И тут звучит мелодия, которую я узнаю немедленно.

Джек поднимает микрофон, и все дружно вздрагивают от громкого свиста, который вылетает из динамиков.

– Прошу прошения, – говорит Джек. Он заметно нервничает. – Гм... Не уверен, что дальше вам будет намного приятнее меня слушать...

Грейс хихикает.

– Айви, – продолжает он, – мы с тобой давненько не разговаривали. Виной всему моя чрезмерная гордыня – хотя, возможно, и твоя тоже...

Мы находимся в противоположных концах зала, однако наши взгляды прикованы друг к другу, словно нас разделяет какая-нибудь пара дюймов.

– Видишь ли, я думал, что... Короче, что у тебя появился другой парень! Спасибо твоим подругам – они мне все объяснили. И еще я узнал, что ты больше не подозреваешь меня в измене...

Я хочу сглотнуть застрявший в горле комок – и не могу. Просто стою на месте, одновременно чувствуя ужас, смущение и бешеный восторг, и изо всех сил пытаюсь сдержать всю эту бурю противоречивых эмоций.

– И все же я виноват перед тобой! А значит, остается только один способ рассказать о моих чувствах – хоть ради этого и придется выставить себя на посмешище...

Народ в зале переглядывается, шепчется и толкает друг друга локтями, а Грейс смотрит на меня, широко улыбаясь.

Джек начинает медленно двигаться в мою сторону, и первые аккорды песни Руби Тернер словно током пронизывают мои нервы. Раздаются голоса хора, и вдруг...

К моему несказанному удивлению, к ним присоединяется Джек.

Джек Уильямсон – человек, который никогда в жизни не пел на публике и который клялся, что никогда этого не сделает, – сейчас поет. Поет для меня.

Джек выводит слова сильным глубоким голосом и слегка фальшивит, а мне все равно – даже если бы он пел как кастрированная чайка. Гости, похоже, перестали ломать головы над происходящим; некоторые даже покачиваются в такт музыке, словно на концерте «Квин». Клянусь, я даже видела поднятую зажигалку...

К тому времени как Джек медленно пересек зал и дошел до меня, я уже не знала, что и делать – смеяться, плакать или падать в обморок, настолько нереальным казалось мне все происходящее. Как бы там ни было, прижав руки к щекам, я поняла, что по ним в три ручья бегут слезы...

Глядя мне в глаза, Джек допевает последнюю строчку. Бог мой, а я ведь уже не верила, что когда-нибудь увижу его лицо так близко! У меня перехватывает дыхание...

– Никто-оо... кроме тебя-я-яяя!

Он кладет микрофон на ближайший столик и обнимает меня. Я смахиваю с лица слезы, и под бурные аплодисменты публики наши губы встречаются...

Вот он – самый волнующий, самый прекрасный, самый счастливый момент всей моей двадцатисемилетней жизни! И я понимаю, что сейчас скажу что-то такое, что не надеялась сказать никому и никогда...

Я чуть отстраняюсь, смотрю на Джека – на моего Джека! – дрожащими руками сжимая его ладони, и пытаюсь найти силы заговорить.

Наконец это мне удается. Я шепчу:

– Джек... Я люблю тебя...

Три года спустя

– А я еще сомневалась, стоит ли надевать наряд подружки невесты на восьмом месяце беременности... – Валентина с довольным видом рассматривает свой профиль в зеркале. – Выгляжу превосходно, как и следовало ожидать!

Я пытаюсь спрятать улыбку. Валентина, конечно, замужняя женщина с трехлетним стажем и вот-вот станет матерью, и все же некоторые вещи не меняются никогда.

Ага, вы удивлены, что они с Эдмундом все еще вместе? Что ж, не вы одни!

Конечно – будем смотреть правде в глаза! – когда пара только встретилась, Валентина была очарована кредитной карточкой Эдмунда не меньше, чем самим Эдмундом. Однако потом произошло нечто удивительное: Валентина влюбилась в собственного мужа!

Как это случилось, вы спросите? Возможно, в тот момент, когда Эдмунд на ее глазах спас человека во время медового месяца, а может, когда она узнала, что малышка Пэрис (Орландо, если мальчик) скоро появится на свет... Короче говоря, семейство Барнеттов пребывает на седьмом небе от счастья, и Валентина считает, что это просто потрясающе – кругом и так полным-полно разводов!

Дверь нашего номера открывается, и в комнату заглядывает Полли.

– А мама где? – спрашиваю я тревожно.

Разумеется, я была готова к тому, что Грейс опоздает, но в такой ситуации трудно не нервничать.

– Вон идет. – Полли машет рукой. Ей уже восемь – совсем взрослая! – Ты ведь не ждала нас вовремя, правда?

– Ох, извини-ии! – В комнату влетает Грейс, со Скарлетт в одной руке и кучей сумок в другой. – Я целый час пыталась выйти из дома, но... Позвонила мама и спросила, не нужно ли мне что-нибудь в «Дебенхамсе», пока она там. Потом она позвонила из «Маркс энд Спенсер». Потом из «Джона Левиса». В конце концов она позвонила еще раз, чтобы уточнить, действительно ли мне ничего не нужно в «Маркс энд Спенсер», и сообщить, что у них там просто волшебный паштет – мама слышала о нем в церкви от Маурин Томас, и настоящий французский «Куантро», и... В общем, я дико извиняюсь! Где можно переодеться?

Если помните, начало семейной жизни Грейс было далеко не безоблачным, но супруги Каннингем предпочитают не оглядываться назад. Патрику, конечно, пришлось потрудиться, чтобы вернуть доверие жены, однако с тех пор, как он нашел новую работу, а Грейс распростилась со своей садисткой-начальницей и перешла в другую юридическую компанию, все у них потихоньку наладилось.

– Ну-с, – говорит моя мама, поправляя на голове тюрбан (который в дополнение к панталонам длиной до середины лодыжки делает ее похожей на обитательницу волшебной лампы), – пора мне приветствовать гостей – не болтаться же здесь целый день! Видишь, Айви, какая я ответственная?

Я наклоняюсь, чтобы чмокнуть ее в щеку:

– Точно. Ты просто оплот надежности! И убедись, пожалуйста, что Боб будет вовремя!

Джорджия снова подливает в мой бокал шампанского.

– Эй, не так много! А то начну еще садиться на шпагат во время танцев – а это ведь фирменный номер Валентины!

– Так ведь Валентина на восьмом месяце! Думаешь, это обстоятельство ее не остановит?

– Конечно, нет, только сделает зрелище еще более впечатляющим!

Джорджия смеется – впервые за бог знает сколько времени...

Месяц назад они с Питом расстались – факт, способный напугать до смерти любую будущую невесту (даже ту, которая на двести процентов уверена в своем выборе). Это было осознанное решение, без взаимных упреков и оскорблений, и все же оно далось им нелегко. Как видите, два хороших человека далеко не всегда могут сделать друг друга счастливыми...

До выхода остается двадцать минут. Я направляюсь в ванную, чтобы подкрасить губы. Следом за мной шагает Валентина, прихватив свою обширную коллекцию косметики.