Позволив себе короткий отдых, собрала вещи и стала готовиться к приезду «любимого». Сегодня с особой тщательностью продумывала прическу и наряд. Даже попросила у Илэйн косметику, на что графиня с хитрой улыбкой полюбопытствовала, уж не для Алессандра ли я так прихорашиваюсь. Потупив взор, застенчиво ответила:

— Для него. Пусть думают, что я по-прежнему влюблена в д'Орана и с нетерпением жду встречи с ним. Если бы они знали, что на самом деле творилось у меня в душе… Алесс вернулся на закате. Я не стала спешить, позволив ему отдохнуть после дороги. Когда же в замок прибыли первые гости, шепнула себе:

— Пора. Раскрыв шкатулку, достала браслет. Стоило прикоснуться к нему, как сердце заныло, напоминая о боли и о единственном средстве, способном ее унять. О моем альяри. Желание надеть браслет, вновь почувствовать себя здоровой и полной сил оказалось настолько непреодолимым, что мне едва удалось сдержаться. Лишь в последний момент совладав с собой, поспешно покинула комнату. Игра началась. И сейчас должен был состояться ее первый раунд. Перед тем, как отправиться в покои наследника, я заглянула в другое крыло. Крыло, где все эти годы жил Гортейн д'Оран.

Старик сидел у окна и неотрывно смотрел на полную луну, захватившую почти все пространство на небосводе. Теперь, без своего верного слуги Катана, он казался еще более несчастным. Одинокий и жалкий. Вот только то, что я к нему испытывала, меньше всего походило на сострадание. Бесшумно ступая, приблизилась к креслу. Опустившись возле д'Орана, осторожно коснулась его руки. Старик вздрогнул. Перевел на меня отрешенный взгляд, в котором тут же отразился панический страх.

— Вы, наверное, спрашиваете себя, кто же эта девушка, что так похожа на Ларану, и почему она владеет тем, что вы искали, но так и не смогли найти, — вкрадчиво звучал мой голос, не было в нем ни гнева, ни ненависти. И только глаза выдавали мои истинные чувства. — Готова открыть вам секрет. Я внучка Лараны, Гортейн. Ваша внучка. Вы своими руками уничтожили любовь, если вообще когда-нибудь были способны на это чувство, преследовали Квенну с ребенком. Вам, может быть, интересно узнать, что стало с вашей дочерью? — тихо проговорила я, а потом, не сдержавшись, яростно закричала: — Она умерла, Гортейн, умерла из-за браслета! Из-за твоего проклятого альяри! А теперь и я попала под его чары. И уже не знаю, в кого он меня превратил! Это по твоей вине я схожу с ума от боли, так хорошо известной тебе! Я раскрыла ладонь, чтобы старик смог еще раз полюбоваться серебряной безделушкой, поломавшей так много жизней. В том числе и мою. Упиваясь достигнутым эффектом, прошептала ему на ухо:

— Мне бы очень хотелось убить вас, раздавить, как зловредное насекомое, пронзить ваше гнилое сердце, вот только быстрая смерть, дорогой дедушка, может расцениваться как избавление. Я же хочу, чтобы вашим мучениям не было конца. — Помедлила, прежде чем нанести ему последний, сокрушительный удар. — Сегодня вечером я подарю браслет Алессандру. И, надеюсь, что вы будете долго, еще очень долго жить и видеть, как альяри уничтожает вашего потомка, заставляет пройти его все круги ада, испытывая нечеловеческие муки.

Первый акт трагедии был сыгран. Поднявшись, быстро зашагала к выходу. У самой двери остановилась, чтобы в последний раз взглянуть на Гортейна. В глазах старика плескался ужас. С силой захлопнула дверь, оставив графа один на один с его вечным кошмаром.

Оказавшись в покоях д'Орана, на цыпочках пересекла комнату и ладонями прикрыла Алессу глаза.

— Кто бы это мог быть? Неужели моя Ноэ? — зазвучал голос с игривыми нотками. Я облегченно вздохнула. Значит, в своем письме Алесс не солгал и на самом деле ищет примирения. Что ж, это упрощает мне задачу. Не придется изворачиваться, чтобы вручить ему подарок. Молодой человек резко развернулся и, сжав меня в объятиях, прильнул к губам. Первым порывом было оттолкнуть его, вырваться из ненавистных рук, ведь точно также вчера он целовал ту девицу, и много-много других женщин, которых воспринимал не более чем развлечение на ночь. Но мне все же удалось пересилить себя и даже (в этом стыдно признаться) на какое-то мгновение забыть о мести, настолько сильным оказалось чувство, вспыхнувшее в тот момент, когда его губы коснулись моих. Алесс отстранился и оглядел меня с ног до головы заинтересованным взглядом.

— Всевышний! Как же ты хороша! — дрогнувшим голосом прошептал он. — Никогда не видел тебя такой. Прямо вся светишься.

— Это оттого, что мы снова вместе и теперь, наконец, можем обо всем поговорить. Алесс… Он приложил палец к моим губам, ласково проговорил:

— Не нужно слов, я и так все знаю. Знаю, что люблю тебя, что для меня существуешь только ты одна, родная. Щеки запылали. Лжец! Скольких еще он удостаивал подобными признаниями?!

Надеется, я сразу растаю, стану податливой и покорной. Но я-то понимала, что для Алессандра д'Орана существовал лишь он один и его низменные желания! Улыбнувшись, нежно проворковала:

— Я тоже тебя люблю. И чтобы доказать искренность своих чувств хочу подарить тебе альяри. Теперь он станет твоим. Он свяжет нас крепкими узами…

— Которые ничто не сможет разорвать. — Алесс тихонько рассмеялся и, приняв мой подарок, тут же надел браслет. — Обещаю никогда его не снимать. Каждый раз, глядя на него, буду вспоминать о тебе, любимая. Любимая… Сколько же нежности было в этом слове! Глаза наполнились слезами. Я уже готова была пойти на попятную, забрать проклятый браслет и во всем признаться, когда он весело произнес:

— Как прошел праздник у Мелиссы? Жаль, что я был в академии и целый вечер выслушивал нудные речи профессоров. Негодяй! Пелена рухнула с глаз. Последние сомнения рассеялись, остатки светлых чувств поглотило дикое пламя ненависти.

Алессандр

Он смотрел на нее и не мог отвести взгляд. Не мог поверить, что эта девушка, этот нежный цветок, на самом деле оказался ядовитым растением, подобно смертоносному плющу, опутывающим и отравляющим его душу. Именно сегодня, когда Алесс решил осуществить задуманное, она была так прекрасна. А ее губы так манили, что он снова, позабыв обо всем на свете, целовал ее в исступлении и готов был целовать вновь и вновь, лишь бы оттянуть роковой момент мести. Как же мастерски она притворялась, уверяла, что для нее существует только он один. Даже альяри подарила, символ их вечной любви. На самом же деле браслет стал символом вечной ненависти. А когда Алесс признался, что любит ее, и в отличие от травницы это, как ни печально, было чистой правдой, она даже украдкой пустила слезу, которую он бережно стер с ангельского личика. Но забыть о предательстве, просто отпустить ее он не мог. Ноэминь так ловко манипулировала им и Карэном, думала, ей все сойдет с рук. Но девчонка не поняла простой истины — в этой жизни за все надо платить. И сегодня Алессандр д'Оран собирался предъявить ей счет.

Ноэминь

В зал, где собрались гости, мы вошли вместе. Алесс крепко держал меня за руку и ни в какую не хотел отпускать. На просьбу вести себя скромнее никак не отреагировал. Лишь туманно заявил, что сегодня, наконец, намерен расставить все точки над «и». Что д'Оран хотел этим сказать, я так и не сумела понять. В тот момент Карэн, о чем-то шептавшийся с Еном и Мелиссой, заметил нас и даже сделал шаг навстречу. Затем резко остановился. Никогда прежде я не видела его таким. Даже не сразу смогла найти подходящего слова, чтобы описать бурю эмоций, отразившуюся на лице виконта: ревность, обида, разочарование… Всего и не перечислишь. Собравшиеся с любопытством поглядывали в нашу сторону, гадая, что может означать столь открытая демонстрация чувств. С лица Кьяры слетела довольная улыбка. Девушка казалась озадаченной и все никак не могла отвести от нас взгляд, полный недоумения и негодования.