Суммируя, можно определить численность войск, имевшихся в наличии для боевых операций в Нормандии, – значительно меньше 30 тысяч. Что могли выставить против этого англичане? В условиях правления Генриха VI становится все более затруднительным определить численность английских войск во Франции, главным образом потому, что мы не располагаем цифрами потерь. Сюда же следует отнести дезертиров, которые к концу войны составили значительное число. В лучшее время раннего правления английские войска во Франции вряд ли превышали 15 000, и почти все они использовались для гарнизонной службы. Когда намечались особо крупные операции, основные силы для них обычно присылались из Англии. Более того, в последние годы Суффолк сократил численность английских войск и задерживал оплату оставшихся солдат, хотя за это вместе с ним несет ответственность и парламент. Поэтому можно вполне уверенно утверждать, что полевая армия англичан не могла обойтись без привлечения войск из городских гарнизонов, ослабляя их в опасной степени. Это позволяет понять, почему в военных операциях, о которых пойдет речь дальше, будут крайне редко упоминаться англичане.

В начале июля Карл попросил у герцога Бургундского совета, следует ли начинать войну. Но еще до получения ответа и выдвижения ультиматума две колонны его войск выступили в поход. Последовавшая военная кампания с военной точки зрения не представляет интереса. Причины этого очевидны. У англичан не было полевой армии, и, следовательно, сражений на поле боя происходить не могло. Война вылилась в ряд осад. Большинство из них носили кратковременный, почти символический характер, с последующей капитуляцией на льготных условиях. Каждая осада – и даже каждая капитуляция – во многом походила на последующую, было бы утомительно описывать любую из них подробно. Тем не менее кампания представляет определенный интерес в стратегическом плане, даже если она и выглядела несколько иллюзорной. Карл, как мы уже отмечали, стал увлекаться стратегией и стремился применить стратегию выдвинутых рубежей (столь ценимую Эдуардом III) в Гаскони. Он разместил по периферии Нижней Нормандии не менее четырех военных колонн и приказал им вести наступление на эту территорию одновременно. Как мы часто убеждались, успешное применение стратегии выдвинутых рубежей зависело от четкого взаимодействия колонн и решительных действий командования. Кажется, французам не хватало этого, поскольку они наступали без достаточной координации и взаимодействия между колоннами. Это, однако, имело мало значения в отсутствие у противника полевой армии, которая могла бы нанести удар по одной из изолированных колонн.

Сомерсет прибег к методу, который похож на бездействие, но который был единственно возможным – то есть «сидеть и выжидать». Каждому городу по очереди предлагалось сдаться, и малые города обычно так и поступали. Города, находившиеся в блокаде, не имели перспектив на выручку и, как правило располагая гарнизонами, укомплектованными частично нормандцами и командиром-нормандцем, а иногда командиром-англичанином, женатым на нормандке, не испытывали особого желания держаться продолжительное время. Если же и испытывали такое желание, то из них его быстро выбивали пушки Жана Буро.

Трудно быть уверенным в подлинных чувствах населения. Французские хронисты, естественно, изображали эти чувства как страстное желание избавиться от «гнета англичан» и вернуться в лоно родной Франции. Но это слишком упрощает проблему. Нормандия еще не ощущала себя неотъемлемой частью Франции. Англичане контролировали эту провинцию треть века (не говоря уже обо всем XII веке), и ее средний житель считал себя навсегда связанным с Англией. Его настроения, видимо, походили на настроения горожанина времен Великой Гражданской войны, ориентировавшегося на победителей. Становилось все более очевидным, что Франция будет победителем, и ее популярность возрастала. Быстрое падение одного города способствовало еще более скорому падению соседних городов. Все это напоминало реку, приближающуюся к водопаду: течение убыстряется до тех пор, пока уже ничто не может удержать воду от падения вниз.

Вторжение в Нормандию можно уподобить процессу, когда мальчишка откусывает кусочки от всех сторон бисквита. Нашествие на герцогство осуществлялось четырьмя армиями с востока, юга и запада. Король Карл находился в рядах войск, наступавших на столицу герцогства с востока под командованием Дюнуа. 16 октября 1449 года эта колонна войск остановилась у ворот Руана, и Дюнуа, согласно плану, начал штурм крепостных стен. Он почти добился своей цели, но в самый благоприятный момент на выручку явился Толбот, и французов отбросили от стен города. Затем произошло неожиданное. В это время в Англии находилась депутация руанцев, просивших английского короля прислать войска для защиты города. Но не все нормандцы были лояльны к Англии, о чем я упоминал прежде. На следующий день толпы жителей Руана так повлияли на Сомерсета, что тот малодушно позволил архиепископу начать переговоры с французами о капитуляции. Неизвестно, как все это воспринял Джон Толбот. Король Карл устроил свою резиденцию, в то время как велись переговоры в монастыре Св. Екатерины с видом на город. Но они слишком затянулись. 19 октября толпа захватила позиции у ворот и открыла их французам. Сомерсет укрылся в городской крепости (куда заточили Жанну д'Арк), и после дальнейших переговоров было подписано соглашение о почетных условиях сдачи. В обмен на восьмерых заложников, включая Толбота, Сомерсету с остальной частью войск позволили отбыть в Кан.

В декабре французы осадили Арфлер, и артиллерия Жана Буро быстро решила дело. На следующий месяц, в январе 1450 года, вслед за Арфлером пал Онфлер. От всей Нормандии под контролем англичан сохранилась центральная часть герцогства, включая Кан, Байе, Фалез и Шербурский полуостров.

Между тем в Англии разыгралась общественная буря и, естественно, гнев англичан сосредоточился на Суффолке. Ведь никому и в голову не могла прийти мысль о возможности утраты Нормандии, и менее всех английским властям, которые за 12 месяцев, предшествовавших французскому вторжению, не направляли в герцогство ни подкреплений в живой силе, ни поставок оружия. В спешке сформировали и оснастили армию под командованием сэра Томаса Керьела. После Толбота Керьел оставался наиболее опытным военачальником, если исключить сэра Джона Фастольфа, который уже давно вернул себе милость королевской власти и даже заслужил орден Подвязки. В течение нескольких лет он служил военным советником большого совета. Этот пост можно сравнить с должностью нынешнего начальника оперативного управления.

Численность армии составила всего лишь 2500 человек. Осенью они собрались в Портсмуте и долго там оставались из-за неблагоприятной погоды. Выход в море откладывался до марта 1450 года.

Керьелу было приказано высадиться в Шербуре (который оставался еще в руках англичан) и идти прямо на выручку Байе, подвергавшемуся угрозе со стороны французов. 15 марта он высадился в Шербуре, но отступил от выполнения приказа, поскольку местные власти попросили английского военачальника до начала марша на Байе вернуть Валонь (расположенную в средней части Шербурского полуострова). Керьел не только согласился выполнить их пожелания, но и попросил герцога Сомерсета, управлявшего Нормандией, прислать ему подкрепления. Тот с готовностью откликнулся на просьбу, прислав войско численностью 1800 человек, собранных за счет сокращения гарнизонов Байе, Кана и Вира. С армией чуть более четырех тысяч человек Керьел смог отвоевать Валонь, хотя и не без значительных потерь. После падения 10 апреля Валони английская армия через два дня продолжила марш на Байе, потратив на него почти четыре недели.