Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Аньку не трогайте! Богом прошу! – лицо Астахова исказилось. – Она самый дорогой мне человек. Сестра моя! Да я ради нее…
– На себя все возьмешь? Вину? – полковник Гущин словно брал его на слабо. – Сделка со следствием? Сестра вылетает из обоймы. А ты… ну, самопожертвование тоже выход в вашей ситуации.
Клавдий Мамонтов глянул на Макара. Тот молча слушал допрос, но при последних заявлениях Гущина на его лице промелькнуло… очень сложное выражение. Растерянность? Стыд? Презрение? Да неужели? Макар разочаровывался в приемах Гущина – риторических, к коим тот прибегал в ходе незадавшегося допроса. И в глубине души осуждал Командора?
Но Гущин и сам понял, что поступает неправильно.
– Мне лжи от вас не нужно, Астахов, – отрезал он. – Мне потребна правда. Три женщины убиты, задушены. У меня есть основания подозревать вас с сестрой. Но вранье ваше мне по барабану, понял, нет?! – Он внезапно заорал на Астахова так, что в окнах террасы звякнули стекла.
Воющие в чулане собачки разом притихли.
Астахов как-то весь сжался в комок, опустил голову.
«Криком тоже ничего не добьешься, – решил Клавдий Мамонтов. – Интересно, что поведает нам его сестра?»
Оказывается, в тот момент они с Гущиным думали примерно одинаково.
– Мы сейчас прервемся с тобой, – полковник Гущин созерцал поникшего Денни Астахова. – Я дал твоей сестре время на размышление. Она надумала, а? Послушаем ее версию событий. А потом устроим вам очную ставку.
– Ни я, ни моя сестра никого не убивали, – тихо, обреченно произнес Астахов. – Вы можете нас арестовать, бросить в тюрьму. Но вы совершаете ошибку. Нет, преступление против закона, обвиняя невиновных людей.
Маленькие йоркширы в чулане воспрянули духом – залаяли, оглушив всех.
Полковник Гущин встал и направился к лестнице. Клавдий Мамонтов и Макар словно тени устремились за ним – к даме с собачками и ее лжи…
Полицейские обыскивали шкафы на кухне, выбрасывали вещи Астаховых на пол. На скромной сарафановской даче царил полный разгром.
Глава 39
Анета
Анна Астахова еще не переоделась, так и сидела в ночной комбинации, закутавшись в простыню, – полицейские не покидали спальню.
– Надумали? – осведомился полковник Гущин. – Готов выслушать ваше чистосердечное признание.
– Кого мы убили? За что?! – В хриплом от ментоловых сигарет голосе Анны Астаховой звучал страх.
Клавдию Мамонтову показалось, что женщина близка к панике. «Но они ведь с братом планировали защищаться, если им не повезет, – подумал он. – Все отрицать. Разыгрывать непонимание, ужас… Она притворяется?»
– Вижу, время для размышлений потрачено впустую, – констатировал полковник Гущин, усаживаясь в плетеное дачное кресло напротив кровати. – Ладно. Когда вы виделись с Ириной в последний раз?
– С какой Ириной? – Темные глаза дамы с собачками расширились, она часто заморгала.
«Лгунья, – вынес свой вердикт Клавдий Мамонтов. – Актриса из нее фиговая».
– С Ирой? – Анна Астахова подалась вперед. – А почему вы о ней спрашиваете? Она что… И ее убили?!
– Вы с братом. В Чистом Ключе. Задушили веревкой. А потом и свою соседку, а затем и…
– Нет! Нет! – закричала Астахова, обрывая полковника Гущина. – Да вы что?! Это не мы!
– Когда вы виделись с Ириной Мухиной в последний раз? – жестко повторил свой вопрос Гущин.
– Мы… о боже… как же так… за что ее убили? Кто? – Анна Астахова взмахнула полными руками. – Мы с ней… мы давно не виделись! С весны!
– С тех пор как вы забрали у нее обманом три миллиона рублей, снятые ею со счета в вашем банковском отделении – под вашим контролем.
– Мы с братом у нее ничего не брали. – Анна Астахова все так же с изумлением и страхом пялилась на полковника Гущина. – А деньги… да, она сняла их в нашем отделении. Позвонила мне, попросила: Анета, сделай побыстрее.
– У нее счет открыт на Красносельской, а сняла наличные она у вас, – сказал Гущин.
– Потому что она раньше жила на Красносельской, продала квартиру однокомнатную и переехала в Чистый Ключ в коттедж. Ей было удобнее и ближе снять деньги в нашем отделении. У нее в Сколкове и Новой Москве точки арендованы для бизнеса.
– С какой же целью она забрала наличными столь крупную сумму? – усмехнулся полковник Гущин.
– Она тогда, помню, мне сказала, что для предоплаты. Вроде хотела приобрести партию товара сама и продать через свои пункты сбыта, минуя маркетплейсы. А ей предложили хорошую сделку с выгодной маржой. А еще ей срочно потребовались деньги для ремонта в коттедже – там отопление сломалось. Ира нашла рабочих. Она даже на время сняла квартиру в Сколкове, потому что коттедж весной не отапливался. А работяги брали наличными, они какие-то приезжие. И еще она их заставляла заложить кирпичами камин и возвести нормальную стену. Она не выносила вида открытого огня. Боялась пожара. Она мне позвонила и попросила помочь, чтобы деньги не за три дня в банке заказывать, а побыстрее – рабочие требовали аванс. И за товар надо было расплачиваться ей. Я пошла Ире навстречу, но я никаких денег у нее не брала и сама ей их не выдавала. Вы спросите у нас в банке, вам подтвердят мои слова, – она наличные получала у нашего кассира Барашковой, а операцией по снятию со счета занимался менеджер.
– Вы с братом умные люди – вы не стали бы забирать у Мухиной три миллиона прямо в Сбербанке, – отрезал полковник Гущин. – Позже. Без свидетелей. Ваш братец что ей посулил? Дивиденды на бирже? Он же бывший брокер?
– Нет, нет! Мы ничего у Иры не брали! – Анна Астахова уже выходила из себя. – Да она бы и не отдала ни копейки! Она деньги превыше всего в жизни ставила. За малейшую выгоду готова была удавиться!
– Веревкой? – спросил полковник Гущин. – А нехило было с вашей стороны привести их, – он кивнул на Макара и Клавдия Мамонтова, стоявших у двери, – на место убийства вашей дачной соседки. Разыграть их там… Какие нервы надо иметь… А? Анета?
Анна Астахова вновь поднесла руки к горлу, вцепилась побелевшими пальцами в край простыни. Лицо ее исказилось.
– Ладно. Какие товары Ирина Мухина хотела толкнуть на своих пунктах покупателям в обход маркетплейсов? – задал полковник Гущин новый вопрос.
– Я не знаю… Кажется, для ремонта. Вроде краску. – Анна Астахова отвечала хрипло. – Мы никого не убивали! Мне дико представить, что полиция явилась к нам с такими нелепыми обвинениями… Зачем, зачем нам надо было убивать Наталью Эдуардовну?! Так страшно? Всем же было ясно, кто видел ее труп, – это маньяк сотворил! Безумный!
