Оба годились для тяжелой работы. Маленький Джинго был проворным и выносливым. Громадный, сильный Мус мог работать целый день. Никто из них не жаловался. Никто из них не был явным психом – во всяком случае, таким, чтобы создавать угрозу безопасности или представлять опасность для своих коллег.

Они обслуживали проект «Изгородь». Более квалифицированные строили изгородь. Менее квалифицированные мыли тарелки и стирали одежду. Лишенные даже этих базовых навыков складывали части тел в кучи. Все работали. Бездельники умирали с голода или выталкивались за изгородь. Так же поступали с ворами, особенно с теми, кто воровал еду. Украдешь чью-то еду – и сам станешь едой для мертвецов по сторону изгороди. Суды и адвокаты тоже вымерли.

Джинго и Мус работали в паре. Джинго был рубщиком, Мус – молотобойцем.

Пройдя через изгородь, они кивнули друг другу и немедленно приступили к работе. Процесс был довольно простым. Сначала шла группа прикрытия с самыми мощными доспехами. Эти ребята работали по двое, каждая бригада держала перед собой складывающийся стол, который играл роль широкого щита. Пять пар бойцов прикрытия врезались в толпу мертвых, создавая зону поражения. Затем Джинго и Мус вместе с другими бригадами, каждая из которых состояла из двух человек, обрабатывали расчищенный участок. Щит открывался и закрывался, позволяя нескольким мертвецам одновременно проникнуть внутрь. Рубщики каждой бригады сразу же вступали в дело, отрубая своими мачете руки мертвецов в области запястий, после чего надрубали с внешней стороны одну ногу, чтобы зараженный упал. За ними следовали молотобойцы, обрушивая кувалды на головы мертвых. И хотя Мус и другие его коллеги были крупными людьми, они использовали самые легкие кувалды – чтобы действовать побыстрее и подолгу не уставать.

Мертвецы никогда не извлекали уроков из гибели своих собратьев, так что все шло как по накатанной колее.

После этого укладчики оттаскивали трупы – целиком и фрагментами – из зоны поражения и начинали складывать их в кучу. Когда куча становилась слишком большой, защитная стена продвигалась вперед, чтобы занять новый участок земли.

Работая в таком режиме, двадцать четыре человека могли за смену уничтожить пятьсот мертвецов. Одновременно действовали сорок защитных стен – ежедневно и круглосуточно. Тысячи и тысячи таких холмов были разбросаны от Тейлор-Форд-роуд до Слаш-бранч. Эта работа никогда не останавливалась.

Отдых наступал лишь тогда, когда лил такой сильный дождь, что паводковые воды не давали неуклюжим мертвецам приблизиться к проволочной сетке. А если они наводняли участок, где мертвецы были так плотно упакованы, что создавалась угроза самой изгороди, начальник смены отзывал все бригады внутрь и направлял наружу бульдозеры. Двадцать бульдозеров могли устроить на поле настоящий ад.

Однако и машинам приходилось нелегко. Измельченная плоть забивала их гораздо сильнее, чем грязь, и это означало, что каждый бульдозер необходимо было разобрать и почистить. Это означало, что они выходили из строя на несколько дней. Соотношение риска и вознаграждения было таким, что обычно работу выполняли люди.

Такие люди, как Джинго и Мус.

– Давай танцевать рок-н-ролл, – сказал Джинго. Он говорил это каждый раз, когда они выходили наружу, и каждый раз его слова звучали так, словно они собирались заняться чем-то увлекательным. Муса это забавляло. Тем не менее он задумывался о том, не является ли щенячий энтузиазм его друга всего лишь фасадом. Существовали люди, которые придерживались принципа «притворяйся и всего добьешься» – дескать, пусть улыбка станет твоим зонтиком. Мус знал нескольких таких ребят и видел, что происходит, когда дождь становится слишком сильным и зонтики не выдерживают. Иногда за такой улыбкой скрывалась гримаса непреходящего ужаса. Когда их иллюзии разлетались в клочья, эти люди понимали, что потерпели полный крах. Самоубийства случались не так уж и редко. Один вечно улыбающийся, всем довольный парень настолько слетел с катушек, что взял кувалду и разнес в клочья сорок метров сетчатой изгороди, прежде чем охрана его срубила. Но к этому моменту толпа мертвецов уже хлынула в лагерь, и когда стрельба и резня закончились, коллектив недосчитался пятидесяти шести рабочих.

Нельзя сказать, чтобы Мус боялся, что Джинго может сделать нечто подобное, если что-нибудь сотрет улыбку с его лица. Но он сломается. Они все ломаются.

Временами Мусу хотелось встряхнуть коротышку или надавать ему пощечин, чтобы хоть немного привести его в чувство. Заставить его не предаваться мечтам о том, каким хорошим все будет. Но что это даст? Даже Мус был вынужден признать, что оптимизм Джинго облегчает им жизнь. Эти навыки казались более важными, чем его умение размахивать мачете.

Тем не менее, он сломается. В конечном счете они все ломаются. Свой собственный оптимизм Мус оставил в прелестном маленьком коттедже в Бордентауне, за дверями, испещренными кровью всех тех, кого он когда-то искренне любил.

Переходный период? Нет, насколько он мог судить, глобальная парадигма уже изменилась – удалив сцепление и сдув покрышки, она теперь ржавела на солнце. Мертвая и неподдающаяся ремонту.

– Угу, – сказал он Джинго, – давай лучше буги-вуги.

Группы щита выскочили вперед, и Джинго рванул за ними, чтобы захватить участок. Он был левшой и любил метод «бей и руби», когда он использовал свое защищенное накладкой правое предплечье, чтобы отвести загребущие руки мертвецов, а затем с разворота наносил удар, чтобы их «укоротить». Это было легче всего сделать, если он занимал положение слева от ворот. Джинго занял свое место, нанес удар и сделал дубль, одним движением отрубив мертвой женщине обе руки, затем резко развернулся и вложил немного энергии, подрубив ногу из полусогнутого положения – этот прием он называл «Тигр перед прыжком». Мус поднял кувалду еще до того, как инфицированная упала, и четыре килограмма последовал за ней вниз, обрушившись на верхнюю часть черепа.

Ошибка новичков часто заключалась в том, что они погружали боек в череп, и потом его было чертовски трудно вытащить. Лучше всего срабатывал скользящий удар по макушке, который наносил достаточный ущерб двигательной зоне коры головного мозга, чтобы ее как следует вырубить. Мусу редко приходилось дважды наносить удар по одному и тому же объекту – не чаще двух-трех раз за смену, обычно лишь тогда, когда он сильно уставал.

Джинго тоже хорошо знал свое дело. Многомесячная практика так отточила его мастерство, что он не только часто делал дубли, но иногда ловил движение лодыжки так, что полностью рассекал коленный сустав. Если он попадал в самую удачную точку, колено разваливалось на части. Неверный удар – и широкое, плоское лезвие мачете застревало в кости. На всякий случай Джинго всегда имел при себе запасное мачете и несколько коротких штырей, но ему редко приходилось ими пользоваться.

Какое-то время они работали молча, но вскоре до них дошли стоны мертвецов, и Джинго продолжил их недавний разговор.

– Рано или поздно мы избавимся от зомби, – сказал он.

– Как ты додумался до этого, гений? В последний раз, когда я об этом слышал, в мире насчитывалось чуть меньше семи миллиардов наших не совсем живых сограждан.