научного руководителя «репетирует», то есть повторяет и закрепляет, содержание лекций в ходе семинарских занятий на Четвертом отделении. Как видим, при всех реформаторских установках Виктора Дюрюи усвоенный им смолоду габитус нормальена давал себя знать. Но, во-первых, довольно быстро обнаружилась физическая невозможность территориально прописать все конференции по месту чтения соответствующих лекционных курсов. В результате для занятий Четвертого отделения пришлось выкроить две комнаты из помещений Сорбоннской библиотеки. (О выделенных по инициативе Леона Ренье помещениях для историко-филологического отделения см. свидетельства разных авторов, приводимые в Приложении 3.) Тем самым Четвертое отделение обрело собственную реальность не только в виртуальном, но и в физическом пространстве; но тем же самым его конференции оказались териториально отрезаны от соответствующих лекционных курсов. И дело не ограничилось территориальной автономизацией. Дальше стало выясняться, что жесткая привязка семинарских занятий к темам лекционного курса содержательно малопродуктивна и что она сковывает творческую энергию молодых преподавателей, взятых на роль «репетиторов». Вместо того чтобы проводить семинарские занятия по лекционному курсу, профессора и «репетиторы» стали соотносить лекционный курс и семинары более гибким и сложным образом: тема годового семинара стала мыслиться как дополнение к теме годового лекционного курса или как предварительное введение в предмет лекционного курса; в любом случае конференции Четвертого отделения, при всей их формальной соотнесенности с теми или иными лекционными курсами, сразу стали приобретать автономию.

Особенно ярким примером такой автономизации стала конференция по истории: она начала работать первой и в известном смысле задала тон всем последующим конференциям по другим предметам. «Научным руководителем» по истории был назначен, как мы помним, Альфред Мори. На должность же «репетитора» по истории Дюрюи выдвинул Габриэля Моно. Можно допустить, что в числе соображений, заставивших Дюрюи назначить «научным руководителем» именно Мори, своего личного друга, было и желание использовать в интересах Школы административный вес Мори, и стремление прикрыть молодого и радикально настроенного Моно от возможной критики консерваторов. О том, как разворачивались события далее, мы можем судить по двум дошедшим до нас текстам: по фрагменту из дневника Моно и по личному письму от Моно к Дюрюи. Оба текста чрезвычайно ярко показывают, как создавалось Четвертое отделение Практической школы высших исследований.

Считается, что Отделение исторических и филологических наук официально открылось 1 ноября 1868 года. Но вот что пишет Моно в своем дневнике, начиная с 7 декабря 1868 года:

Понедельник 7 декабря. Во второй половине дня виделся с Лависсом. Он предложил делать историю Италии. Подумать [об этом]! Виделся с А[льбером] Дюрюи. Надежда [sic!], что Практическая школа высших исследований будет основана. Посетил Гастона Париса ‹…›. – Среда 9 декабря. Вечер у Лависса. – Воскресенье 13 декабря. Наконец пришло назначение репетитором в Практическую школу высших исследований, с 2000 франков жалованья. Если только какое-нибудь событие не увлечет меня в сторону свободного учительства, мой выбор сделан: провести два года в Практической школе высших исследований и за это время подготовить диссертацию; затем, став доктором, читать лекции [на Вольных курсах] на улице Жерсона и там же продолжать, в виде дополнения к курсу, семинар, который я начну вести в качестве репетитора в Практической школе высших исследований. ‹…› – Вторник 15, среда 16, четверг 17. Собрание у Мори в воскресенье утром стало холодным душем для моих расчетов и мечтаний. Он хочет, чтобы каждый работал по отдельности и чтобы репетитор был кем-то вроде более или менее компетентного литературного советника: чтобы репетитор исправлял работы, в которых ученик будет гораздо более сведущ, чем сам репетитор. Я выдвинул мою идею совместной работы, но Мори отверг ее с ходу, а студенты, судя по всему, более склонны работать ради собственной выгоды, чем ради блага науки. ‹…› – Понедельник 21. Был у Гастона Париса, снова говорили о Практической школе высших исследований, и наша надежда растет с каждым днем. – Вторник 22, среда 23. В понедельник мне удалось убедить Мори снять свои возражения против моей идеи конференций по исторической критике, и меня живо поддержал Бреаль, посоветовавший привлечь и нормальенов к нашим конференциям. ‹…› – Вчера во вторник состоялось собрание у меня. Присутствовали Фаньез, Руа, Лоньон, Виолле, Куражо, Коно и я. Договорились собираться по четвергам в 8 часов вечера, еженедельно, начиная со второго четверга января. Будем изучать и критиковать Григория Турского ‹…› (Цит. по [Bémont 1912, 10–11]).

К этим же событиям Моно возвратится десять лет спустя, в своем письме Виктору Дюрюи от 8 ноября 1878 года. Письмо явно написано в ответ на просьбу Дюрюи уточнить даты и факты, связанные с началом занятий на Четвертом отделении Практической школы высших исследований. До сих пор это письмо не публиковалось; приводим его по автографу, хранящемуся в фонде Дюрюи – Глашана в Национальных архивах Франции [Archives Nationales. AP 114. Carton 1. Dossier 7]:

Paris, le 8 novembre 1878

Сher Monsieur,

L’ École des Hautes Études n’a pas été ouverte à un jour fixe; car au début rien n’était déterminé sur la manière dont s’y ferait le travail. J’ai eu à lutter contre une vraie opposition de M. Maury pour obtenir de faire des conférences. C’est Paris, Bréal et moi qui avons avec l’assentiment de M. Renier organisé le système qui s’est développé depuis et qui fonctionne même aujourd’hui. Nous avons pris pour modèle les séminaires allemands. Avec quel libéralisme et quelle confidence vous nous avez encouragés à tout organiser à notre guise, nous ne l’oublierons jamais. J’ai jour par jour l’histoire de cette époque dans le journal que j’ai écrit pendant les années où j’ai été séparé de celle qui est aujourd’hui ma femme. J’y vois que vous êtes venu à notre conférence en Janvier, nous avez encouragé et avez dit cela même qui est dans l’introduction que vous m’envoyez, cela même que vous avez redit au banquet: liberté scientifique.

C’est le

[подчеркнуто автором] que nous avons reçu nos nominations. C’est ce jour là qui peut être considéré comme le jour d’ouverture. C’est ce jour même que M. Maury nous a réunis, chez lui. Ce n’est que le lundi 21 qu’il m’a autorisé de faire des conférences. La première a eu lieu chez moi le mardi 22. La seconde a eu lieu le jeudi 14 Janvier à la Sorbonne et vous y êtes venu. Les autres conférences ont commencé à la queue leu leu en Janvier et Février. Si je ne me trompe, c’est la mienne qui a ouvert le feu.

J’ai vivement regretté d’avoir été absent quand vous êtes venu chez moi. Veuillez présenter mes affectueux compliments et ceux de ma femme à Mme Duruy et croyez moi

votre toujours reconnaissant et dévoué,

G. Monod

Париж, 8 ноября 1878 года

Милостивый государь,

Практическая школа высших исследований не была открыта в какой-то определенный день, ибо сначала не было никакой ясности в вопросе о том, как в ней будет поставлена работа. Мне пришлось выдержать настоящую борьбу с г-ном Мори, чтобы добиться возможности вести конференции. Действуя с согласия г-на Ренье, Парис, Бреаль и я организовали систему, которая с тех пор развилась и которая действует по сей день. Мы взяли за образец немецкие семинары. Мы никогда не забудем того, с каким либерализмом и с каким доверием Вы разрешили нам все организовать по нашему усмотрению. История этого периода отражена день