Кладу обе руки – одну в перчатке, другую замерзшую – в изголовье каталки, в нескольких дюймах от мешка, и шепчу:

– Привет, Фейт. Тебя искали очень долго, милая. Прости, что не нашли вовремя. Но, думаю, ты будешь рада узнать кое-что.

Я рассказываю ей про Брэна, про избранный им путь – спасать детей и предавать правосудию людей, причинивших им боль; про сформировавшуюся вокруг него причудливую маленькую семью. Про ее родителей – как они ждали, надеялись и любили. Про ее подруг и их жизненный выбор – помогать детям. Лисси бережет их, Аманда помогает пострадавшим, а Стэнзи веселит больных. И все это ради Фейт.

– Не знаю, что бы ты делала, если б могла жить дальше, Фейт, но, уверена, в любом случае ты стала бы выдающимся человеком. Я буду заботиться о твоем брате изо всех сил, хорошо? Потерпи еще чуть-чуть, милая, ты почти дома.

Через несколько минут к нам присоединяются Брэн, Иан и Карван. У них покрасневшие мокрые глаза, но в то же время в выражениях лиц появилось нечто новое. Не спокойствие – пока не спокойствие. Наверное, это смирение. Старый кошмар закончился, хотя и по-прежнему причиняет боль. Брэн засовывает руку в пакет и вынимает клетчатое одеяло с белыми полосками – цвета такие яркие, что режут глаз. Мы вместе встряхиваем его и накрываем мешок с телом. На четырех клетках одеяла оставлены отпечатки ладоней в краске, на каждой от руки выведена корявая надпись: Фейт, Ивалисс, Констанца, Аманда. В других клетках, видимо, подруги собирались оставить образцы своих вышивок, прежде чем решили сделать кое-что пооригинальнее. В центре вышивка – четыре браслета дружбы. Каждый состоит из двадцати ниточек, тянущихся от края к центру, где они распускаются в маргаритки, спирали и сердечки. Вторая белая полоска огибает центральную клетку. На ней – разделенные розовыми, желтыми и голубыми сердечками имена девочек, а внизу вышито фиолетовым: «ЛУЧШИЕ ПОДРУГИ НАВЕКИ».

– Подходит идеально, – шепчу я.

Брэн кивает. Его рука на миг замирает над материей, затем отстраняется – совсем как Карван с Эрин. Эддисон двадцать пять лет мечтал снова обнять сестру.

Но не в такой ситуации.

Подсовываем края одеяла под Фейт – точнее, под мешок – и застегиваем удерживающие ее черные ремни. После секундной передышки сопровождаем каталку по траве и снегу в передний двор, к ожидающему минивэну судмедэкспертизы. Рядом с ним стоит крошечная женщина – пожалуй, в ней нет и пяти футов, – стройная, как тростинка, с завязанными в растрепанный хвост выцветшими светлыми волосами. Хвост добавляет ей едва ли не три дюйма роста.

– Аника Латтимор, – тихо произносит Фишер, почти уткнувшись мне в плечо. – Мать Маккенны.

Женщина быстро подходит к нам. Ее глаза покрасневшие, но спокойные.

– Вы – агенты из Куантико. Отыскавшие наших девочек.

Брэн открывает рот, закрывает, качает головой и указывает на меня.

Делаю шаг вперед и беру ее руки в свои.

– Элиза Стерлинг. А это агент Брэндон Эддисон и детектив в отставке Иан Мэтсон. Мы начали устанавливать связь между исчезновениями на основе предоставленных детективом Мэтсоном данных. А это агент Сачин Карван, передавший нам дело вашей дочери как возможное звено в цепочке.

Аника бросает взгляд на накрытую одеялом каталку, затем на лицо Брэна:

– Вы – родственники.

Он кивает.

Миссис Латтимор проходит мимо меня и обнимает Брэна – так сильно, что он охает:

– Она, должно быть, очень гордится тобой.

Брэн оглядывается на меня, но я качаю головой и указываю на каталку. Конечно, я тоже им горжусь, но Аника подразумевает Фейт. Эддисону, судя по всему, так же уютно, как и всегда, когда его обнимают незнакомые люди, – то есть ни капельки. Тем не менее примерно через минуту он находит в себе силы похлопать женщину по плечу и при этом не выглядеть слишком неуклюже.

Миссис Латтимор отпускает Брэна и заключает в объятия Карвана, а следом Иана.

– Спасибо вам, – говорит она напряженным из-за подступающих слез голосом. – Спасибо, что нашли наших девочек.

Фишер откашливается, а когда все поворачиваются к ней, поднимает руку с телефоном:

– Через несколько часов погода ухудшится.

– Настолько, что аэропорт закроют? – интересуется Карван.

– Возможно. Знаю, я выбрала не самый удачный момент, однако вы трое, – она указывает на меня, Иана и Брэна, – планировали улететь сегодня вечером. Вам надо срочно вернуться. Или можете позволить себе побыть здесь день-два, если рейсы отменят?

Я знаю правильный ответ. Хотя не уверена, что он правильный. Мне следует вернуться как можно скорее. По-прежнему необходимо поговорить с Дэвисом. Согласно последней информации от Вика, в этом плане нет никакого прогресса. Мне надо проверить остальные места захоронений, удостовериться, что с идентификацией останков не возникнет проблем. Что всех родственников уведомят. И, пожалуй, помочь Уоттс с пресс-релизом: учитывая, сколько людей уже в курсе событий, все всплывет достаточно скоро.

Но если Брэну нужно остаться, побыть с сестрой… Не хочется покидать его.

Он бросает прощальный взгляд на Фейт – каталку ставят в угол минивэна – и улыбается мне слабой, полной боли улыбкой:

– Отправляемся домой.

– Обещаешь, что позволишь девушкам поухаживать за тобой?

– Ты называешь Марлен с Дженни девушками?

С ним все будет в порядке. В конце концов.

– Иан?

– Я хотел бы присутствовать там, когда сделают публичное заявление, – тихо отвечает Мэтсон. – Знаю, мне требуется отдых, и я в самом деле отдохну. Но хочу быть там, когда сделают публичное заявление.

– Хорошо.

А вот Карван остается. Теперь его дом здесь, и, подозреваю, как только Эрин отдадут, он снова полетит в Тампу, чтобы сопроводить ее тело к родителям в Чикаго. Сачин оставляет сумку в багажнике – заберет потом – и обнимает нас одного за другим.

– Что ж, Элиза… – начинает он, когда очередь доходит до меня, и беспомощно смеется.

– Позаботься о сестре, – прошу его. – Ей придется нелегко.

– Да. Но когда первая боль схлынет…

Он улыбается.

– По крайней мере, теперь мы всё знаем. Мы вечно будем оплакивать их, но девочки хотя бы упокоятся с миром, в окружении близких.

Сачин бросает взгляд на Брэна, который помогает Иану забраться в машину.

– Агент Элиза Стерлинг, я рад, что у него есть ты. Ты ему подходишь. А если он тебе не подойдет, дай знать: я переведусь в Куантико и надеру ему задницу.

Ухмыляюсь и качаю головой.

– Незачем, но все равно спасибо. Мы хорошо подходим друг другу.

Фишер везет нас обратно в аэропорт. Вылетаем почти сразу – почему-то маршрут в Ричмонд пролегает через Даллас – Форт-Уэрт. Омаха – аэропорт регионального значения, так что вариантов немного, это понятно. Но лететь сначала на юг, а потом по диагонали, вместо того чтобы сразу направиться на восток? Нелогично.