– Убирайся! – взревел он. – Хватит издеваться! Иди к черту!

«Светлячки» продолжали кружиться в воздухе, позволяя различать в темноте контуры деревьев, силуэт двойника и лежащее на снегу тело. Сбоку, из-за плеча второго Гены выплыло яркое, словно бабочка, кимоно…

– О нет! – мотнул головой Алек. – Вы меня больше не проведете! Катитесь прочь! Оба!

Кимоно приблизилось, обдавая его запахом духов. Длинные тонкие руки Юко обвились вокруг шеи Алека, повергая его в кошмарно-сладостную истому.

– Ты мо-о-ой… – напевала гейша под звуки сямисэна. – Ты мой навсегда-а-а…

– Тебя нет, Юко, – задыхаясь, пробормотал он. – Ты умерла… Я видел!.. Больше ты меня не обманешь…

Гейша прижалась к нему упругой девичьей грудью, соблазнительно двигая бедрами.

– Где мой веер?.. – напевала она. – Отдай, отдай…

Ее густо размалеванное белилами и красной краской лицо походило на маску, губы раскрылись для поцелуя. Вместо зубов во рту блеснули… кошачьи клыки.

– Я пьяна тобой… – шептала она, дыша на Алека ароматом сакэ. – Ты пьян мной… навсегда… навеки…

– Да отцепись ты! – выкрикнул он, пытаясь высвободиться из ее цепких объятий.

Юко прижалась к нему еще крепче, холодная, как лед, страстная, будто пламя.

– В наших жилах течет любовь и сакэ… – пела она. – Сакэ и любо-о-овь…

Сознание Алека помутилось, он потянулся к ее алым губам, пахнущим рисовой водкой и дорогой помадой. Шелестящий шелк обволакивал его, мягкий на ощупь, словно кошачья шерсть. Узкие глаза Юко вспыхивали желтым огнем, светились в темноте. Она обвила его, гибкая, как змея, скользкая и невыносимо желанная…

– Где мой веер?.. – звучало в его ушах. – Отдай мне веер, милый… а я отдам тебе свое тело и душу…

Они все теснее сливались в объятиях, пока боль в раненом плече не отрезвила Алека. Попытка оторвать от себя гейшу привела ту в ярость. Глаза Юко превратились в щелочки, пасть открылась, и обнажились острые клыки.

– Отдай веер… – прошипела она. – Иначе с-с-смерть…

Тем временем Гена очнулся от холода и приподнялся, не понимая, что с ним случилось. Кто-то прыгнул на него из темноты, выбил из рук фонарь, ударил и повалил в снег… Он поднял глаза и с ужасом увидел в двух шагах от себя мужские ноги в кроссовках и подол женской юбки. Это был Алек в обнимку с гейшей! Из-под ее кимоно выглядывал кошачий хвост.

– Ах ты мерзкая тварь! – процедил он, вставая на ноги. – Я чувствовал, что ты здесь…

Струны невидимого сямисэна издавали жуткие звуки, похожие на утробный рык. Алек отчаянно отбивался от огромной зверюги. Гена схватил фонарь и, используя его как дубинку, кинулся другу на помощь. Первый удар не достиг цели, а второй Гена нанести не успел. Кто-то сильно толкнул его в бок, – парень с размаху рухнул на груду головешек и взвыл от боли. Последнее, что он слышал, теряя сознание, – был женский голос:

«Отдай мой веер, милый… или умри…»

Прежде чем отключился, Гена догадался, чего требует гейша-оборотень…

Подкрепление подоспело неожиданно.

Это были два охранника на черной «тойоте», которые отлучались со своего поста перекусить и выпить по чарке. Наблюдение за сгоревшим домом они сочли нелепой прихотью Павла Ивановича и не собирались особо напрягаться.

– Что там такое? – вытаращился водитель «тойоты».

– Кажись, потасовка…

– Это мне мерещится?..

Водитель не верил своим глазам. В свете фар на снегу кружились мужчина и женщина. Он сильно смахивал на Алека, а она смахивала на гейшу. Пара вошла в жесткий клинч.

– Кажись, это сын нашего босса и какая-то баба, – опешил напарник. – В чем это она?

– Мы с тобой че пили, Колян? – выругался водитель. – Паленую водку, бля?

– Гляди-ка, она типа в кимоно? Че это с ней? – ужаснулся Колян. – Типа хвост из-под юбки торчит? Короче, мы точно паленки нажрались…

– Кранты! Баба его прикончит!

Оба, как по команде, выскочили из машины и рванули вперед. Водитель на ходу вытаскивал из кармана пистолет, а Колян тихо матерился.

– Эй, сучка, отвали, – прохрипел водитель. – Застрелю!

Его напарник решил обойти дерущихся слева, споткнулся обо что-то и чуть не упал.

– Кажись, тут еще один валяется… – процедил он. – Че за хрень?!

Рассматривать лежащего человека было некогда, и Колян махнул на него рукой.

– Алек! Алек! Держись! – во все горло орал водитель. – Мы здесь! Мы счас!

Вблизи танцующая в смертельных объятиях пара выглядела и вовсе жутко. Гейша походила на ряженого зверя, а парень был весь в крови и едва дышал.

– Стреляй! – вопил Колян. – Стреляй, бля…

Водитель не мог прицелиться. Ствол ходил ходуном в его руках. В голове звенела мысль: «Че-то здесь не то!»

– Не могу, – выдохнул он, покрываясь потом. – Попаду в парня ненароком, босс меня убьет.

Колян достал свою пушку и сделал предупредительный выстрел в воздух. Грохот и запах пороховых газов разрушили колдовское наваждение. Гейша оторвалась от своей жертвы и огромными прыжками скрылась в развалинах.

Лишившись опоры, Алек опустился на колени и застонал.

– Охренеть! – изумленно воскликнул Колян, заметив на снегу кошачьи следы. – Это че такое, а?

Водитель, держа оружие наготове, склонился над Алеком.

– Ты ранен?

Парень не ответил. Он перестал понимать, что происходит, и не узнавал отцовских охранников. Вместо того чтобы подняться на ноги, он осел на снег.

– Че это было? – возбужденно бормотал Колян. – Неужто мы правда паленкой отравились? Кажись, нет… Башка типа не кружится, в глазах не двоится…

– Короче, хорош паниковать, – одернул его водитель. – Алек жив, это главное.

– Ему доктор нужен, – неуверенно проговорил Колян. – Глянь, сколько кровищи…

– Слышь, если парень серьезно пострадал, нас по головке не погладят. Нельзя было бросать пост!

– Так мы ж типа на минутку… Кто ж знал, что Алека сюда принесет?! Ниче не предвещало…

– Это все ты! – разозлился водитель. – Ныл и ныл, что голодный! Плешь проел!.. Поедем да поедем, хряпнем по маленькой, закусим! Мог бы спиртное и жратву с собой захватить, если невтерпеж!..

– У меня типа гастрит.

– Значит, скоро язву схлопочешь!

– Че мы теперь боссу скажем? Как будем оправдываться, блин?

Колян тоскливо оглянулся по сторонам и осенил крестом сначала себя, потом водителя, а напоследок Алека, – в надежде, что это нехитрое действие приведет все в норму. Следы дикого побоища исчезнут, как страшный сон, а они с напарником спокойно продолжат наблюдение за сгоревшим домом.