Шёл снег. Насыпало уже не меньше трех футов, которых не было, когда Скади приехала всего несколько часов назад.

В этом, в принципе, не было ничего необычного, кроме того, что месяц назад наступила середина лета.

– Фимбулвинтер[9]… – прошептала ведьма. Когда подруга вопросительно посмотрела на неё, она объяснила: – Со смерти Бальдра и наказания Локи начинается Рагнарёк – так теперь называют моё пророчество. Теперь нас ждёт три года непрерывной зимы.

Волчица, до этого крепко спавшая на поляне, внезапно встала и отряхнулась, разбрасывая вокруг себя мокрые комья снега. Потом она взглянула на великанш и недовольно поинтересовалась:

– Сомнительно, полагаю, что мне найдётся место в пещере?

Женщины посторонились, чтобы пропустить её внутрь, и Скади спросила:

– Она умеет говорить?

– Ты её слышишь? – Брови Ангербоды взлетели вверх. – Я думала, это исключительно наша с ней особенность.

Охотница пожала плечами.

– Я всегда чувствовала некоторое родство с волками…

– А она мне нравится, – проворчала волчица, устраиваясь у очага. – Давай оставим её у нас?

Зима быстро вступала в свои права, и Скади поспешила покинуть пещеру до того, как горные перевалы завалит снегом. Ангербода не ожидала увидеть её снова ещё какое-то время. Вместо этого она гадала, чем будет заниматься в течение трёх долгих лет, сидя в пещере с волчицей. Вероятно, совершенствовать своё заклинание.

Охотница больше не приглашала ведьму составить ей компанию в её чертоге, и Ангербода старалась из-за этого не унывать. Но вместо этого подруга сделала нечто неожиданное: она упаковала всё, что могла, у себя дома, погрузила вещи на трое саней, надела лыжи и повела всех своих оленей с гор вниз, в Железный Лес.

Колдунья не была бы так потрясена, если бы даже сама Фрейя внезапно явилась, чтобы извиниться за то, что связала её во время похищения детей.

– Я знаю, что ты не приглашала меня зимовать здесь, но это сделала твоя волчица, – сказала Скади, забавляясь видом, с которым Ангербода встретила её у порога. – Как я понимаю, это теперь и её дом тоже.

– Это, должно быть, всё твоё имущество, – пробормотала женщина.

– Во всяком случае, всё самое ценное. Не хочешь помочь мне разгрузиться, или у тебя сегодня болит голова?

– Но как… ты что, решилась оставить Тримхейм? – прошептала потрясённая ведьма. – Почему? Ты даже ради своего мужа на такое не пошла.

– Трёхлетняя зима везде будет суровой, но, боюсь, в горах придётся совсем туго. – Скади пожала плечами, но веселье не исчезло с её лица. – Это начало конца, дорогая подруга. И хотя я не волнуюсь за нас с тобой, мы-то точно её переживём, не могу сказать того же об остальных жителях этого мира. Думаю, тебя не удивят вести о том, что многим великанам неспокойно, и они свирепеют.

Ангербода вспомнила свой визит в чертог Гимира – о котором, кстати, по-прежнему не знала Охотница – и поняла, что Скади имеет в виду её собственное пророчество.

– Мы от природы свирепые, но с тех пор, как убили Бальдра, а Локи в наказание обрекли на муки, всё стало ещё хуже. По дороге сюда я слышала достаточно, чтобы поверить – ётуны были бы готовы начать войну хоть завтра, если бы большинство из нас не жили в горах. Многие годы асы досаждали нам то одним, то другим, но пленение Локи было последней каплей. Многие считают, что его поступок – убийство сына Одина – доказывает, что Плут на нашей стороне раз и навсегда. Кроме того, всё, что он наговорил богам на пиру Эгира, все его оскорбления и насмешки в виде поэмы записал один из присутствовавших – возможно, кто-то из слуг, – и теперь все великаны её друг другу пересказывают. Можешь себе представить, что чувствуют жители Ётунхейма, когда слышат, как кто-то разговаривает с богами подобным образом? Поверь, Локи совершенно не сдерживал себя в выражениях.

– Они сплачиваются вокруг него, – пробормотала Ангербода. – Повод для этого смехотворный, но мы всегда были воинственными, не так ли?

– Да, – сказала Скади. – Великанам только дай предлог, если можно будет раз и навсегда уничтожить богов. Но чтобы мы могли сражаться, Ётунхейм должен пережить эту зиму.

– Я тоже размышляла об этом, – тихо сказала колдунья, решив не обращать внимания на то, что подруга использовала слово «мы», когда говорила о великанах, марширующих навстречу Рагнарёку – навстречу своей смерти. – Ты всегда помогала мне поддерживать связь с окружающим миром за пределами этих лесов – уверена, что мы можем найти способ облегчить всем тяготы долгой зимы. Как в старые добрые времена. Я подумала, не могла бы ты отправиться в…

– …Чертог Гимира и посмотреть, что осталось от старого сада Гёрд, чтобы ты продолжила делать свои зелья для притупления чувства голода, а я развозила их по всему Ётунхейму и Мидгарду?

Ангербода моргнула.

– Ну да. Именно так.

– А как ты думаешь, почему я так тороплюсь разгрузить всё это и ехать дальше? – Скади отвязала одну из верёвок, удерживавших поклажу на первых санях, и протянула ведьме толстый свёрток с торчащими из него мехами.

– Положи это рядом с твоей кроватью, туда, где я буду спать.

– Глупость какая, – не раздумывая, заявила Ангербода. – Ты будешь спать вместе со мной.

Скади открыла рот и снова закрыла его.

– Ну то есть… кровать ведь достаточно большая, так что нам обеим хватит места. Не позволю тебе ложиться на полу, раз уж мы вдвоём сможем поместиться на моём матрасе.

Колдунья возблагодарила судьбу за то, что лицо её и так уже раскраснелось от порывов пронизывающего ветра – это помогло скрыть румянец, заливающий щеки.

– Ладно, – ответила Скади, когда наконец обрела голос. – Тогда положи это рядом с твоим одеялом.

Вскоре, как и в прежние времена, Охотница стала разъезжать по мирам на своих санях, запряжённых оленями, а Ангербода оставалась в Железном Лесу и обрабатывала припасы, которые та привозила.

Первым делом Скади действительно отправилась в чертог Гимира за ингредиентами для зелий. Слуги родителей Гёрд продолжали возделывать сад в её отсутствие, и все растения были собраны и высушены, как только нагрянула зима.

Гимир без пререканий отдал весь урожай – всё до последнего листочка и стебелька погрузили в сани. Когда Ангербода удивилась подобной щедрости, ётунша небрежно заметила:

– Им много не потребуется.

Шли месяцы. Ведьма считала их по смене фаз Луны, и вскоре минул год. По мере того как зима продолжалась, те, с кем тороговала Скади, постепенно спускались с гор всё ниже и ниже, так что ётунша была вынуждена покрывать всё большие расстояния в поисках торговцев. Волчица часто отправлялась с ней, оставляя Ангербоду в одиночестве на долгие недели.