5.42

— 11 °C

Ханна сидела на подоконнике, наблюдая, как деревья за окном превращаются из обычных теней в расплывчатые фигуры. Темнота ночи отступала, давая место легкой дымке рассвета. Прошла еще одна ночь. Начинается еще один день без Джоша. Она не могла представить, как переживет его. Ей было неуютно от сознания, что так и будет. Строчка из записки звучала в голове. Слова, как костлявые пальцы, царапали кожу… невежество не значит невинность, но ГРЕХ… я немного опечален небольшим ГРЕХОМ…

Холодный страх сковал ее изнутри. И она с дрожью сознавала, что некому его прогнать.

Пол спал, развалившись посередине кровати лицом вниз, широко раскинув руки, как бы подчеркивая, что весь матрас принадлежит только ему одному. Будут ли его мучить те же мысли, когда он проснется и встретит новый день, подумала Ханна.

Что же случилось с ними, спросила она себя. Она закрыла глаза и увидела каждого из них в отдельной лодке в бурном море, где огромные волны отбрасывали их все дальше и дальше друг от друга. Мысленно она молча потянулась к нему, но он сидел к ней спиной и не оборачивался.

Одиночество, словно кулак, било ее изнутри, сокрушая легкие, разбивая сердце.

Боже! Я недостаточно сильна, чтобы пройти через это в одиночку…

Она прижала руку ко рту, чтобы сдержать крик беспомощности и бессилия от невозможности разделить эту боль даже со своим мужем, отцом ее детей.

Все было иначе, когда Джош был малюткой. Пол был совершенно другим. Он гордился ею. Она никогда не сомневалась в его любви. Он с радостью смотрел на жизнь, стремился дать своей семье все, что упустил сам, проведя детство в районе «синих воротничков», жители которого еле-еле сводили концы с концами от зарплаты до зарплаты. Он смотрел на Джоша и видел свой шанс стать отзывчивым, любящим отцом, какого у него не было. Он смотрел на жену — и видел равного себе партнера, которого он мог любить и уважать.

Теперь Ханна смотрела на него и видела эгоистичного, желчного человека, завидующего ее успехам, обиженного на собственную неизвестность. Человека, поглощенного страстью приобретения вещей и сбитого с толку осознанием того, что вещи не дают ему счастья, на которое он рассчитывал. Она задавалась вопросом, что же случилось с человеком, за которого она выходила замуж. Неужели и его она потеряла, как потеряла сейчас Джоша?

О, Господи! Я не хотела бы думать так! Я не верю, что он пропал. Я не поверю этому никогда!

…невежество не значит невинность, но ГРЕХ… Одиночество, страх, вина — все чувства разом навалились на нее. Паникой сжало горло. Ханна заставила себя подняться и пойти к прямоугольнику бледного света, который падал из окна на ковер, принуждая себя думать и планировать, заставляя работать мозг. Она дрожала, как пьяница с похмелья. Это забрало все ее силы, и она с трудом удерживала равновесие, стараясь не шлепнуться на ковер. Стиснув зубы, Ханна боролась с желанием согнуться вдвое. Одна нога перед другой, снова нога перед другой, и еще раз нога перед другой… Шаг, шаг, шаг, поворот. Шаг, шаг, шаг, поворот…

Она бродила по комнате в огромного размера свитере и шерстяных носках. Несмотря на это, холод пробирал ее до костей. Он, казалось, просачивался через окно, как лунный свет.

Так холодно… Джошу холодно? Холодно и одиноко. Ледяной холод. Убийственный холод…

— Что ты делаешь?

Ханна резко повернулась на голос Пола. Ее руки были холодны, как лед. Она увидела отпечатки своих ладоней на оконном стекле, запотевшем от ее дыхания.

— Не могу заснуть.

Пол спустил ноги с кровати и прикрыл их стеганым одеялом. В неярком свете утра он выглядел худым, бледным, постаревшим. Глубокие морщины — следы горя и разочарования — залегли вокруг глаз и рта. Его дыхание было хриплым. Он дотянулся до настольной лампы на прикроватной тумбочке, включил ее и посмотрел на будильник.

— Я должна сделать что-нибудь сегодня, — неожиданно даже для самой себя объявила Ханна. Слова эхом отозвались в сознании и укрепили ее решение. Она даже немного выпрямилась. Она хотела… нет, ей было просто необходимо вернуть себя. Она привыкла сама принимать решения в критических ситуациях. Действие создаст, по крайней мере, иллюзию контроля. — Я должна выйти из этого дома. Если мне придется сидеть здесь еще один день, я сойду с ума.

— Ты не можешь уйти, — возразил Пол. Он отбросил одеяло на кровать и встал, подтягивая мешковатые полосатые пижамные штаны. Он схватил свой черный махровый халат со спинки кровати и сунул руки в рукава. — Ты должна быть здесь на случай, если они позвонят.

— Ты сможешь ответить на звонок так же, как я.

— Но я должен идти с поисковой группой.

— Нет, Пол, я пойду.

Он горько рассмеялся.

— О чем ты думаешь, что собираешься делать? Ты думаешь, что спасешь мир? Доктор Гаррисон — спасатель! Ее муж не может найти сына, но она сможет?

— О, Боже, Пол! — резко перебила она, роняя руки вниз. — Почему все должно крутиться вокруг тебя? Я сыта по горло твоей ревностью к моим действиям, так сыта, что хоть плачь. Мне жаль, если ты чувствуешь себя несостоявшимся.

— Я никогда не говорил, что чувствую себя так, — рявкнул он, его глаза пылали от гнева. — Я имел в виду, что ты не веришь, что кто-то может делать что-либо так же хорошо, как ты.

— Это абсурд. — Ханна повернулась к нему спиной, вытащила одежду из ящика комода и швырнула ее на груду безделушек, опрокинув при этом флакончик с духами. Но сейчас ей не было никакого дела до своей оплошности. — Последние два дня ты пропадал с поисковой группой, разыскивая Джоша. Почему ты не видишь, что и мне нужно дать этот шанс тоже? Почему ты не можешь?..

Она не смогла закончить вопрос, волна эмоций захлестнула ее.

— Раньше мы делили с тобой все, — прошептала она, глядя на его отражение в зеркале. — Раньше мы были партнерами. И мы могли бы, по крайней мере, разделить это ужасное бремя. Господи, Пол, что с нами случилось?

Ханна услышала его вздох, но не обернулась и старалась больше не встречаться с ним взглядом в зеркале. Она боялась увидеть в его глазах скорее нетерпение, чем сожаление.

— Извини, — пробормотал Пол, подходя к ней сзади. — Я чувствую, что схожу с ума. Я чувствую себя беспомощным. Ты знаешь, что это значит для меня. Мне нужна уверенность, что я могу сделать что-то особенное.

— Так же, как и я! — Ханна повернулась к нему лицом, в ее глазах светился призыв ко взаимопониманию. Она пристально смотрела в его глаза, пытаясь найти в них того человека, за которого она выходила замуж, человека, которого она любила. — Мне нужно это тоже. Почему ты не видишь это?

Или это просто тебя не заботит?

Вопрос повис между ними, невысказанный, напряжение нарастало. Дюжина сценариев пронеслась в голове — примирение после отчуждения между ними; возвращение Пола, которое она обычно чувствовала; ночной кошмар, заканчивающийся сразу же при ее внезапном пробуждении, — или холодный блеск его глаз, когда он сказал ей, что это его не заботит; трещина между ними, глубокая и столь же широкая, как каньон…