Хотел бы я жить так же спокойно, как чёртовы вонючие крестьяне или распроклятые жадины торгаши? Ковыряться в грязи, везти на рынок продавать картошку? Или днями безвылазно торчать в лавке, нюхать пыль и расписывать ротозеям чудотворные свойства лежалого товара? Нет, даже одна мысль о таком вызывала дикое бешенство, аж до дрожи в руках.

Но кое-что во всём этом…

Иногда появлялись странные желания. Хотелось, чтобы было такое место, где тебя кто-то станет ждать. Ждать, думать о тебе и волноваться, не случилось ли чего в долгой опасной дороге. Все бабы, с которыми у меня что-то вышло, с кем за деньги, с кем просто так, все они… С Лисой было совсем иначе, и мысль о том, что именно к ней я хотел бы возвращаться, до сих пор не давала покоя. А толку-то?

Сейчас бы нажраться до синих соплей или разбить кому-нибудь рожу в кровь. Или заорать во всю глотку, пока не осипнешь. Ничего такого я, понятное дело, не сделал, а просто продолжал тащиться вперёд, глядя то на пыльную дорогу, то на спутанную гриву Чёрта.

Лес, поначалу похожий на какую-то чахлую рощу, чем дальше, тем больше набирал силу, поднимался всё выше, полностью закрывая обзор. Ветер окончательно стих, и в ноздри лез густой прелый запах лежалой листвы. Всё громче перекрикивались птицы, а на тех ветках, что нависали над дорогой, появились здоровенные клювастые вороны. Они внимательно рассматривали нас, видимо, прикидывали, какие на вкус именно эти человеки.

Кто-то из тех придурков, которые ехали впереди, задумал орать песни. Почти сразу послышался недовольный оклик Психа и звук смачной оплеухи. Эт правильно, не то здесь место, чтобы шум поднимать. И так, ежели у лесовиков где-то секреты поставлены, то уже скоро их главарь начнёт думать: стоит ли нас потрошить, или махнуть рукой на залётных.

Я встряхнулся. Надо выходить из этого дурацкого состояния, пока ещё ничего не начало происходить. Потом будет поздно. Обозвав себя соплежуем, я пихнул Чёрта пятками и поехал в голову отряда, внимательно поглядывал по сторонам, не мелькнёт ли где за деревьями чья-то любопытствующая рожа. Вроде тихо.

– Выслал кого вперёд? – спросил я Психа.

Тот, видать, уже успел окончательно оклематься после вчерашнего и теперь медленно сгрызал вязку баранок.

– Угу. – Псих хрустнул сушкой и задвигал небритой челюстью. – Сказал уходить вперёд на пол-лиги и в случае чего орать во всю глотку.

– Ну у Аспида имеются настоящие мастера резать эти самые глотки, – мрачно буркнул я, – прежде чем ты даже пёрднуть успеешь. Так что ты булки-то не расслабляй.

– И чего вы все так от энтого Аспида очкуете? – Псих захрустел так, что крошки полетели в разные стороны. – Знавал я энту гадину лет десять назад – прыщавый говнюк, молоко на губах не обсохло.

– Псих, ты дурак или как? – угрюмо ухмыльнулся я. – Или думаешь, все головорезы сразу такими рождаются? Ага, и в пелёнки таким ножики суют заместо игрушек. Вот и Аспид этот успел здорово подрасти да заматереть. Кумекаешь, чего «Лисы» сюда даже нос не кажут? В своё время «Змеи» им вполовину банду уменьшили, да так жёстко, что выжившие разбегались, куда глаза глядели. Так то – опытные бандюганы, а с обычных барыг, когда они кобенятся, Аспид шкуру заживо снимает.

– Ну, мы – не барыги и не какие-то сраные бандюганы, – не сдавался Псих, – и так просто нас за яйца не взять.

– Ладно, – устал я с ним спорить. – Просто внимательно гляди по сторонам.

– Угу. – Он протянул мне сушку, но я мотнул башкой. – Ты вот мне лучше, знаешь, что скажи. Крест, я же знаю эту дорогу и знаю, куда она ведёт. Как-то подозрительно близко к Тихому мы едем.

Ну?

– Чё ну? Как-то так выходит, что последнее время мы из одной вонючей дырки сразу в другую лезем, поэтому и решил спросить.

– Спросить про что?

Псих прищурился.

– Ага, с базара пытаешься съехать. Выходит, правильно моя задница начала ныть. Эти твои командиры, – кивнул он на Хлою, которая ехала между Глыбой и Куском, – совсем долбанулись или как? Ну вот на хрена им в Тихий?

– Им не туда, – неохотно ответил я, – им просто нужно проехать мимо. Вот я тебя и хотел спросить, ты какой другой дороги в Измирское ущелье не знаешь?

– Хотел спросить, но не спросил? Чё, язык в каком узком месте застрял?

– Псих, завязывай трындеть! Ежели имеешь чего сказать по делу, валяй, а нет – жуй да помалкивай.

Помощник расхохотался и бросил в рот сразу две сушки. Я заметил, что величие натянула поводья своей коняки, и тот сбавил ход. Кроме того, Хлоя постоянно оглядывалась и определённо прислушивалась к нашему базару.

– А хочешь объясню, чего ты спрашивать не стал? – Псих выглядел таким довольным, будто на дороге его ожидали шлюхи и выпивка.

– Валяй.

– Крест, ты ж сам знаешь: нет в Измир другого пути, окромя как через Тихий. Туда же, мать его, никто никогда не суётся, потому как незачем. В ущелье и дорогу-то проложили, чтобы камень добывать для постройки Тихого.

Тут с Психом не поспоришь. Так оно всё и есть. Как-то Хорёк рассказывал про строительство проклятого города. Я думал, Псих тогда насосался по самые брови и ни хрена не соображает, а он, гляди, что-то да запомнил. Помощник снова протянул сушку, и в этот раз я её взял. Твою мать, как он это грызёт? Зубы же сломать можно!

– Дерьмо! – в сердцах сказал я, сам не зная, на что ругаюсь: на каменную сушку или на то, что всё-таки придётся ехать рядом с городом-призраком. – Вот правильно ты, Псих, сказал: из одной дырки – аккурат в другую.

– Судьбина такая, – кивнул Псих. – Мне как-то один святоша задвинул, типа я до хрена нагрешил в прошлой жизни и теперь меня боженька наказывает.

– То бишь в следующей жизни нам тоже не светит ни хрена хорошего. – Внезапно мысли съехали на другое. На то, о чём думал перед разговором с помощником. – Псих, а вот скажи мне: хотел бы, чтобы тебя после всего этого дерьма кто-то ждал? Ну там, дом свой, баба, спиногрызы?

– Чё значит «хотел»? – Псих удивился и стряхнул крошки с бороды. – Имеется у меня и дом, и баба. Когда последний раз уезжал, брюхатая вроде была.

Я удивлённо уставился на помощника, не шутит ли, с него станется. Да нет, в этот раз он даже не улыбался. И на роже такое непонятное выражение: вроде как и довольный, и гордится чем-то, и уж совсем странно – немного смущается. Чёрт побери, вроде же всё время на виду и базарим постоянно, а про это первый раз слышу.

– Шутишь? – помотал я башкой. – И когда только успел?

– Дурное дело нехитрое, – опять ухмылялся он. – Помнишь, когда в Жердебе провернули ту штуку с армейскими складами? Ты ж тогда с половиной парней махнул в Лазарус бухать да девок портить, а я задержался. Ну, пока дела решал, познакомился с одной девахой. У ей как раз проблемы были: местная топота дом родительский за долги отжимала. Девка мне глянулась, и я шантрапе жердебской ухи слегка пообкарнал, чтоб особо не пузырились. А после как-то одно к одному… Короче, к зиме решили обвенчаться.