«И действительно ее решил, — подтвердил сэр Джуффин. – Простенькая оказалась комбинация, всего в два хода. Но проклятие снял не я, а ты. А я, скажем так, просто зарядил оружие, рассказав тебе о нем».

«Это как?!» — обалдел я.

«Предполагаю, что ты, узнав о проклятии, начал симпатизировать изамонцам, — объяснил шеф. – А как еще истолковать твое эксцентричное поведение по дороге в Тубур? Сам же мне рассказывал, что принялся дарить им подарки и чуть ли не усыновлять – просто за то, что хоть немного похожи на людей, несмотря на страшное проклятие. Которое, в частности, гласит, что доброго отношения к себе изамонцам вовек не дождаться. С древними проклятиями обычно так и случается: стоит кому-то один раз пойти поперек, и все, развеялось, как не бывало».

«Так просто?»

Я ушам своим не верил. То есть не ушам, конечно, а той части сознания, которая отвечает за восприятие Безмолвной речи. Но не верил все равно.

«Ну как тебе сказать. Просто-то оно просто. Да только невозможно. По крайней мере теоретически. На практике-то ты Гургулотту уел. По всему выходит, ты у нас более могущественный чародей, чем она, в противном случае не смог бы нарушить запрет, как бы ни старался. И это хорошая новость – для изамонцев и для твоего начальства в моем лице. Леди Гаргахай, если верить истории, была выдающейся ведьмой. Ну и ты, получается, тоже не совсем зря по земле ходишь».

«Ой, — сказал я. И повторил: — Ооооой» — уже более прочувствованно.

«Сделанного не воротишь. Но, если ты так недоволен результатом, можешь попробовать сам наложить на этих бедняг какое-нибудь новое проклятие, — великодушно посоветовал шеф. – Им не привыкать».

«Нет, что вы. Я очень доволен. Просто мне кажется, вы меня разыгрываете», — признался я.

«Ничего не поделаешь, такая уж у меня репутация. Все почему-то думают, что я вечно хитрю. А я уже давно говорю правду и только правду, прямо как призрак какой-то. Разве что не всю сразу, а порциями. Но это скорее для пользы дела, чем из желания выставить всех дураками».

«Ох», — отозвался я.

«Звучит лучше, чем «ой», — похвалил меня сэр Джуффин. – Но, честно говоря, ненамного. Поэтому будь любезен, свяжись со мной, когда окажешься в состоянии сказать что-нибудь более занятное. Например, название корабля, на котором леди Кегги Клегги Мачимба Нагнаттуах прибудет в столицу. Бедняжке предстоит официальная торжественная встреча – с музыкой, паланкинами и прочими приличествующими ее высокому положению кошмарами. Придется ей потерпеть».

Он распрощался и исчез из моего сознания, а я еще долго стоял посреди необозримой стройки и думал, что если шеф сказал правду и я действительно нечаянно снял проклятие с целой страны, тогда главным героем Изамона по справедливости должен стать Мацуца Умбецис, хозяин «Драгоценного покоя великолепного странника», вопреки всем дурацким проклятиям оставшийся порядочным и рассудительным человеком. Подвиг, превосходящий деяния героев древней истории, которым, к слову, и без всяких там проклятий нечасто удавалось совладать с собственным нравом. И ведь никто никогда о нем не узнает – только если я, состарившись, напишу мемуары, но на это надежды, прямо скажем, немного.

Наверное, со всеми по-настоящему важными событиями и людьми обстоит так же. Никто о них не знает, кроме нескольких случайных очевидцев, у которых к тому же немного шансов понять, чему именно стали свидетелями. И чего в таком случае стоят все наши учебники истории? То-то же.

«Зато, — внезапно подумал я, — как же интересно будет перечитать исторические хроники теперь, когда ясно, что о самом главном там не сказано ни слова!»

Решительно отложив дальнейшее осмысление своего открытия на потом, я огляделся и обнаружил, что остался в одиночестве. Мои спутники уже как-то пробрались через строительные баррикады к причалам, и я бросился следом, сообразив, что леди Кегги Клегги вряд ли знает о преимуществах плавания на каруне. Чего доброго, сговорится сейчас с капитаном какого-нибудь бахуна и даже задаток успеет дать – разбирайся потом. Или хуже того, соблазнится возможностью прокатиться на настоящей укумбийской шикке, которые порой объявляются в Цакайсысе – не столько для того, чтобы сбыть награбленное барахло, сколько ради возможности порезвиться в здешних притонах, полностью соответствующих представлениям среднестатистического пирата о смешном.

Беда с укумбийцами не в том, что пассажиров они не берут, а в том, что никому не отказывают. Даже платы не требуют. Зато всякого поднявшегося на борт они автоматически считают пленником и поступают с ним как заблагорассудится. Кого-то высаживают на первом попавшемся берегу, предварительно разлучив с имуществом, кого-то берут в плен и увозят на свои острова. А могут и за борт швырнуть или, напротив, доставить домой, как обещали – если им все равно по дороге, взять с вас особо нечего, а капитан пребывает в добром расположении духа, по случаю женитьбы младшего сына например.

Я как в воду глядел. У одного из причалов была пришвартована эта грешная укумбийская шикка, и маленькая леди Кегги Клегги уже вдохновенно скакала рядом, явно намереваясь немедленно подняться на борт. И этот красавец, ее прадед, похоже, совершенно не возражал. Впрочем, мертвому герою Смутных Времен простительно — откуда бы ему знать, как у нас теперь все устроено. Призраки морем обычно не путешествуют, он, насколько мне известно, первый такой оригинал.

Схватившись одновременно за голову и за сердце, я понесся к причалу. И только добежав, понял, что тревога отменяется. На борту шикки красовалась надпись «Фило», а сверху на меня глядел, приветливо хмурясь, сэр Анчифа Мелифаро, старший брат моего коллеги. Он, так уж вышло, тоже пират, только не укумбийский, а наш, угуландский. Что, как мы понимаем, гораздо хуже.

Я был так ошеломлен, что все подобающие случаю слова из головы вылетели. Пялился на старого знакомца молча, как деревенский дурачок на карнавале. Я бы там, пожалуй, так до сих пор и стоял, если бы Анчифа не сказал: «Привет». Тогда и я вспомнил, что люди при встрече обычно здороваются. А потом говорят о делах.

Но и тут Анчифа меня опередил.

— Объясни своей подружке, что путешествовать на шикке ужасно неудобно, — попросил он. – Не умею я таким красивым леди отказывать, они из меня веревки вьют. Но, предположим, соглашусь я доставить вас в Ехо – и что дальше? Мне ее даже спать положить некуда. И свою каюту предложить не могу, потому что пришел сюда не просто от скуки, а за пассажиром.

— За пассажиром? Ты?!

Узнай я, скажем, что сэр Джуффин Халли подал в отставку, чтобы открыть кондитерскую для сирот где-нибудь за Собачьим мостом, и то меньше удивился бы.

— Сам потрясен, — кивнул Анчифа. – Меня сэр Кофа попросил. Он, конечно, не самая красивая леди в Соединенном Королевстве, как бы ни переодевался, зато мастер заручиться поддержкой – начиная с отца и заканчивая вашим общим начальством, которому я, как ни крути, многим обязан. Пришлось согласиться. С другой стороны, пассажир мне достался необременительный. Для укумбийца моя шикка – подходящий транспорт. Ни качка, ни теснота его не смутят. И моими развлечениями его не шокируешь. А вот леди на «Фило» делать нечего. К моему величайшему сожалению. Вот был бы у меня бахун! Первый в Мире пиратский бахун – как тебе такая идея?