Сарнофф тем временем активно искал новые способы популяризации радио как средства развлечения и продажи радио широкой публике. Ему нужен был еще один «Титаник», но желательно не мрачный, а такой, который был бы живым, интересным, веселым и популярным. В 1921 г. он решил, что нашел именно то, что искал.

2 июля того года — в субботу вечером в середине длинного уик-энда по случаю праздника Четвертого июля — чемпион мира в тяжелом весе американец Джек Демпси должен был сразиться с иностранным претендентом по имени Жорж Карпантье, известным как «человек-орхидея из Франции». Страна была охвачена патриотическим ажиотажем по поводу этого события. Ставки на миллионы долларов, многие из которых были сделаны Мейером Лански и его людьми, зависели от результата. Места на арене в Джерси-Сити, где должен был состояться поединок, были распроданы за несколько месяцев вперед, а спекулянты продавали билеты по тысяче долларов за штуку. Дэвид Сарнофф предложил компании RCA организовать прямую трансляцию поединка из зала ринга.

Некоторые руководители RCA отнеслись к этому с сомнением. Во-первых, у RCA не было радиостанции в окрестностях Джерси-Сити, и как можно было бы вести трансляцию? Кроме того, поскольку в стране существовала лишь небольшая горстка кристаллических радиоприемников, принадлежащих радиолюбителям, как широкая публика сможет принять передачу? Дэвид Сарнофф взялся за решение этих проблем, но времени на это у него было очень мало. Компания General Electric, как оказалось, только что завершила строительство самого большого в мире радиопередатчика, и Сарнофф предложил RCA «позаимствовать» его для поединка. Но тут возникла загвоздка. Передатчик GE был построен по контракту для ВМС США, которым он и принадлежал, а военно-морское начальство не желало предоставлять свой дорогостоящий новый аппарат для призовых боев. Однако житель Нью-Йорка Франклин Д. Рузвельт, занимавший при Вудро Вильсоне пост министра военно-морского флота, как предполагалось, все еще обладал определенным влиянием на своих бывших коллег по флоту. К Рузвельту обратились, и оказалось, что он тоже является поклонником Демпси. Ему удалось убедить представителей военно-морского ведомства расстаться со своим передатчиком ради поединка и «славы Америки».

Тем временем Сарнофф знал, что в результате проведенных ранее экспериментов с радиосвязью между движущимися поездами над железнодорожной станцией Хобокен, расположенной всего в двух с половиной милях от арены в Джерси-Сити, стояла неиспользуемая высокая передающая башня. Военно-морское оборудование было доставлено в Хобокен, подключено к вышке, и раздевалка носильщиков на железнодорожной станции в Хобокене превратилась в радиостанцию. Затем удалось убедить телефонную компанию провести линию между станцией и местом проведения боя.

Оставалась только одна проблема — как публика сможет услышать трансляцию, но Сарноффу казалось, что ответ достаточно прост — в кинотеатрах. Связались с Маркусом Лоу из MGM, отвечавшим за кинотеатры своей компании, и он быстрее других оценил коммерческие возможности этого проекта. За долю в кассовых сборах Лоу передал свою сеть нью-йоркских кинотеатров и установил в них дополнительные колонки и усилители.

Прямая трансляция прошла с большим аншлагом по всему мегаполису: семьи из других районов стекались в Нью-Йорк, чтобы купить драгоценные билеты. К большему счастью, Джек Демпси победил, как все и надеялись, нокаутировав красавца-француза в четвертом раунде. Честь Америки была защищена. Бокс получил первые миллионные кассовые сборы: более 90 000 зрителей заплатили за билеты на арене 1 700 000 долларов. Сам Демпси получил 300 000 долларов. Утешительный приз Карпентье составил 215 000 долларов. RCA и MGM заработали еще сотни тысяч на самой большой в истории аудитории радиослушателей. Гений молодого Дэвида Сарноффа снова стал предметом обсуждения за обеденными столами. Как и внезапный спрос на радиоприемники. Практически в одночасье RCA оказалась в бизнесе по производству радиоприемников. Сарноффу повысили зарплату и дали новую должность — генеральный менеджер RCA.

Конечно, этот новый всплеск славы и общественного признания Дэвида Сарноффа не обеспечил ему мгновенной популярности в корпоративных рамках компании. Напротив, корпоративная ревность, как она есть, вызвала неприятие в одних кругах и возмущение в других. Во-первых, это его очевидная молодость, очевидный ум, очевидный факт, что он был на слуху у генерального директора компании. Кроме того, он не имел даже диплома о среднем образовании и был евреем. Кроме того, несмотря на то, что он был очень почтителен и вежлив с теми, кто занимал более высокие посты, чем он, в отношении тех, кто стоял на ступеньку или две ниже, у него была довольно отстраненная манера поведения — немного нахальная и самоуверенная, если не сказать снисходительная. Его нельзя было назвать красивым молодым человеком, но у него были большие, яркие глаза, и казалось, что он всегда ухмыляется какой-то своей внутренней шутке. Иными словами, он выглядел весьма довольным собой, на что имел полное право, но сказать, что это нравилось его коллегам по работе, было бы далеко от истины. Более того, при любой возможности они нещадно его гоняли. На его стол попадали заведомо невыполнимые задания. В его кабинет направлялись как самые трудные, так и самые скучные продавцы. Если удавалось найти способ, пусть даже самый ничтожный, выставить Дэвида Сарноффа в смешном свете, а еще лучше — в ошибочном, — это делалось. Но — и это было самым раздражающим в этом человеке — несмотря на все это, его, казалось, невозможно было расстроить. Казалось, ничто не может стереть с его лица ухмылку, уверенность в себе и успех.

Если не сказать больше, самоуверенность Дэвида Сарноффа, казалось, становилась все более умопомрачительной. Он уже начал думать о себе в морских терминах — как о человеке «на мостике», шкипере большого корабля, лоцмане, прокладывающем курс радиосвязи через бурные моря будущего. Он проводил параллель между датой своего рождения в 1891 г. и «рождением электрона», как будто в результате совпадения этих дат его ждала какая-то космическая судьба, не обращая внимания на то, что изначально он выбрал для своей карьеры именно газетную работу, а не электронику.

Но несомненно, что в тридцать лет Дэвид Сарнофф уже был будущим магнатом.

В известном романе Бадд Шульберг обратился к вопросу «Что заставляет Сэмми бежать?». Но в случае многих из этих восточноевропейских историй успеха можно задать вопрос: бежали ли они за чем-то или от чего-то? В отличие от спокойных немецких евреев, которые приехали в Америку с намерением улучшить свое положение, потому что Америка была «страной золотых возможностей», потому что там в XIX веке можно было сколотить состояние, и они рассчитывали его сколотить, русские приехали по совершенно другим причинам. Они приехали, чтобы спасти свою жизнь и жизнь своих детей. Успех