В желудке снова повернулся невидимый нож. Рак желудка, болезнь эта редко встречается теперь в Европе, но судьба слепа. Было принято решение сделать операцию, чтобы определиться с возможностью лечения. Симптомы были такие же, как при язве желудка, и при гастроскопии обнаружили большую язву, подозрительно похожую на распадающуюся опухоль. При микроскопическом исследовании диагноз подтвердился. Ему открыли живот, увидели опухоль, проросшую в соседние органы, и закрыли живот. Обнаружились метастазы в легких, костях и головном мозге. Ему предстояло медленно чахнуть и умереть от непомерной прожорливости опухоли.

От трех до шести месяцев.

У изголовья кровати вдруг появился отец, и ему сразу стало тяжело дышать. Легкие свело болезненной судорогой, и он испуганно отполз к стене.

— Первородный грех, — гремел склонившийся над ним отец, и голос его гулко отдавался от стен домика. — Я обвиняю тебя. Я считаю тебя ответственным за грехопадение Адама и Евы.

Плеть поднялась и опустилась ему на диафрагму. Дикая судорога прошла по животу. Его вырвало порошком на подушку. Голос отца повышался и рос, заполняя комнату, как звуки играющего не в лад симфонического оркестра.

— Твоя жизнь зачата в бездне, дитя дьявола, ты — зло, зло и воплощение сатаны.

Он попытался возразить, просить о милости, петь знакомую с детства песню: «Отец, добрый отец, будь милосерден», но плеть опять поднялась и ударила его по губам. От боли на несколько мгновений перехватило дыхание.

— Изгони ад из сердца, чтобы спасти свою бессмертную душу для Царствия Небесного.

Плеть поднялась еще раз, и отец воспарил к потолку в своем стихаре, и человек понял, что час избавления близок.

— Отец, — прошептал он, чувствуя, как его рвет кровью. Горящий взгляд потускнел, и плеть задержалась в воздухе.

— Я остался один, — прошептал он своему отцу, — но ты никогда не понимал почему. Бог знает, что ты следовал его завету плодиться и размножаться, заселяя землю, но у тебя все равно не было больше детей. Ты так и не понял почему?

Отец под потолком насторожился, плотно сжав губы.

— Она вырвала их из себя у саамки из Виттанги, — прохрипел он, — моих братьев и сестер, она дала той самке выскрести их из своего лона, чтобы ты не бил их плетью за первородный грех.

Плеть опустилась и ударила его в голову. Мир опустел и провалился в бездну.

Анника побросала одежду на пол, вошла на кухню, отодвинула в сторону недоеденный завтрак и поставила на стол компьютер. Она зашла на сайт www.lf.se и принялась изучать организацию объединения областных советов. На полях последней страницы газеты она отметила такие отделы, как «Демократия и политика в здравоохранении», «Экономика и самоуправление» и «Отдел международных финансов».

Она задумалась, прижав пальцы к губам.

Пожалуй, этого хватит. Три разных отдела, которые, надо думать, редко контактируют между собой, и три заведующих отделами одного уровня.

Она несколько раз глубоко вздохнула и набрала номер коммутатора объединения. Для начала она попросила к телефону заведующего отделом демократии и политики в здравоохранении.

— Добрый день, — сказала Анника и откашлялась. — Меня зовут Анника Бенгтзон, я звоню из редакции газеты «Квельспрессен»…

Начальник отдела резко перебил ее:

— Я бы попросил позвонить в наш отдел связи с прессой, там сидит человек, который ответит на все ваши вопросы.

Сердце Анники колотилось как сумасшедшее, ей казалось, что собеседник слышит этот лихорадочный стук.

— Да, я понимаю, — сказала она, — но у меня к вам такое дело, что я не могу говорить с отделом прессы. Наоборот.

Наступило недоуменное молчание.

— Что? — переспросили на другом конце провода. — Что вы имеете в виду?

Анника закрыла глаза и заговорила уверенным тоном:

— Для начала я хочу заверить вас в том, что не собираюсь нигде на вас ссылаться, не собираюсь пока писать статью. Я только хочу прояснить некоторые данные, полученные нами при разборе некоторых сторон вашей деятельности.

Настороженность уступила место удивлению и подозрительности, прозвучавшей в ответе заведующего.

— Что вы имеете в виду? Какой деятельности?

— Это касается превышения расходов на один из ваших проектов.

Было похоже, что телефонный собеседник буквально упал на стул.

— Превышение чего? Я не понимаю…

Анника не отрываясь смотрела на кухонную вытяжку.

— Я не собираюсь, как уже сказала, кому-либо рассказывать об этой ситуации. Я хочу только обсудить несколько вещей, причем тоже должна быть уверена, что это останется между нами. Я не стану распространяться о том, что говорила с вами, а вы никому не скажете, что говорили со мной.

Молчание.

— Что это за вещи?

Она почувствовала, как он дернулся, глотая наживку.

— Речь идет о превышении расходов, запланированных на проект, касающийся угроз в адрес политиков, — сказала Анника. — Вы ведете этот проект совместно с объединением общин и департаментом юстиции.

— Угроз в адрес политиков?

— Да, речь идет о рабочей группе, занимающейся насилием в отношении политиков и угрозами в их адрес. Хочу подчеркнуть, что мы считаем этот проект чрезвычайно важным, и, насколько мы понимаем, работа идет в нужном направлении, но я говорю только о бухгалтерских счетах.

— Я все-таки не понимаю, о чем вы говорите.

Анника выждала, чтобы за нее ответило красноречивое молчание, чтобы удивление надежно прокатилось по темным коридорам его административного мышления.

— Знаете, — сказала она, делая длинные паузы между словами, — меня не покидает такое ощущение, что с этим проектом вы пойдете на дно…

Теперь шеф отдела просто разозлился.

— Что вы хотите этим сказать? Кто решил, что имеет место какой-то обман?

Анника отчеканила четким и резким тоном:

— Я полагаю, что вы не желаете слушать мое сообщение. Это, как вам хорошо известно, нарушение конституции. Я не стану заострять внимание на вашем последнем вопросе.

Снова повисло набухающее, чреватое взрывом молчание.

— Вы не можете все же сказать, — спросил наконец заведующий отделом, — что все это значит?

Анника глубоко и шумно вздохнула и заговорила тихим задушевным голосом:

— Согласно данным одного заслуживающего доверия источника, происходит избыточное расходование средств со счетов, предназначенных для рабочей группы, занимающейся угрозами в адрес народных избранников. Дело в том, что один из представителей группы использует ваши счета для сокрытия собственных личных расходов.

— София Гренборг? — ошеломленно спросил шеф отдела. — Вы хотите сказать, что в отношении ее надо провести служебное расследование?