В один особенно ветреный день в начале марта, когда парни угрюмо прогуливались вокруг лодочной станции, Джордж Покок постучал Джо по плечу и попросил его зайти на чердак. У него было несколько мыслей, которыми он хотел поделиться с парнем. В мастерской Покок облокотился на борт новой лодки и стал наносить лак на перевернутый остов. Джо отодвинул козлы для распилки к другому концу лодки и сел на них лицом к мастеру.

Сначала Покок сказал, что наблюдал за тренировками Джо какое-то время и что он был отличным гребцом. Джордж отметил несколько технических ошибок – например, Джо сгибает руки в локтях немного раньше при гребке и не ловит воду так чисто, как мог бы, двигая руками с той же скоростью, с которой вода двигалась под лодкой. Но не об этом хотел поговорить с ним Покок.

Он сказал, что временами казалось, будто Джо считает себя единственным человеком в лодке и что его задачей было в одиночку вытолкнуть лодку через финишную черту. Когда гребец так себя ведет, сказал Джордж, то он наказывает за что-то воду вместо того, чтобы работать вместе с ней, хуже того, он мешает своей команде грести.

Он предложил Джо сравнивать греблю с симфонией, а себя – с музыкантом оркестра. Если один человек в оркестре ирал, не попадая в мелодию или в такт, то он портил всю пьесу. То же самое касалось и гребли. То, насколько его действия в лодке гармонировали с действиями остальных членов команды, значило гораздо больше силы его гребка. И спортсмен не мог быть в гармонии с членами команды до тех пор, пока он не откроет им свое сердце. Он должен заботиться о своей команде, она должна иметь большое значение в его жизни. Гребец должен отдавать себя полностью не самому спорту, но своим соратникам, даже если это означало, что его чувства будут задеты.

Покок сделал паузу и поднял глаза на Джо.

– Если тебе кто-то не нравится в лодке, Джо, тебе придется принять этого человека. Для тебя должно быть важно, выиграет каждый из вас гонку, а не только, выиграешь ли ты.

Он попросил Джо быть осторожнее и не упустить свой шанс. Джордж напомнил ему, что парень уже научился грести, преодолевая боль, изнеможение и голос внутри, который постоянно твердит, что это невозможно. Только это показывало, что Джо способен на поступки, многие из которых у обычного человека никогда не будет шанса совершить. И в конце он сделал замечание, которое Джо никогда не забудет:

– Послушай, когда ты начнешь по-настоящему доверять другим парням, то почувствуешь нарастающую силу, которая находится за пределами того, что ты можешь себе представить. Тогда ты сможешь почувствовать такой подъем духа, будто ты плывешь уже не на нашей планете, а на небесах, среди звезд.

На следующий день было воскресенье, так что, как и каждый выходной на протяжении вот уже многих недель, Джо забрал Джойс с работы и поехал на тот участок земли рядом с озером Вашингтон, где его отец строил новый дом. Подвал был уже почти закончен, и так как первый этаж уже тоже начали строить, Гарри переехал в подвал с детьми. Это было больше похоже на пещеру, чем на жилье, с одной большой, как в гараже, дверью для входа и только одним малюсеньким окном, выходившим на озеро. Но Гарри собрал дровяную печь, и, по крайней мере, внутри было сухо и тепло.

Джо и его отец все утро таскали бревна от дороги к стройке под проливным дождем, потом поднимали их на уровень первого этажа дома. Джойс развлекала детей внутри, играла с ними в карточные игры и готовила в печи сливочную помадку и какао. Они с Джо волновались обо всех четырех малышах – они все никак не могли привыкнуть к потере матери. Гарри почти все время занимался стройкой, и они не получали от него должного родительского внимания. Дети часто страдали от ночных кошмаров, Роуз и Полли плакали, если оставались одни, и хотя все они по-прежнему ходили в школу, их отметки стали ухудшаться. Теперь Джойс пыталась придумать, как она поступила бы, будь она их матерью.

Играть роль матери для детей Тулы было легко и естественно для Джойс. Перед собой она видела убитых горем малышей, которые нуждались в помощи, и все инстинкты в ней побуждали Джойс прижать их всех к груди и взять на себя заботу о них. Именно это она и сделала с самой их первой встречи после смерти Тулы. Возмущение и злость, которые она все еще чувствовала по отношению к Туле, Джойс держала при себе, глубоко в душе, и скрывала от детей. Гораздо сложнее для Джойс было понять, как себя вести и что чувствовать по отношению к отцу Джо. По всем внешним признакам они хорошо ладили. Гарри дружелюбно общался с девушкой, даже тепло, и она пыталась отвечать ему взаимностью. Но внутри Джойс все еще негодовала. Она не могла ни забыть, ни простить Гарри то, что тот не поддерживал Джо все эти годы, за его слабость, за то, что позволил Туле выкинуть Джо из своей жизни, как будто он был бродячей собакой. И чем больше она раздумывала над этим, тем сильнее злилась.

Джо в новом доме Гарри на озере Вашингтон

К вечеру Джо с отцом перетаскали все бревна на свои места, и так как дождь начал лить еще сильнее, Гарри пошел погреться в дом. Джо крикнул ему в спину:

– Я скоро приду, пап.

Он вышел на пристань рядом с домом Фреда, стоящего по соседству, и стал смотреть на вздымающиеся светло-серые изгибы озера, раздумывая о своем ближайшем будущем.

Финишная черта Тихоокеанской регаты, которая пройдет в апреле, была почти в полутора километрах вверх по озеру отсюда. Будет ли Джо сидеть в лодке основного состава команды, когда она проедет мимо этой пристани? Он подумал, что, скорее всего, нет. Порывы ветра ударялись об него; дождевая вода текла по лицу. Но ему было все равно. Он уставился на озеро, размышляя над тем, что Покок сказал ему накануне, и прокручивая слова мастера у себя в голове снова и снова.

Для Джо, который потратил последние шесть лет, упрямо пытаясь самостоятельно пробиться в мире, который научился рассчитывать только на собственные силы, страшнее всего было позволить себе зависеть от других. Люди разочаровывают. Люди бросают. Зависимость от людей, доверие им в конце концов ранят. Но оказалось, что доверие было ключом к тому волшебству, о котором рассказывал Покок. Он говорил о гармонии в команде. В этом был определенный смысл, и ему еще только предстояло найти определение этому феномену.

Он долго стоял на пристани и разглядывал озеро, не замечая дождя. Мысли блуждали в его голове, соединяясь друг с другом и формируя новые вопросы. Как музыкант он понимал, что такое гармония. Он и Гарри Секор работали вместе, в гармонии, чтобы загарпунить гигантского лосося в реке Дандженесс. Он очень удивлялся лошадям Чарли Макдоналда, Фритцу и Дику, которые вместе приседали и тянули за собой гигантские тополя, как будто это были спички, и ведь лошади работали в союзе и согласии, как одно существо. Чарли сказал ему, что они будут тянуть до тех пор, пока не порвется упряжь или не перестанут биться их сердца. На скале в Гранд-Кули Джо и те парни, с которыми он работал, наблюдали друг за другом и заботились друг о друге, предупреждая о камнях, падающих сверху. Вечерами и по выходным они вместе с Джонни Уайтом и Чакой Дэем пробирались на Би-стрит вместе, одной компанией, в поисках приключений, вместо того чтобы соперничать и ссориться друг с другом.