– Этого! – поднимая коричнево-рыжего щенка из корзины на руки, отозвалась Влада, и слегка развернув его, показала одэгэ. – Этого возьму себе.

– Отличный выбор, – проронил весьма довольно Шудякор и поощрительно кивнул своей могучей головой. – Это старший из помета… кобель, что значит мужского пола. Он будет верным твоим помощником. Духи знают, как надо воспитывать собак, они помогут, – отметил он, увидев, как внезапно дрогнули губы девочки, точно она чем-то враз обеспокоилась.

– Опусти его в корзину Владушка, – то уже произнесла царица, также как и Шудякор углядев трепыхание губ отроковицы и подумав, что это связано с болью в ране, да немедля поднявшись с топчана, села. – Не напрягай руку, пальчики еще не оправились.

Девочка медленно опустила щенка в корзину, пристраивая его как раз в серединку, а после пояснила:

– Нет, рука не болит Вещунья Мудрая, не тревожься… Просто мне жаль их забирать от матери. Не хочу, чтобы они тосковали, – и надрывно вздохнула.

– Собак для того и разводят, – потирая свой низкий покрытый шерстью лоб откликнулся Шудякор. – Чтобы в месяц забрать щенка от матери и отдать хозяину, каковой станет с ним товарищем на долгие года. Не беспокойся глава Владелина, щенок в пару дней забудет свою мать и еще скорей, если ты сама будешь его поить молоком и играть.

– Ему надобно дать величание? – поспрашала юница, поглаживая столь мягкую и будто лоснящуюся спинку покряхтывающего во сне щенка, осэгэ кивнул. – Удалой, – вроде и не думая изрекла юница. – Так я буду звать его… Удалой.

– Хороший клич для собаки, – согласился Шудякор и несколько ошарашено всмотрелся в лицо девочки озаряемое улыбкой. – Однако, сие не все, что я хотел тебе, Владелина, преподнести, – продолжил он морг погодя. – Удалой и его братья до твоего отъезда побудут поколь подле своей матери, ежели ты не против? – Владу торопко качнула головой. – Кула Динара, – одэгэ обратился уже к энжейке. – Отнеси щенков и позови инши Камыла.

Кула Динара также спешно и полусогнуто подступила к топчану и взяв в руки корзину с щенками направилась вон из залы. Отроковица все дотоль наблюдающая за ее уходом увидела, как отворила Динара совсем на малость створку, выскользнула в тот проем, а доли секунд спустя в помещение вошел иной энжей. И то уже явственно был муж, каковой на сияющем медном блюде, нес скрученный вкруг сыромятный ремень с мощной серебряной пряжкой, повторяющей контуры дубового листка с тонкими прожилками по полотну.

Энжей подступил к лежаку, и, опустившись на одно колено, пригнув голову, протянул к поднявшейся на ноги юнице блюдо.

– Этот сыромятный пояс с дубовым листком-пряжкой я дарю тебе Владелина, – весьма торжественно сказал Шудякор. – Дубовый лист как мужское начало дарящее своему обладателю силу и смелость, как нельзя сильно подходит человеку, каковой еще, будучи совсем ребенком, смог собственной отвагой защитить близких.

Правая рука юницы судорожно дернулась вперед и зависла над столь великолепным ремнем досель никогда не виденным. Пряжка на нем была в длину почти с ладонь Влады, и так ярко переливалась, что своим сиянием смутила ее. И тогда девочка будто вновь услышала молвь Бога Воителя: «Это твой дар и только тебе принимать решение как с ним поступить». И тотчас она взяла с блюда ремень прямо за лопастную пряжку, и резко дернув на себя, распрямила его в длину. Украшенный тонким серебристым углом, вдетым в поверхность кожи, иной конец ремня, испрямившись, слегка закачался из стороны в сторону.

– На поясе много удобнее носить ножны с мечом, – дополнил свою речь Шудякор, по-видимому, радуясь тому, что опекаемая царицей отроковица приняла дар.

– Даже не знаю, как тебя благодарить одэгэ Шудякор, – негромко протянула Влада левым указательным и как правильно заметила Вещунья Мудрая, пока еще отекшим, перстом огладила ребристые края пряжки. – Очень красивый пояс… и щенки… Не знаю даже как тебя благодарить.

– Ох, глава Владелина, – не менее довольно отозвался Шудякор и потер меж собой широкие, волосатые ладони. – Твои слова благодарности значат для меня много больше, чем какой-либо вещественный дар.

Владелина и Вещунья Мудрая уже покинули залу, где столь приятно одаренная осэгэ девочка приобрела не только щенка, пояс, но и завязала теплые товарищеские отношения с Шудякором. Теперь по просьбе отроковицы женщины неспешно прогуливались повдоль лестницы на долгой веранде.

– Почему я не могу пройтись по Выжгарту? – досадливо вопросила Влада, когда подступив к лестнице пожелала на нее ступить и немедля была удержана от того шага царицей.

– Ты еще очень слаба, – певуче проронила Вещунья Мудрая, стараясь тембром своего голоса успокоить и расположить к себе юницу.

– Нет, я чувствую уже себя хорошо, – ответила вразы уменьшая недовольство в голосе отроковица и направив в сторону царицы белоглазых альвов левую руку суетливо обхватила ее перста. – Ничего не болит, я выздоровела. И хочу погостить в Выжгарте… посмотреть его. Ведь Бог Воитель позволил.

– Это позволение было выдано до того как лопасты напали на тебя и… – Вещунья Мудрая смолкла лишь на маленько и глубоко вздохнула, единожды мягко улыбнулась. – И до того как ты узрела видение.

– Видение… – тело девочки нежданно судорожно сотряслось и, кажется, сызнова волна света ударила в макушку, всколыхав там и сами гладко натянутые в хвост волосы. – Ты… Тебя и меня Боги наказали за видение? – хрипло произнесла она и покачнулась. – Потому мы и возвращаемся. Мальчики и гомозули остаются, а мы наказаны.

Царица торопливо придержала покачивающуюся Владелину за стан, слегка ее приобняв и с необычайной теплотой, словно окутывающим тело той, ответила:

– Нет, не наказаны, тут совсем другое. Мы просто должны вернуться. Потому как рана вельми плохо заживает, Небожители тревожатся за твое здоровье.

– Ежели они тревожатся, могли бы дать набраться сил, а не заставлять трястись девять дней на коне, – вздыхая, заметила Влада и так как царица выпустила ее из объятий, спешно шагнула вниз на ступеньку.

Она скоро преодолела лестницу, и, спустившись на площадь, воззрилась в далекое небо, подернутое серовато-марной дымкой заходящего солнца, ласково ему улыбнувшись.

– Мне очень нравится смотреть на небо, – чуть слышно произнесла она. – На небо, что расстилается точно округлый купол над нами и на просторы луговин. Так не хочется, чтобы они замыкались рядами леса или стенами горных круч. Тут в горах небо и вовсе рядом… близко, чудится, до него можно дотянутся перстами.

Вещунья Мудрая неторопливо спустилась вниз по лестнице, и, остановившись подле отроковицы, с волнением воззрилась последней в лицо. Она нежно провела пальцами по волосам девочки, и, прикоснувшись к ним губами, просияла улыбкой.

– А почему энжеи целуют тебе руки Вещунья Мудрая? И почему Бог Огнь и Бог Седми почитаемые ими Зиждители? – поспрашала отроковица и опустив голову, воззрилась прямо в белоснежное лицо царицы, днесь все поколь усеянное красными пятнами ожога. – Ведь их прародитель… тот… голова которого стоит на полочке в середке меж Богом Седми и Богом Огнем… Таковой с черными волосами и кривым носом.