Однажды, вернувшись с кафедры, где мне, несмотря на ужесточение карантина, все-таки раз в неделю необходимо было бывать, я обнаружил, что папка Олега со всеми материалами бесследно исчезла. Вот только что она лежала сверху, в ящике письменного стола, и вот – ее уже нет. Я напрасно перебирал и переворачивал все, что мог. Жена, в этот день тоже ездившая на работу, утверждала, что никакой папки она в глаза не видела: вспомни, может быть, ты ее в институт отвез? Больше в доме ничего тронуто не было. Чисто интуитивно я проверил свой компьютер, и выяснилось, что в последний раз его включали четыре часа назад, когда квартира – теоретически – была пуста.

Можно было бы считать это действиями российских спецслужб, обрывающих все нити, ведущие к проекту «Аргус», но буквально за день до исчезновения папки появилось в прессе официальное сообщение ФСБ о ликвидации группы экстремистов (национальность их не указывалась), планировавших громкий террористический акт. База экстремистов находилась во флигеле одной из больниц и была замаскирована под пункт проверки на коронавирусную инфекцию. На предложение сдаться окруженные боевики ответили автоматным огнем, подразделение ФСБ было вынуждено применить оружие. В результате обстрела и штурма здания все террористы были уничтожены, пострадал (был тяжело ранен) один из бойцов спецназа. Более никакой конкретики в сообщении не было, зато пара сайтов, рыщущих в поисках новостей, опубликовала рассказы жителей соседних домов, слышавших стрельбу, взрывы, видевших вспышки огня, и вот тут речь шла именно о Загородном проспекте, причем фигурировали учреждения некоего военно-медицинского комплекса. Внимания данное сообщение не привлекло: администрация города в этот день объявила о неожиданном усилении пандемии, пик ее, согласно расчетам эпидемиологов, должен был прийти на декабрь, вновь были закрыты кафе, рестораны, торговые центры, переведены на дистанционное обучение школьники и студенты, гражданам пожилого возраста рекомендовалось вообще не выходить из дома.

Что там какие-то террористы?

А у меня при чтении этих заметок мелькает парадоксальная мысль, что, быть может, дело тут вовсе не в спецслужбах и террористах. Если мы научились производить мониторинг будущего и непосредственно воздействовать на него, то и будущее, должно быть, способно так же и даже намного эффективнее воздействовать на настоящее, преобразуя его в соответствие со своими доминирующими интенциями. Как раз то, о чем предупреждал Макс Планк. В конце концов ни один закон физики не запрещает передвижения по оси времени. И возможно, что само будущее, вторгнувшись к нам, уничтожило то, что мешало его закономерному осуществлению. В первую очередь – проект «Аргус» со всеми его участниками. Мне еще повезло, что папка с материалами просто тихо исчезла, что не вспыхнул пожар в квартире, превратив ее в обугленные руины, что не обрушился среди ночи весь дом, погребя множество людей под бетонными блоками, что обжигающее дыхание будущего лишь прошелестело рядом со мной, не сметя меня, как пушинку, в небытие.

Это, конечно, метафора, но она, как мне кажется, выражает суть нашего зыбкого настоящего.

И суть эта состоит даже не в том, что мы создали мир, который не нравится никому: мир, где непрерывно вспыхивают конфликты, грозящие перерасти в широкомасштабные военные действия; мир, который балансирует на грани экологической катастрофы; мир, где то и дело обваливается экономика; мир, где никто никому не верит и где почти невозможно отличить правду от агрессивных пропагандистских мифов. Или, суммируя сказанное, это мир, где старая реальность уже распадается и сквозь крошево ее проступает странный, чуждый и непонятный нам цивилизационный пейзаж.

Нет, подлинная суть заключается в том, что этот патологический мир мы, несмотря на непрерывный ужас его, всеми силами стараемся сохранить. Мы скрепляем его арматурой жестких законов, мы цементируем его, наращивая численность полиции и спецслужб, мы провозглашаем стабильность единственной ценностью современности и беспощадно подавляем любые попытки что-либо изменить. Или, опять суммируя, используя ту же метафору, мы возводим мощные крепостные стены, строим бастионы, копаем рвы на пути будущего в наивной надежде, что можно остановить его продвижение.

Этим же, на мой взгляд, являлся и проект «Аргус». Судя по тому, что я знаю о нем, он вовсе не представлял собой попытку скорректировать будущее, создать благоприятную версию нашего грядущего бытия – люди, курировавшие его, прекрасно понимали, что в такой версии для них места нет. Напротив, это была попытка именно пресечь будущее, задушить его первые, пока еще неуверенные ростки, не дать ему наступить. Попытка удержать настоящее, мумифицировать умирающую реальность, продлить в бесконечность то, что есть, каким бы архаическим оно ни было.

И все это, по-моему, полная чушь.

Все это – песочные замки в полосе начинающегося прилива.

Детский лепет при виде столбов торнадо.

Энергетика будущего такова, что оно сметет любые препятствия. Потенциал грядущего неистощим. Чем выше будут возведены заграждения, тем более неожиданным и катастрофическим окажется неизбежный прорыв.

Никакие укрепления нас не спасут.

Никакие стены не остановят напор времени.

Они в конце концов рухнут и погребут нас под обломками.

Вот какая мысль приходит мне в голову.

В сумерках декабря, на исходе второго десятилетия двадцать первого века, в отравленном пандемией воздухе я вижу гигантскую вздымающуюся волну, которая скоро, уже очень скоро прокатится по всему миру…

* * *

– Жуть какая, – говорит Анчутка, озираясь по сторонам. – Ты только меня здесь не бросай. Я здесь пропаду…

– Разговаривай тише, – предупреждает Даг.

– А что? – Анчутка понижает голос до шепота.

– Не надо, чтобы нас слышали.

– Здесь кто-то есть?

– Все может быть…

Даг ощущает, что переулок не то чтобы изменился, но стал как бы яснее, отчетливее. Темнота за разбитыми окнами – дышит, жестяная трава, пробивающаяся из трещин асфальта, шуршит и ломается под ногами, в сумерках подворотен, под каменными низкими арками происходит какое-то мелкое, но опасное шевеление.

Словно содрали пленку, отделяющую сновидение от реальности.

Это неприятно.

И действительно – очень опасно.

Даг чувствует это каждой клеточкой.

– Давай быстрее! – говорит он.

Подхватывает Анчутку под руку.

Тут же докатывается откуда-то длинный скрежещущий звук – стонет раздираемое железо.

Анчутка вздрагивает:

– Что это?

– Не знаю, – говорит Даг. – Не знаю. И знать не хочу… Идем!..

– А ты уверен, что это не галлюцинации? Ну – после стимуляторов, которые мы приняли?

– Нет!.. Помолчи!..

К счастью, они уже поворачивают на проспект. Правая его часть, напротив вокзала, по-прежнему блестит сплошной гладью воды, и по ней так же, несмотря на безветрие, пробегает конвульсивная дрожь.