Исландии, начавшейся около 870 года. Когда первые норвежские колонисты, Лиф и Ингвар, высадились на остров, они обнаружили там ирландцев. Следует отметить, что Лиф проследовал в Исландию только после того, как посетил Ирландию, так что, возможно, он узнал о ее существовании у ирландцев. Очевидно, большое количество первых поселенцев, прибывших после Лифа, имели кельтскую кровь. Таким образом, первоначальное заселение Исландии можно назвать совместным норвежско-ирландским мероприятием. Позднее прибыл большой контингент колонистов прямо из Норвегии. Согласно традиции, они бежали от тирании Харальда Прекрасноволосого. Однако какую часть исландской цивилизации можно приписать ирландскому влиянию – вопрос, не имеющий однозначного ответа. Важно знать, что саги, исландские по происхождению, существовали в регионах, где ирландские традиции народного творчества были, несомненно, сильны. Таких литературных произведений не было у шведов, в жилах которых текла чистая скандинавская кровь. Возможно, ирландская литература, как и ирландские традиции мореплавания, сыграли более значительную роль в норвежской колонизации Западной Атлантики, чем признают многие историки.

Пока в этой главе мы ограничивались описанием продвижения скандинавов в Северное море, Английский канал и Атлантику до Испании и Ирландии. Но вторым, не менее важным направлением экспансии скандинавских народов в этот период было продвижение на территорию Руси до Черного и Каспийского моря. Это продвижение носит название варяжского, и его результатом стало создание в конце IX века Киевской Руси, первого русского государства. К сожалению, в отличие от информации, которой мы располагаем относительно миграции скандинавов на запад, наши знания об их восточной экспансии невелики. «Повесть временных лет», написанная спустя долгое время после происходивших событий, и фрагменты из разных византийских и арабских источников – все, чем мы располагаем. К сожалению, информация об открытиях русских археологов, которая могла бы пролить свет на интересующий нас предмет, или осталась неизвестной научному миру, или толковалась с чисто национальных позиций. Русские ученые всегда старались минимизировать роль скандинавского элемента в формировании первого русского государства. Тем не менее, несмотря на трудности, мы можем восстановить ход событий до 911 года.

В 840 году или около того первый период контакта между скандинавами из Швеции и земель, лежащих за Балтийским морем, подошел к концу. Отчасти это была связь с побережьем Курляндии, где Аполлоне и Зеебург являлись ранними шведскими колониями или пребывали под сильным шведским влиянием. Между тем археологи доказали, что на восточном побережье Балтики существовали и другие подобные поселения. Среди них Даугмале, что недалеко от современной Риги, в устье реки Двина. Они тоже были или шведскими колониями, или находились под сильным влиянием из Уппландии и Готланда начиная с VIII века. Южнее, на землях пруссов, которые шведы называли Земландия (Самландия), располагалось еще два центра – Эльблонг и Трусо, что недалеко от устья Вислы и Немана. Возможно, при Каролингах они тоже находились под шведским влиянием. Но еще важнее был регион Финского залива и островов Эланд, который соединялся с Верхней Волгой через Старую Ладогу и Белоозеро, или через реку Ловать и Новгород имел контакт или с Волгой или Днепром в районе Смоленска, а далее с Каспийским и Черным морем.

Как уже говорилось в предыдущей главе, пути, ведущие на территорию Руси и на восток через реку Двина или Финский залив, были самыми важными. Пути в Земландию и к другим балтийским берегам в IX веке имели только местное коммерческое значение. Это единственный возможный вывод, который можно сделать на основании монетных кладов Омейядов и Аббасидов, найденных в Готланде и шведской Уппландии, являвшихся конечными пунктами торговых путей через Двину и Финский залив. Что же касается Руси, ясно, что до 840 года путь по Волге был основным. Ибн Хордадбех рассказывает, что русские купцы провозили по нему товары до самого Ирака. Путь по Днепру, как мы уже отмечали, при Каролингах использовался мало[124]. Так что ранние скандинавские поселения, очевидно, в основном находились в таких центрах, как Ростов, Белоозеро, Старая Ладога, Новгород и, вероятно, Смоленск и Полоцк – на севере Руси. Датированные началом IX века находки скандинавских материалов в Белоозере и Ростове подтверждают этот факт. Его подтверждает и «Повесть временных лет», которая повествует о раннем изгнании варягов славянами и другими народами северо-запада Руси, жившими недалеко от Балтики.

В 839 или 840 году, как утверждает «Повесть временных лет», произошло изгнание шведов из Руси, что включало утрату земель Восточной Балтики. Мы уже говорили, что монетные свидетельства в Скандинавии подтверждают это изгнание, а также то, как варяги-русы вернулись в Скандинавию около 839 года через Константинополь и империю франков. Рассказ Анскара об изгнании шведов из Аполлоне и Зеебурга до 852 года согласуется с «Повестью временных лет», которая добавляет чудь к народам, изгонявшим варягов за море: «Изгнали варягов за море и не дали им дани и стали сами собой владеть».

Около 852 года, однако, варяги вернулись за Балтику. Рассказ Анскара, который утверждает, что сначала даны атаковали Аполлоне и Зеебург, а затем шведская армия захватила их, дает нам информацию о возможной дате возвращения скандинавов на север Руси. Как именно происходило это возвращение, нам не известно. «Повесть временных лет» подразумевает, что оно вскоре привело к повторному воцарению скандинавов на землях чуди, славян, кривичей и других племен, то есть в Курляндии и вокруг таких торговых центров, как Новгород, Ростов, Белоозеро, Полоцк и Смоленск. «Повесть временных лет» также предполагает, что славянские племена в долинах Дона и Днепра, в первую очередь поляне, северяне и вятичи, сразу после 850 года платили дань хазарам[125].

В каком качестве варяги вернулись на Русь? Были ли шведы или другие скандинавы связаны с Рюриком, занявшим Новгород и города севера Руси? Для большинства русских историков варяги – не более чем наемники, которых народные собрания позвали на помощь в борьбе. Константин Порфирогенет утверждает, что они были «конфедератами» славян. Впрочем, этнический, профессиональный и социальный состав варягов – вопрос, обсуждаемый до сих пор. Скандинавские историки считают варягов завоевателями, той покоряющей и направляющей силой, которая политически и экономически организовала первое русское государство, объединила разобщенные славянские народы и торговые центры в работоспособную политическую систему. Вероятно, истина находится где-то между этими двумя крайними взглядами. Иногда, как нам известно по завоеванию Курляндии, о котором рассказал Анскар, варяги возвращались посредством силы. Иногда, как в случае с Рюриком или Аскольдом, они были отчасти «конфедератами», отчасти завоевателями. Между тем не может быть сомнений в том, что они не были враждебны к основной массе населения. Мы знаем, что скандинавские купцы и авантюристы, осевшие в русских городах, находились в союзе со славянским купеческим классом. Возможно, как это случилось