На скорости не больше пятидесяти километров в час я докатилдо дома и, нервно озираясь, поднялся на свой этаж. Сердце тревожно сжималось.Но ничего неприятного со мной не случилось. Лифт не застрял, дверной замок незаклинило, вешалка не упала.

Я рухнул на матрас, у кровати не подломились ножки. Может,тотальное невезение заработает с утра?

Но и начало следующего дня не принесло никаких неприятныхнеожиданностей. Я быстро побрился, проглотил кофе и снова поспешил в торговыйцентр. Закрывая за собой дверь, я поразился необычайной тишине, все обитателидома крепко спали. Впрочем, Николетта никогда не пробуждается раньше полудня.Но что случилось с Николаем? Ведь он обычно будит женщин, чтобы провести с нимисеанс целительной гимнастики!

Ну улице все мысли о маменьке, Николае и Вере вымылоначисто. День обещал быть замечательным, солнышко весело сияло на нежно-голубомнебе, не было ни малейшего ветерка. В такую погоду хорошо на даче, под кустомзацветающей сирени сидеть в шезлонге с книгой, пить кофе, наслаждатьсяинтересным чтением и хорошей сигаретой… Только Нора при всем своем богатствеотчего-то совершенно не хочет перебираться на свежий воздух.

– Жизнь в лесу не для меня, – решительно отвечает она всем,кто спрашивает: «Почему вы не приобрели загородный дом?»

А вот я бы с огромным удовольствием обитал в особняке, давномечтаю о большом кабинете, с балконом, который выходит прямо на рощу. Там можнопоставить кресло, любоваться окружающей красотой…

И тут мимо меня, отвратительно грохоча, прокатиласьмусоровозка. Наваждение прошло. Я сел за руль. Давай, Иван Павлович, спеши поделам, нечего предаваться романтическим мечтаниям. Никакого особняка у тебя небудет, денег на него ты никогда не заработаешь. Не следует расстраиваться поэтому поводу и завидовать Грише, который не так давно возвел для себя премилоездание в коттеджном поселке.

– Зачем тебе изба с огородом? – изумилась Нора, узнав оновостройке.

Гриша усмехнулся:

– Еще скажите: «сарай». Абсолютно благоустроенное жилище:свет, газ, телефон, канализация! И картошку сажать я не собираюсь.

– Тогда с какой стати ты из Москвы уехать собрался? – неуспокаивалась Нора.

– Наверное, старею, – с самой серьезной миной заявил Гриша,– закончу отделку, куплю мебель, заведу собаку, женюсь. Стану потом младенцев подорожкам в коляске возить.

– Свежо предание, – фыркнула Элеонора, – меньше всего тыпохож на заботливого папашку.

Я включил мотор. Мой отец частенько говаривал:

– Ваняша, не смотри туда, где лучше, погляди на того, комухуже, и поймешь, что счастлив.

Верное высказывание! Думая о Грише, как ни давлю я в себенедостойные чувства, все равно испытываю легкую зависть. Приятель добился вжизни большего, чем я. Наверное, он правильно выбрал профессию, стал врачом. Яже, поддавшись на уговоры отца, поступил в Литературный институт. Правда, тожеполучил высшее образование, но какой от него толк? Ну знаю, что Гоголь сжегпоследнюю часть «Мертвых душ», ну читал стихи поэта Буало, в курсе, что Драйзерписал романы, а Чехов рассказы и пьесы, но какое значение для повседневнойжизни имеют сии знания? И кем я могу работать? Преподавателем? Думаю,суматошные студенты начнут раздражать меня до зубовного скрежета. Писатьсамому? Увы, приходится признать: нет у тебя, батенька, таланта иработоспособности…

Я включил поворотник и перестроился в левый ряд. Прав отец,надо посмотреть в другую сторону. Вот Виктор. Он пока жив, вернее, балансируетмежду жизнью и смертью, это я узнал вчера от Макса. Если он умрет – это будетужасно. Но, коли выживет, окажется еще хуже. С большой вероятностью оностанется парализованным и его осудят. Хотя, не знаю, лежачих инвалидовпомещают в СИЗО? Или их оставляют дома?

Я нажал на газ. Хватит нюниться, Ваня. На этом свете естьтолько один человек, способный помочь Харченко, и это вы, милостивый государь.Да, я не смогу вернуть ему здоровье, но возвратить доброе имя, чтобы Сонечка недумала, будто ее папа убийца, в моих силах!

Сегодня по магазину носилась толпа покупателей, толкая передсобой набитые доверху всякой всячиной тележки. У многих людей в рукахпокачивались пустые ведра, но я не обращал никакого внимания на эту примету.Ей-богу, смешно!

Но вот в отделе, торговавшем электробытовой техникой, людейне оказалось. Несколько парней, одетых в одинаковые темно-синие рубашки,скучали возле работающих телевизоров. У меня мгновенно зарябило в глазах. Стоитпозавидовать этим юношам, скорей всего, у них просто железные сосуды головногомозга, если они способны находиться весь трудовой день возле работающихагрегатов.

Увидав меня, продавцы резко оживились.

– Холодильник желаете или, может, стиральную машину? – снадеждой в голосе воскликнул самый высокий парень.

– Нет, спасибо.

– СВЧ-печку? – умерил аппетит продавец.

– Благодарю, мне нужно совсем другое.

– Тостер? Чайник? – окончательно увял мальчишка.

– Если можно, позовите Алексея, у меня к нему дело.

– Алексей, – заорал паренек, теряя ко мне всякий интерес, –поди сюда!

Кряжистый черноволосый тип обернулся, я невольно вздрогнул.Правая щека Алексея была обезображена родимым пятном.

– Знаю, кто вы, – сказал он, подойдя ко мне вплотную, –Юлька утром про вас рассказала. Пошли на второй этаж, там есть кафе.

Устроившись за хлипким пластиковым столиком, Леша сразусказал:

– Пашка погиб, зря сомневаетесь.

– Теперь уже нет, – кивнул я, – вы видели его накануненесчастья?

– Ага, – кивнул Леша, – он примчался ко мне с сумкой, веськрасный. Швырнул на пол пожитки и давай орать: «Все, конец! Пусть вон катится!Надоела до жути. Вечно зудит. Один на юг отправлюсь или Фаю с собой прихвачу.Впрочем, если она не сможет, плакать не стану. Экая проблема – телку на пляжеподцепить! Да их там словно собак побитых! А с Юлькой у меня все!»

Леша замолчал, а потом тихо прибавил:

– Я очень обрадовался.

– Почему? – удивился я. – Вам доставила удовольствие ссорадруга с невестой?