Было несколько вариантов нападения на «Крепость Европу», как гипертрофированно определял Гитлер находившийся под его властью континент. И абвер должен был, конечно, в первую очередь выяснить, где вообще и в каких масштабах западные союзники ведут подготовку к вторжению. Абвер смог дать главнокомандующему немецкими войсками на Западе некоторые наметки на этот счет, но в вопросе о том, где и когда, он так же, как и другие разведслужбы, блуждал в темноте. Результаты поиска были бы бесспорно лучшими, если бы местные органы полиции безопасности и СД во Франции не относились безразлично к собранным материалам. У шпионов и участников Сопротивления, арестованных СД и гестапо, изымалось очень много донесений, чертежей, схем и других документов, из которых можно было многое узнать. Но из-за нехватки квалифицированных специалистов у этих двух ведомств материалы оставались непроработанными. Вместе с тем сотрудники абвера к этим материалам не допускались.

Начальник отдела III «Вест» фронтовой разведки подполковник Райле и начальник отдела разведки штаба главнокомандующего войсками на западе полковник Майер-Детринг попытались договориться с местным начальником тайной полиции штандартенфюрером СС Кнохеном о том, чтобы разрешать военным специалистам оценку материалов вражеской агентуры. Кнохен вначале согласился с этим, и документы начали поступать в Абвер. Но это взаимодействие внезапно прекратилось. Райле попытался напомнить Кнохену об их договоренности, но тот без обиняков заявил, что он пришел «к другому мнению». А все это объяснялось тем, что военная тайная служба — абвер к тому времени (начало февраля 1944 г.) была уже списана со счетов, а адмирал Канарис снят со своего поста.

И если вопреки всему даже тогда военные разведчики сумели добиться значительных успехов, то это было всецело заслугой фронтовой разведкоманды III «Вест», упорно продолжавшей свое дело. В зимние месяцы 1943/44 гг. на основе довольно надежных сообщений своих агентов удалось установить, что вторжение на континент начнется из Англии. На это указывали усилившееся движение американских военно-транспортных судов с войсками в Англию, а также радиограммы нескольких наших агентов, работавших на Британских островах и сообщавших о большом скоплении войск и кораблей в портах Южной Англии. Нетрудно было догадаться, что вторжение будет осуществляться через Ла-Манш. Однако в начале 1944 г. абвер мог опираться только на сообщения, которые допускали определенные выводы, но не давали точного ответа на вопросы, поставленные военным руководством. Тем не менее, по сведениям нашей контрразведки, центры вражеских тайных служб, сосредоточенные в Лондоне, с некоторого времени серьезно активизировали деятельность своих шпионов в районах вокруг Парижа и оттуда к побережью в направлении на Канн и Шербур. Когда же в первой половине 1944 г. участились налеты вражеской авиации и планомерные бомбардировки железных дорог, мостов и важных транспортных узлов в указанном районе, то окончательно укрепилась уверенность в том, что попытка вторжения наиболее вероятно произойдет на побережье западнее устья Сены. Разумеется, следовало бы сделать аэрофотоснимки тех британских гаваней, где накапливались силы вторжения, но за западе у нас уже не было такой авиации, которая могла бы это осуществить. Поэтому приходилось ориентироваться на доклады доверенных лиц и агентов, а также не в последнюю очередь на службу радиоподслушивания.

Наши надежные агенты в начале 1944 г. докладывали, что между лондонской радиостанцией Би-би-си и формированиями французского Сопротивления существует договоренность о том, каким образом и с помощью каких условных фраз они будут оповещены о готовности к «дню Икс» и о времени начала вторжения. Для каждого формирования была установлена своя, только ему понятная условная фраза вполне безобидного содержания. Самыми главными фразами были две строки из поэмы Верлена «Осенняя песня» («Chanson d’automne»). Первая строка звучала так: «Les Sanglots longs des violons d’automne…» («Долгие всхлипы этих скрипок осенних…») и должна была быть передана 1-го или 15-го числа месяца вторжения. Вторая часть сообщения: «blessent mon сoeur d’une longeaer monotone» («Ранят сердце мое протяжным стоном») означала, что вторжение последует в течение 48 часов с момента ее передачи по радио.

Однако, когда эти данные были добыты абвером, адмирал Канарис был уже снят со своего поста, и разгон военной разведки с передачей ее функций в РСХА был делом двух-трех недель. В центре фронтовой разведки III «Вест» поначалу усомнились в правдивости сообщений наших агентов об этих «условных фразах», коих должно было быть около 20. Но, когда гестапо вскоре при аресте борцов Сопротивления обнаружило секретные материалы, в которых указывались эти «сигналы» Би-би-си на случай вторжения, никаких сомнений уже не оставалось. И действительно, 1 июня 1944 г. и в течение двух последующих дней пост радиоподслушивания 15 й немецкой армии принимал первую из упомянутых строк, а 5 июня в 21.15 была зафиксирована и вторая строка. Сразу после этого начальник разведки 15 й армии подполковник Гельмут Майер проинформировал об этом начальника штаба армии. Тот объявил по армии полную боевую готовность, а Майер, в свою очередь, передал это сообщение шифровкой в ОКВ и непосредственно генерал-полковнику Йодлю. Однако последний не предпринял ничего. На всем фронте вторжения в полную боеготовность была приведена только 15 я армия. Что же касается 7 й армии, дислоцированной на побережье Нормандии, то в ней никто ничего об этой новости не услышал, и боеготовность объявлена не была…[232]

Подытоживая, можно сказать: абвер почти безошибочно установил состав и численность сосредоточенных на юге Англии сил вторжения, и это было достигнуто почти исключительно постоянным наблюдением за радиопереговорами противника. Более того, абвер знал задачи, поставленные французскому Сопротивлению, и докладывал о них наверх. Абвер своевременно определил сроки получения сигналов предупреждения о вторжении через Би-би-си. Правда, абвер не мог дать точные сведения о том участке побережья, где должно было начаться вторжение. Однако на основе анализа всех поступавших разведданных абвер неоднократно указывал командованию немецких войск на западе, что вторжение, по всей вероятности, должно было начаться на побережье Ла-Манша в пределах департаментов Сомма, Нижняя Сена и Кальвадос.

Взглянем, однако, еще раз на ход событий в Северной Африке после высадки союзников здесь в ноябре 1942 г. Здесь офицер абвера, а затем член комиссии по перемирию подполковник Фидлер сумел создать в Тунисе некое подобие военной разведки. Он получил подкрепление из Германии, а потом из Триполи, где уже в течение нескольких недель действовала группа майора Рудлефа из абвера-III. Последний взял под свой контроль северную часть Туниса, расположившись в Бизерте, которую в то время еще занимали французские войска, верные правительству Виши. После переговоров с ними Рудлеф поначалу ограничился выявлением вражеских тайных опорных пунктов и агентуры противника, используя для этого завербованных местных жителей. Разумеется, это не осталось не замеченным для начальника французской разведки в Бизерте капитан-лейтенанта Марти. Более того, он даже предоставил себя и шестерых своих сотрудников в распоряжение германского абвера, используя свои полномочия начальника полиции Туниса.