– Да, видок у меня, мягко сказать, неважный, как у кикиморы после первой брачной ночи, – подумала Она. – Сейчас бы воды и мыло. Было бы кстати.

Тут взгляд её упал на высокую, в половину человеческого роста, и довольно вместительную купель, к которой была приделана полочка с множеством различных форм и размеров пузырьков, бутылочек и просто склянок, наполненных разноцветными жидкостями. К купели, до половины наполненной водой, была приставлена лесенка с широкими ступеньками. С борта свисал серебряный ковшик.

– Вот так сервис! – проговорила Она вслух. – Меня здесь принимают, как принцессу, не хватает только горошины.

Ещё раз, на всякий случай, оглядевшись, Она взошла по лесенке и погрузилась в мягкую, приятно согревающую влагу, села на дно, и три раза окунувшись с головой, принялась изучать содержимое пузырьков и скляночек. В них были различные благовонные масла, ароматы которых, смешавшись в экзотический коктейль, сразу наполнили собой всю комнату. Никогда ещё Она не получала такого удовольствия от мытья. Тёплая, почти горячая вода приятно согревала и ласкала. Кожа, отмытая от грязи, приобрела мягкость и бархатистость, ну, прям как попа у младенца. К тому же у неё появился необыкновенно красивый оттенок, как после легкого загара. Что же касается волос, то они как будто засветились изнутри. Всё тело приобрело какую-то неестественную лёгкость и невесомость. И снова воспоминания детства нахлынули на неё. Она вспомнила, как давным-давно её, ещё маленькую девочку, так же трижды окунали с головой в теплую, ласковую влагу. И запах тогда был вроде такой же – сладкий, успокаивающий. А вокруг неземные, казалось, ангельские голоса пели какую-то протяжную, удивительно красивую и завораживающую песню, и от этого ей тогда было очень хорошо, как и сейчас, как-то по-домашнему тепло и уютно. Погрузившись в воду по шею, Она зажмурила глаза и тихонько запела ту старую мелодию из детства, которая давным-давно отложилась в её детской памяти, затем забылась в суете жизни, а теперь опять всплыла в сознании с новой, всепобеждающей силой.

Накупавшись вволю, и выбравшись из купели, Она взяла лежащее тут же на полочке большое, как простыня и мягкое, как пух цыпленка белое махровое полотенце и стала осторожно вытираться, опасаясь стереть «загар» и легкий, сладкий аромат, которым теперь благоухало её тело. Посмотрев в зеркало, Она невольно залюбовалась собой. Никогда в своей жизни Она не была так хороша, настолько хороша, что могла бы составить завидную партию самому избалованному и придирчивому принцу. Длинные, стройные ноги, крутые, мягкой округлости бёдра, осиная талия, плоский живот и плотные, как налитые соком яблоки, ягодицы, высокая девичья грудь с большими, как спелые ягоды шелковицы сосками, тонкие руки и точёная шея, увенчанная прехорошенькой головкой с глазами в пол-лица и копной длинных, густых, слегка вьющихся волос – всё в ней сейчас было достойно кисти художника.

– Вот это совсем другое дело, – произнесла Она, любуясь собой, и подставляя зеркалу то одну, то другую подробность своего действительно прекрасного тела. – И чего только этим козлам-мужикам надо, не пойму. Где ещё найдешь такую красавицу? Нигде. Таких больше нет, и искать тут нечего.

Неизвестно, как далеко бы Она зашла в самолюбовании и самовосхвалении, но тут внезапно почувствовала на себе любопытный взгляд.

– Ой! Кто тут?

Она машинально прикрылась полотенцем и стала испуганно озираться вокруг. В комнате по-прежнему никого не было, если не считать отражения в зеркале, но какое-то странное ощущение постороннего взгляда не покидало её. Тут Она увидела дверь, настолько искусно задрапированную под обои, что почти сливающуюся со стеной, и поэтому не замеченную ею раньше. «Ага, – подумала Она. – Этот хозяин какой-нибудь похотливый старикашка-импотент, подглядывает в замочную скважину. Ну, сейчас я тебе покажу, будешь знать, как смущать честных, невинных девушек».

И Она, стараясь не подавать вида, что догадалась о местонахождении подсмотрщика, обмотавшись полотенцем, и всё ещё озираясь вокруг, еле заметно стала приближаться к двери. Когда дверь была уже на расстоянии вытянутой руки, она схватилась за ручку и с силой рванула её на себя. Дверь распахнулась, но за ней никого не было.

Она осторожно прошла в дверной проем и оказалась в тёмном, бесконечно длинном и совершенно пустом коридоре, простиравшемся по обе стороны от неё.

– Эй! – крикнула Она в пустоту.

– Э-э-й! – прокатилось по коридору эхо.

– Есть тут кто? – послала Она вопрос.

– Кто – кто – кто? – вернуло ей вопрос эхо.

– В этом доме есть хоть кто-то живой?! – Она уже начала раздражаться.

– Не вой – не вой – не вой!

– Да ответит мне кто-нибудь, наконец?!

– Конец – конец – конец!

Поняв, что разговор со столь невоспитанным эхом не имеет никакого смысла, Она решила самостоятельно обследовать коридор, разведать тут всё как следует и, наконец-то узнать, где Она находится, и что с ней вообще происходит.

Привыкнув к полумраку, царящему в коридоре, Она уже могла различить некоторые детали обстановки. Каменные, отшлифованные ногами за долгое-долгое время плиты пола; сырые, никогда не знавшие штукатурки, тёмные стены, так же выложенные из камня; высокий сводчатый потолок; слабый, мерцающий свет свечей, расположенных на стене вдоль всего коридора метрах в тридцати друг от друга; наконец, могильный холод и сырость – всё навевало тяжелое, подавленное настроение. Казалось, Она попала в старинный средневековый замок, где давно уже никто не живёт, и только духи некогда славных своими ратными подвигами, но давно умерших и истлевших его обитателей всё ещё не могут успокоиться и витают под этими мрачными сводами. Повсюду стояла мёртвая тишина.

«Может лучше вернуться…» – подумала Она в нерешительности. Но тут ей показалось, что свет в глубине коридора вроде немного ярче. Она, помявшись с полминуты, наконец, решилась и двинулась вперед, осторожно ступая босыми ногами по холодным плитам пола.

Идти пришлось довольно долго, цель путешествия, казалось, удалялась по мере приближения к ней. Она уже изрядно замерзла и перешла на бег, который немного согрел её. Когда Она приблизилась к источнику более яркого света, ей пришлось разочароваться, так как ничего особенного она тут не увидела, к тому же коридор в этом месте раздваивался, и Она снова оказалась на распутье. Нужно было отдышаться и принять решение, в какую сторону идти, или же вовсе вернуться обратно. Она напряжённо вглядывалась в глубину то одного, то другого направления и неожиданно заметила в глубине правого рукава коридора нечто, напоминающее дверь. Недолго думая, Она направилась туда и вскоре действительно оказалась перед массивной дубовой дверью с большой медной ручкой в виде оскалившейся мордой льва.

Она медлила. Так часто бывает, долго движешься к цели, преодолеваешь трудности, терпишь невзгоды и лишения, и вот, почти достигнув желаемого, когда осталось сделать последний шаг, ещё одно движение, останавливаешься в нерешительности. Что там ждёт тебя в неизведанном, незнакомом, таинственном? Как бы не было хуже! Может оставить всё, как есть, не испытывать судьбу, а вернуться в спальню с тёплой мягкой кроватью и спокойно подождать, чем всё это закончится? Она не могла решиться на последний шаг и то подносила руку к медной голове, то отдергивала её. Наконец, Она решилась. Ей снова становилось холодно, от долгого бега Она устала и нестерпимо хотела пить. Дверь поддалась, в лицо ударил яркий после коридорного мрака свет, на минуту ослепивший её.