Появились и новые факты не в пользу Уормса. Он имел специальность электромонтера и хорошо разбирался в технике. У него накопилось много долгов, а один вексель на 10 тысяч долларов ему надлежало вскоре оплатить. Наконец, он мог в любой момент зайти в капитанскую каюту, а после разговора с доктором де Виттом держал ключ от нее у себя.

Поиски человека, который в защитном костюме первым побывал на «Морро Касле» после пожара, прекратили. Секретная служба ЦРУ заявила, что правительство США не заинтересовано в дальнейших уточнениях данного вопроса. Судя по всему, на судне в некоторых каютах были вмонтированы подслушивающие устройства, и пришлось срочно посылать специалиста, чтобы скрыть следы этой незаконной деятельности.

Судебное разбирательство не пролило света на эту темную историю. Уормса и Эббота признали виновными… в небрежном исполнении служебных обязанностей. Первого приговорили к двум, а второго — к четырем годам тюрьмы. По апелляции обвиняемых дело было пересмотрено и приговор отменили за недостаточностью доказательств.

Морское ведомство лишило их офицерского звания. Уормс поступил работать в порт. Во Вторую мировую войну он был призван на флот и погиб. Эббот после выхода на свободу допился до белой горячки, закончив жизнь в лечебнице для алкоголиков.

По-иному сложилась судьба Роджерса. С помощью какого-то борзописца он сочинил душераздирающую версию катастрофы на «Морро Касле», упомянув о своих героических деяниях. Несколько недель выступал с этим «шоу» в одном из бродвейских театров, пользуясь шумным успехом.

(В Древней Греции после разрушительного землетрясения, унесшего много жизней, некий драматург сочинил тотчас драму об этом событии. Публика заливалась слезами, заново переживая недавнюю трагедию. Автора, однако, решено было наказать плетьми, ибо он только бередил незажившие моральные раны, вместо того чтобы создать произведение искусства).

Падкая на сенсации американская публика вскоре охладела к излияниям Роджерса. Он переехал в городок Бэнон штата Нью-Джерси, работал в полиции патрульным, а затем радистом. Его начальником по воле всемогущего случая стал радист с «Морро Касле» Доил. У них начались ссоры, потому что Доил открыто называл Роджерса убийцей и поджигателем.

Однажды Доилу передали пакет с устройством для нагрева воды и с запиской, напечатанной на машинке (без обратного адреса). В ней содержалась просьба починить испортившийся прибор. Когда Доил включил его в сеть, раздался взрыв.

Получив тяжелое ранение, он остался жив, а когда выздоровел, обвинил Роджерса в покушении на убийство. При обыске в сарае Роджерса нашли все материалы для изготовления аквариумных нагревателей. Роджерс утверждал, что уже много лет чинит и делает для продажи такие приборы и что покушение было именно на него, а Доил пострадал по ошибке.

На суде не было предъявлено ни одной прямой улики против Роджерса. Ему припомнили аналогичный поджог на «Морро Касле». Он возразил: если бы у него оказались драгоценности, разве стал бы он работать в Америке, едва сводя концы с концами? И повторил: удар был направлен на него, ибо настоящий преступник старался таким образом или убить его, или подставить под подозрение.

Его доводы не убедили присяжных. Роджерса приговорили к 12 годам лишения свободы за покушение на убийство. Через 4 года его неожиданно амнистировали. Во время войны он служил радистом на грузовом судне. После войны вернулся в Бэнон и открыл мастерскую по ремонту электроприборов.

Дела его шли плохо. Общественное мнение заклеймило его как убийцу и поджигателя, избежавшего заслуженной кары. Со временем, однако, отношения с согражданами стали налаживаться, а с соседями — престарелыми Уильямом Хамлом и его дочерью Альмой — сделались дружескими.

20 июня 1953 года эти двое были найдены убитыми у себя дома. Следствие обнаружило пленку с записью резкого разговора Хамла с Роджерсом. Хозяин требовал вернуть взятые в долг семь с половиной тысяч долларов, а сосед обещал принести их на следующий день. Основания для убийства были очевидными, и подозреваемый тоже не вызывал сомнений. Только вот никаких прямых улик вновь так и не удалось обнаружить.

Осенью 1954 года начался суд. Роджерса обвинили в двойном убийстве, требуя два пожизненных заключения (интересный юридический нонсенс, как бы предполагающий одарить преступника двумя жизнями). Подсудимый стал заговариваться. Медицинская комиссия признала его невменяемым. Проведя 4 года в тюремной больнице, он умер от инсульта.

Ему было посвящено немало статей как одному из самых изощренных морских разбойников. Подумать только: убийство капитана, врача и пассажирки «Морро Касла», поджог судна, многочисленные жертвы, а затем преступления на суше: покушение на убийство и два убийства. И во всех этих случаях самые квалифицированные детективы не нашли ни одною доказательства его вины!

Роджерс мог бы претендовать на «почетное» место в ряду самых выдающихся пиратов (притом едва ли не самого оригинального и изобретательного), если бы не одно обстоятельство.

Через год после его смерти в Венесуэле умер человек по имени Кирк Стивенсон. Правда, паспорт его оказался фальшивый. Он оставил у нотариуса бумаги, которые теперь можно было вскрыть. Из них следовало, что он служил в ЦРУ и совершал путешествие на «Морро Касле», выполняя секретное задание.

Прельстившись драгоценностями Кэтлин Моррисон, он завязал с ней близкое знакомство. Улучив момент, забрался к ней в сейф, но был замечен хозяйкой, когда выходил из ее каюты. Она сообщила о случившемся капитану. Не желая скандала, просила поговорить со Стивенсоном наедине. Результаты этой «задушевной» беседы известны: три трупа — капитана, доктора и мультимиллионерши, а затем и пожар.

«Чтобы уничтожить все следы, — написал Стивенсон, — я подложил адскую машину, которая предназначалась для выполнения моего задания…» Стоп! Тут-то и появляются серьезные сомнения. Что за «адская машина»? Не могло же ЦРУ направить его с заданием устроить пожар на американском корабле. Да и не адская машина взорвалась, иначе бы ЦРУ тотчас узнало «почерк» своего агента.

Немецкий журналист Гюнтер Продьол, подробно описавший все события, связанные с катастрофой «Морро Касла», пришел к выводу: «В пользу венесуэльского признания., говорит тот факт, что американские газеты о нем упорно молчат. Да и преступления, надо сказать, были выполнены с таким знанием дела, что сразу появляется мысль не о каком-то дилетанте-радисте, а о профессионале, прошедшем специальную подготовку».

И все-таки вероятно, что посмертное признание Стивенсона — лишь газетная «утка», не заслуживающая серьезного анализа. Продьол, пожалуй, не избежал влияния политической конъюнктуры, показывая в неблаговидном свете американские спецслужбы. При всей нечистоплотности тайных агентов и их хозяев, трудно поверить, что они сообща действовали в ущерб — явный и ничем не оправданный — собственной державе. А если бы в преступлении был замешан их агент, то вряд ли бы ему удалось сохранить свою жизнь.

Кто же тогда этот загадочный и уникальный пират? Наибольшие подозрения вызывают Эббот и Роджерс. Они могли действовать сообща или имели сообщников.