олигарх, занимался и промышленностью: выпускал воздушные кондиционеры, выполнял заказы на прокатку стали и доработку полупроводников. В некотором смысле этот получивший образование в Лондоне юрист больше других соответствует принятому в Малайзии представлению о крупном промышленном предпринимателе, хотя по южнокорейским стандартам он и близко к тому не подходит.

Возвышаясь над сигарообразным офисом Квека, перед нашим взглядом проплывают всемирно известные башни-близнецы Petronas. Их построил человек, ни разу в жизни не запятнавший свои руки физическим трудом{315} Ананда Кришнан, одаренный предприниматель – второй по богатству человек в Малайзии. Долгие годы он наживался на единолично получаемых им правительственных концессиях, которые включали монополии на букмекерскую деятельность, нефтяные и газовые франшизы, лицензии на поставку электроэнергии, развитие мобильной связи и частного телевидения. Ему было даровано право на редевелопмент столичного ипподрома, где он и принялся возводить свои знаменитые башни. Когда во время азиатского финансового кризиса миллиарды долларов, ежегодно поступавшие из государственного бюджета, не смогли целиком удовлетворить нужды Кришнана, правительство Махатхира поспешило ему навстречу и заставило государственную нефтяную компанию выкупить у него права на строительство небоскребов.

Кришнан олицетворяет собой апофеоз модели развития, созданной Махатхиром. Он ведет свой бизнес достаточно хорошо, чтобы вытеснить всех домашних конкурентов, почти никогда и ничего не производит и не конкурирует на внешних рынках, а в отсутствие экспортных ориентиров оказался непревзойденным в умении убедить политических лидеров страны, что он как никто другой ценит их внимание и расположение{316}. Все, что ему требуется в технологическом плане, – от американского архитектора для проектирования Twin Towers до стальных конструкций для базовых станций в сетях мобильной связи, – он покупает за границей. В 2011 г. бизнес-империя Кришнана оценивалась в $ 15 млрд, а его вклад в экономическое развитие страны был значительно меньше{317}.

Наша машина пересекает Джалан Рамли и движется мимо башни UBN на запад (долгое время самое дорогое в Куала-Лумпуре офисное пространство) к отелю Shangri-la. Это вотчина Роберта Куока{318}. Он был тем, кто модернизировал в Малайзии колониальную систему, основанную на ренте, прибрав к рукам плантации и торговлю сырьем. Куок выиграл первые правительственные концессии на торговлю и переработку защищаемых государством основных пищевых продуктов. Со своим капиталом в $ 16 млрд он богатейший человек в государстве, хотя в 1970-х гг. уже перебазировался из Малайзии и распределил свое состояние среди аналогичных бизнесов по всей Юго-Восточной Азии. Действительно, Куок уникальный экземпляр предпринимателя в этом регионе. Но если он когда-либо что-то и производил, так это мешки из хлопка.

Мы подъезжаем к пересечению с улицей Джалан Ампанг, которая ведет к находящимся по правую сторону, за башнями-близнецами, виллам крупнейших в Куала-Лумпуре миллиардеров и королевской резиденции{319}. Продолжая двигаться вдоль Джалан Султан Исмаил на север, можно вскоре увидеть архитектурные надгробные памятники азиатскому финансовому кризису – стоящие в запустении постройки, начатые, чтобы продлить улицу еще дальше к северу, но так и не законченные даже спустя 15 лет после завершения кризиса. В отличие от Южной Кореи, Юго-Восточная Азия не смогла подняться после кризиса туда, где находилась до него.

Сразу за отелем Concorde виден фундамент предполагаемого отеля Ritz Carlton, голубой мечты Винсента Тана, еще одного олигарха, разбогатевшего на игорном бизнесе и недвижимости{320}. Слева и чуть дальше вдоль Джалан Ампанг – строительная площадка законченного наполовину отеля Duta Grand Hyatt. К северу от перекрестка и чуть восточнее стоит ряд законченных фрагментов того, что могло бы стать RHB Vision City – злополучный проект, почти под стать «Концепции-2020», выдвинутой Махатхиром. Vision City начали строить в середине 1990-х – это была первая инвестиция в недвижимость, сделанная финансовым олигархом Рашидом Хуссайном. Этот исполинский комплекс зданий, занимавший площадь в пять гектаров, был задуман как совместный проект с Daewoo. которая, как предполагалось, вложит в него все свои строительные ноу-хау{321}. От Хуссайна, самого одаренного мусульманского предпринимателя в своем поколении, никогда не требовали ничего производить, как и от его коллег по бизнесу{322}.