– Пустяки! – Гвен крепко обняла мужа, не беда, что рубашка у него насквозь пропиталась потом. – Там, за домом, есть еще люди.

– Замечательно, – сказал Лоуренс. – Чем больше, тем веселее.

По другую сторону машины с бесстрастным лицом стояла Верити, но Гвен с облегчением выдохнула. Все будет хорошо.

Когда гости разъехались и Лоуренс с Гвен остались одни, он рассказал ей, как складывались дела. Хотя акции медных копей в настоящее время ничего не стоили, он нашел партнера, который согласился вложить средства в новую плантацию. Они еще не выбрались из трясины и впереди их ждут трудные времена, но если произведут необходимые изменения, то, скорее всего, выживут.

– Ты не говорил мне, насколько плохо обстояли дела, да? – сказала Гвен.

– Я не мог. Да и по правде, сам тогда не представлял.

– Значит, все эти разговоры о том, что мы никогда не продадим дом… – (Лоуренс приложил палец к губам.) – Ты, кажется, говорил, что в нынешней ситуации инвестора найти не удастся.

– Да, верно, но это кое-кто, кого ты отлично знаешь.

Гвен вскинула брови:

– Неужели мой отец? Но у него нет таких денег. Ему пришлось бы продать Оул-Три.

– Нет, это не он.

Гвен погладила Лоуренса по небритой щеке, ощутив ее колкость.

– Тогда кто? Скажи мне.

Он усмехнулся:

– Мой новый партнер – твоя кузина Фрэн.

Она скорчила гримасу:

– Я тебе не верю. С чего бы Фрэн вкладывать деньги в чайную плантацию? Она ничего в этом не смыслит. И вообще не любит чай.

– Когда-нибудь Фрэн получит от своего вложения хороший доход, но она сделала это ради тебя, Гвен. Чтобы мы не потеряли плантацию. Она вкладывает деньги только в новую часть, не в мою старую семейную плантацию, и благодаря этому мне не придется ничего продавать – ни плантацию, ни дом.

Гвен испытала невероятное облегчение.

– Ты просил ее помочь?

– Нет. Мы встретились за ланчем, я описал ей ситуацию, и она сразу сама предложила. Ну ладно, – сказал Лоуренс, гладя Гвен по волосам, – довольно об этом. Как ты жила здесь?

– Тут были кое-какие проблемы. Я…

Лоуренс запустил пальцы в ее волосы и откинул назад ее голову, чтобы заглянуть ей в глаза:

– Если ты о пожаре, Верити уже все мне рассказала.

Гвен резко вдохнула:

– Верити несчастна. Я за нее беспокоюсь.

– Кажется, с ней все в порядке. Может, немного тревожна, и только. Но я очень горжусь тобой.

– Правда?

– Гвен, ты помогла пострадавшей девочке единственным доступным тебе способом. Ты очень хорошая, добрая женщина.

– Ты не считаешь, что я вмешалась в отношения с рабочими?

– Это был ребенок.

– Значит, тебе известно о погибшем кухонном кули?

– К любому смертельному случаю на плантации нужно относиться с большой серьезностью, а этот произошел при очень неприятных обстоятельствах…

– Это было ужасно, Лоуренс.

– Но ты не виновата. Ты поступила так, как подсказывало тебе сердце. Утром я поговорю с Макгрегором.

– Думаю, он тоже переживает.

– Я поговорю с ним. Бывает, ситуация выходит из-под контроля и мы не можем предсказать последствия. И не обязательно возлагать на кого-то вину, но важно понять, что иногда даже незначительный опрометчивый поступок запускает цепь ужасных событий.

– Мой опрометчивый поступок?

– Нет, Гвен. Я так не думаю.

О, какое облегчение! Муж не сердится на нее, все переживания и тревоги последних недель наконец ослабили хватку. Гвен заплакала. Лоуренс обнимал ее и гладил по спине, а когда она подняла голову, то увидела, что и у него глаза на мокром месте.

– Это было трудное время для всех нас, и смерть всегда печальна. Думаю, моей главной задачей в ближайшее время будет налаживание отношений со всеми, начиная с тебя.

Гвен улыбнулась, а Лоуренс вынул шпильки из ее волос, черные кудри рассыпались по плечам.

– Я так старалась, Лоуренс.

– Знаю. – (Она прикоснулась к ямочке на его подбородке и снова ощутила колкость щетины.) – Мне побриться?

– Нет. Я хочу тебя таким, как есть.

– Ты сегодня очень хороша, – сказал Лоуренс, накручивая на палец локон ее волос.

Сперва Гвен застеснялась, как в тот раз, когда они впервые встретились в Лондоне. Вспомнив об этом, она улыбнулась и отдалась в руки мужа – пусть раздевает.

Он был мягок и нежен, и они занимались любовью очень медленно, не спеша. Потом долго лежали обнявшись, и наконец Гвен почувствовала, что сердце у нее успокоилось.

– Ты дорога мне, Гвендолин. Я не всегда умею выразить свои чувства, как мне хотелось бы, но надеюсь, ты это знаешь.

– Знаю, Лоуренс.

– Ты такая маленькая и хрупкая, даже после всего, тоненькая и изящная, как девочка. Ты всегда будешь моей девочкой, несмотря ни на что.

Гвен заметила, что голос мужа стал серьезным; лицо его было совсем рядом, и он, казалось, внимательно вглядывался в нее.

Лоуренс вызывал в ней такую глубокую любовь, важнее ее не было ничего. Гвен улыбнулась, подумав о мелких символах их совместной жизни: его теплой руке, когда она беспокойно спала по ночам; как он пел, сильно фальшивя, думая, что его никто не слышит; как сильно он верил в нее. Когда это чувство любви проникало в нее до самой глубины души, Гвен чувствовала себя в полной безопасности, защищенной от любых несчастий. Если бы она его не встретила, то никогда не узнала бы, что такое любовь, а с этой любовью она расцвела как женщина и как жена. Бороться стоило, и теперь они будут смотреть в лицо грядущему вместе. Начнут сначала. Она не спросила, виделся ли он с Кристиной, пока был в отъезде.

1933 год

Гвен наклонилась подобрать карандаши, оставленные Хью на полу в обувной кладовке, повернула голову и глянула через окно на мужчин, которые строили бамбуковый помост рядом со старой сыроварней. Потребовалось столько лет, чтобы приступить к делу, но теперь, по крайней мере, начало было положено. Объяснить, с чем связана отсрочка, Гвен не взялась бы, разве что они без конца спорили, как использовать это помещение, один раз даже серьезно обсуждалось предложение о его сносе.

Она прошла через столовую. Светившее сквозь горизонтальные жалюзи августовское солнце раскрасило стены желтыми полосами. На улице щебетали птицы, а бедняга Хью, уже семилетний, сидел за столом и чесал голову, решая примеры. Гвен хотела, чтобы он поднаторел в математике и английской грамматике до того, как отправится в школу в Нувара-Элию, откуда будет возвращаться домой на выходные.