ответ на этот вопрос. Если я сыта и в тепле, разве я счастлива? Да, мне хорошо, но где это самое счастье? Вот и ответ, счастье это мой Семен. Так просто.

Александр залез на крышу и следил за дорогой, приставив к глазу подзорную трубу. Он видел, отец очень нервничает, нет Анастасии, его любимицы. Её не приезд, для отца означал приговор. Он ни когда не покинет имение и будет находиться там всю свою жизнь. Если его дочь не приняла крепостную в семью, чего уже можно ждать от других, значит, он стал узником. Сначала Александр увидел небольшое облачко пыли на дороге. Он еще ни кого не видел, но уже понял. Сестрица его скачет на коне. Вдали показалось еще одно облако пыли. Наконец он увидел Анастасию. Лица он еще не разглядел, но манера сидеть на лошади всадника, все ему подсказало. Так скакать могла только Анастасия и ни кто больше. Александр заорал.

— Едет отец, едет.

Тише добавил.

— А куда же ей деться-то, дочурка.

Он слез с крыши, вышел и Семен на двор.

— Почем знаешь, что Настя скачет, лица-то не видно?

— А зачем мене ее лицо. Вон платье задрала по самую шею, в одних панталонах. Женского седла на постоялом дворе нет. Вот она и оседлала конягу по-мужски. А как сесть в седло, если платье мешает? Хорошо хоть голая не скачет. Видать ночью ублажала своего муженька, да до самого утра, вот и проспала. Теперь и торопится. Скоро десять часов-то. Во, теперь вижу, сзади скачет ее муженек на сивом мерине. Видать, на постоялом дворе верховых лошадок не было. Вижу и карету, она совсем далеко еще. Все папаня, нервы отбрось, теперь и лицо Настьки вижу. Она голуба, ну как же, папуля ее любимый женится.

— Алексашка, остерегись ерничать. Не посмотрю, что ты офицер, велю Кошта, он тебя быстро высечет. Давно его плетка не разговаривала с твоим задом, соскучилась.

Тут и Анастасия подъехала. Ох, и конь невзрачный у нее был, да и весь в пене, чуть не загнала. Вид у Анастасии был великолепен. Платье, действительно задрано до шеи. В стременах босые ноги, кружевные чулки и шелковые белые панталоны. Волосы распущены, лицо раскраснелось от скачки. Она соскочила с коня и бросилась в объятья отца.

— Привет папуля.

Обняла и поцеловала Семена.

— Фу ты, чуть не опоздала. В гостинице клопы, жуть, какая. Уснуть невозможно, кусаются, сволочи. Вот я к своему муженьку и влезла под одеяло. Так чего время-то терять, сна все равно нету. Вот я его и полюбила маленько, под утро и сон пришел, уже было плевать на кровососов. А предупредить, что бы утром разбудили, забыла. Само собой проспали. На постоялом дворе ни одной приличной верховой лошади не оказалось, я уже и не говорю, про женское седло. Пришлось воспользоваться тем, что было. Вот мода чертова, узкое платье на бедрах, ни как в седло не сесть. Не голой же ехать. Платье по шву разодрала и в седло. Успела. Сейчас мой муженек приедет и можно в церковь ехать.

Тут и Александр добавил ржа как конь. От смеха, он долго не мог выговорить все слова.

— А вы, папаша, выпорю, выпорю. Тут и Насте говорить ни чего не надо было, я тебе все заранее рассказал, почему дочурка твоя опоздала. Она же Волкова и вся в нас. Тут и не грех проспать.

Он и дальше продолжал смеяться. Так и подошел к сестре. Обнял ее и поцеловал.

— Привет сестричка. А братца наши где, не в карете же они сзади едут?

— Да, папа. Андрей и Павел в плаванье. Ожидать их приход в Петербург можно не раньше конца ноября. Я была в адмиралтействе, так мне там сказали. Вот и мой муженек доехал. Все, вся семья в сборе. Можно и в церковь ехать. А где невеста-то? Надо бы глянуть на красоту твою и познакомиться.

Я уже описывал, на какой лошадке приехала Анастасия, так муж ее подъехал, не на лошади, а на кляче. Видимо, из-за жесткости ее мяса, ее и не приняли на бойню, повезло, значит, и оставили доживать свой век на постоялом дворе. Следом подъехала и карета. Тут с лошадьми было все в порядке. Замечательные вороные кони, они бы с легкость обогнали всадников, и тут беда была не в конях, а в главной российской беде. Дорога с ухаба на ухаб. Если бы кони ехали быстро, то карете бы точно не доехать до конечной станции. Асфальт придумали в России, а вот постелили его на западе, хотя в то время асфальта еще и не было, а вот дороги были. Они ни чем не отличаются от сегодняшних. Поздоровался с Семеном и муж Анастасии. Вот жил себе человек на свете. Его боялись все подчиненные офицеры, страшились нижние чины, ибо страшен был Настин муж во гневе, а вот с женой, небольшая промашка вышла. Он еще до свадьбы надеялся, что будет и над женой командир. Знавал этот бравый гвардейский капитан много женщин в своей жизни. Удивить его, чем-либо было невозможно. Но, видимо Анастасия, как купец, предложила ему доселе невиданный товар. После первой же брачной ночи он сделался рабом своей жены. Со следующего утра, бравый командир стал полным подкаблучником. Вне дома он повелевал, дома, слушался свою жену во всем. Повезло ли ему в жизни? Хорошо ли это или плохо? Тут надо спросить об этом самого Настиного мужа. На свадьбу своего тестя он бы поехал с огромным удовольствием, уважал он Волкова за его боевые заслуги, но когда узнал на ком жениться Семен, то тут же ему захотелось сослаться на неотложные полковые дела и ни куда не ехать. Он так и хотел сказать об этом Анастасии, даже приказ заготовил, о срочном служебном действии, не терпящим отлагательства. Но когда Анастасия сказала, собирайся, надо ехать. Он тут же спросил у нее, когда выезжаем Настенька? Теперь, действительно, вся семья была в сборе, не считая сыновей. Была маленькая проблемка, на которую и указал Александр.

— Сестричка, так ты, что пойдешь в церковь в разодранном платье?

На что Анастасия лаконично ответила.

— Братец, времени-то нет. Вон колокола уже минут десять, как звонят. Я булавками, по дороге, все пришпилю, придем из церкви, я и переоденусь.

Семен не видел Анны в ее подвенечном платье. Он сел в коляску с сыном и поехал к церкви. Князь Болховской вывел Анну из дома, когда Семена уже во дворе не было. Все же, хотели придать