Спорили-спорили Панов и Викентьев между собой, пока Глеб не предложил искать арбитра среди всемирно известных мыслителей прошлых веков и процитировал стихотворение знаменитого немецкого поэта Шиллера: «Опасно разбудить льва, и страшен зуб тигра. Но самое ужасное из всех ужасов — это человек в его безумии!» Тут оставалось только развести руками и признать правоту другой вековой народной мудрости, на этот раз французской: «Шерше ля фам», то есть самое вредоносное ищите среди объектов женского рода… И оба спорщика такой объект нашли и признали, что он, то есть она — Дума — вреднее всех вредных, ибо приняла законы, порождающие и допускающие такие и другие безобразия!

Пока Глеб предавался воспоминаниям, Карина напряженно вперяла свой взгляд в спину — она была в этом почти уверена — своего экс-возлюбленного, удалявшегося от нее и приближавшегося к подъезду, возле которого солидный господин обливал презрением собственную машину «вольво». Возбужденный возглас девушки вернул Панова к действительности.

— Я теперь точно вспомнила, — почти кричала Карина, — именно в этот подъезд мы тогда и входили! А на какой этаж поднялись, и сейчас вспомнить не могу, знаю только, что очень высоко. И номера квартиры не припомню!

«Еще бы ты припомнила, — подумал Глеб, — небось, ширнулась предварительно, и один глаз был на лбу, другой на затылке…»

Тем временем Серый дошел до подъезда и поздоровался с владельцем «вольво». Вальяжный господин вежливо ответил на приветствие, оба уважительно обменялись рукопожатием и даже любезно о чем-то поговорили. Никакой этот пешеход не учителишка и не ученишка, понял Глеб, их бы вальяжный господин рукопожатия не удостоил! Маргиналы для солидных людей нерукопожатые! И похоже, Каринин знакомый здесь имеет собственное жилье, а не снимает квартиру. Проживающего на птичьих правах лузера состоятельный господин рукопожатием бы тоже не осчастливил. Воспользовавшись задержкой фигуранта, Викентьев его догнал, перегнал и подошел к подъезду раньше. Из подъезда вышла приятная дама, Викентьев джентльменски придержал ей дверь и проскочил внутрь…

Минут через двадцать Викентьев вернулся очень довольный — узнал и этаж, и номер квартиры Серого. Если, конечно, это действительно Серый. А то мало ли в Москве состоятельных бандитских морд! Однако Карина не испытывала в этом отношении уже никаких сомнений и категорически потребовала выплатить ей обещанный гонорар, тонко намекнув, что в случае отказа она сможет-таки доставить обоим коллегам те неприятности, которыми раньше грозила одному Викентьеву. Делать нечего, чересчур откровенному сотруднику фирмы «Следопыт» пришлось расстаться с пятитысячной купюрой, раскошелился и Глеб, добавив к пяти тысячам еще и деньги на такси. Добираться домой на общественном транспорте Карина отказалась («За кого вы меня принимаете?»), а везти ее на своей машине Глеб поостерегся. На прощанье предприимчивая девушка опять безуспешно попыталась впарить своим временным коллегам наркотики и напомнила, что ждет не дождется их субсидии на свое лечение в коммерческом наркодиспансере. Глеб вынужден был ее огорчить, твердо подтвердив, что передаст деньги лишь с рук на руки врачу-наркологу, причем только тогда, когда сама Карина будет сидеть у дверей его врачебного кабинета. И необходимую сумму он сможет собрать только после получения никандровской премии. Викентьев же только пробурчал вслед Карине и себе под нос:

— Пусть черт лысый тебя лечит! — за что заслужил укоризненный взгляд своего напарника.

Проводив Карину, Панов и Викентьев продолжили обсуждать ее проблемы, точнее, свои проблемы, возникшие в связи с их проблемной помощницей. Глеб задался вопросом, не обязаны ли они поставить в известность компетентные органы, что девушка из обыкновенной потребительницы наркотиков уже превратилась в сбытчицу одурманивающего зелья. Викентьев ответил, что термин «компетентные органы» Глеб употребил не зря. Теперь полиционерам не разрешается пресекать противоправные деяния вне зоны их территориальной и профессиональной компетенции. Панов в компетентных в отношении наркотиков органах не служит. Он сам тем более. И потому, как говорится, нечего дрыгать ногами, когда тебя не это самое… А наркополиционеры пусть сначала разберутся с наркобаронами, которые живут в шикарных особняках в окружении бесчисленных чад, домочадцев и родни всех степеней, вплоть до их пятиметровой высоты железному забору двоюродных плетней. Причем никто из обитателей особняка не работает, а все живут, как дай Бог каждому! Вот пусть наркополицейские сначала с этой публикой разберутся, а уж потом будут сажать безмозглых Карин.

Глебу тоже не хотелось доносить на девушку. За эти дни они друг к другу попривыкли, вроде как и не чужие стали, и Глеб, как Понтий Пилат, предпочел умыть руки, но, подобно прокуратору, тоже остался при своем другом мнении. И с умытыми руками Глеб не отрицал достоинств продвинутой в рыночном смысле девушки, волей неблагоприятных обстоятельств зарывшей свой коммерческий талант в наркотическую яму, засыпанную хроническим безденежьем. Но как только ей удалось скопить от их с Викентьевым щедрот начальный капиталец, пусть мизерный, она не растратила его легкомысленно, приобретая дурь впрок для себя, а тут же пустила капитал в оборот по формуле: деньги — товар — большие деньги. И если бы ей удалось излечиться от своей пагубной страсти, из Карины наверняка получилась бы успешная бизнесгерл, а потом и леди, которая ради защиты своих коммерческих интересов готова засадить за решетку по облыжным обвинениям и собственных спонсоров! То есть она инстинктивно поняла, на чем зиждется успех успешных бизнесменов!

Однако сочувствуешь ли ты ближнему или критикуешь его за изъяны характера, своя рубашка всегда тебе ближе, ибо согревает твое собственное тело. Нужно было думать, как побыстрей выполнить задание — найти похищенного Дэна или хотя бы разоблачить его похитителей, если самого никандровского пасынка уже нет в живых.

— Берем Серого и вытряхиваем из него все нужные сведения! — обратился Глеб к Викентьеву с радикальным предложением.

— Ага, — согласился коллега, — и сейчас же набегут адвокаты, мы с тобой очутимся в СИЗО, а Серый пойдет заметать следы своего преступления.

— Я имел в виду, что мы получим разрешение на его арест в суде и все будет по закону.

— Ага, — снова согласился Викентьев, — и зачитаем ему его права и предоставим право на телефонный звонок, как того требует закон. Он условленным сигналом предупреждает подельников, те ликвидируют Дэна и все следы его пребывания, и пепел всех этих вещдоков развеивают по ветру. Серого отпускают за недоказанностью вины, ты получаешь выговор по службе и кукиш от Никандрова вместо гонорара, фирма «Следопыт» несет финансовые убытки, а я становлюсь безработным.

— Тайно проникнуть в квартиру Серого, установить там прослушивающие устройства, — задумчиво проговорил Глеб и сам же закончил без всякого энтузиазма: — И сесть в тюрьму за незаконное проникновение в жилище и несанкционированную прослушку. Да и суд без предоставления явных улик на подозреваемого никогда такой санкции не даст… Что же остается? Установить за Серым внешнее наблюдение? Но он травленый волк: не зря же ездит на метро, когда в гараже наверняка стоит «мерседес». Попробуй уследи там за ним в часы пик! Для этого потребуется человек пять, если не больше. Да и поедет ли фигурант туда, где содержится похищенный? Может, он встретится с посредником, а если заподозрит за собой слежку, то и с несколькими вовсе не причастными к этому делу людьми. И с каждым из них придется заводить такую же канитель. Нет, одним внешним наблюдением не обойдешься, нужно устанавливать прослушку.