– Элиза ни при чем, – сказала с порога Лера. – Зря я возилась с сейфом. Где Старик?

Гоша зашипел, и Самойлов представил себе, как он в этот момент прикладывает палец к губам. Сейчас сунется посмотреть, как ему спится.

Гоша заглянул в спальню, выждал полминуты и осторожно прикрыл дверь.

Прохор Аверьянович стал думать, какими бы словами он сам уговаривал девочку бежать? «Старик собирается сдать тебя милиции, и пистолет с отпечатками тоже!» – «Нет, – ответит девочка Лера, – он не может так поступить, он обещал, что даст мне время на поиски брата!» – «Еще как сдаст! Сядешь за решетку, а он, как и обещал, какое-то время поищет брата. Тебе будет от этого легче?»

– Я тебе не верю! – выкрикнула Лера в кабинете, куда ее затащил Гоша для доверительной беседы. – А если даже это правда, я согласна посидеть в камере, пока он не найдет Антона!

– Такой идиотки я в жизни не встречал! – почему-то выдал Гоша вместо подкатившего к горлу восторженного: «Какая ты красивая с темными от злости глазами!»

– Ничего! Посижу. Я в Старике уверена. Он и брата найдет, и убийцу Какиса.

Прохор Аверьянович мысленно нарисовал на белом листе круг. Внутрь круга он поставил человечков, которые два года назад собрались в его квартире. Мукалова, Лера, родители Леры – два раза по Вале, бабушка – любительница древнего фарфора. От Мукаловой потянулись ниточки, на которых гримасничали человечки-огуречки – патологоанатом из родильного отделения, подруга-акушерка, адвокат Попакакис, семья англичан, отказавшаяся взять ребенка с изъяном. Итого – десять человек. Девять из которых в той или иной степени могли иметь отношение к пропаже мальчика.

Он медленно наладил глубокое дыхание, сел. Дождавшись равномерного, без сбоев, сердцебиения, тихо вышел в гостиную. Взял лист бумаги. Нарисовал круг. Человечков. Написал имена. Дальше получилось интересно – от Мукаловой, Кощеева и акушерки потянулись ниточки к фотографии вьетнамки. Только кто-то из этой троицы мог передать сведения о строении ее тела заинтересованным людям. От адвоката ниточки потянулись к Мукаловой и акушерке – он был знаком с обеими. Теперь, как в уравнении, можно кое-что сократить. Сократилась М.М. – Маруся Мукалова. Она – незаинтересованное лицо. Она прячет на своей даче вьетнамку и, естественно, могла запрятать и мальчика, узнав о его похищении. Самойлов еще раз осмотрел схему. Добавилось новое неизвестное – жена грека Корамиса, которая вскоре после отказа от родившегося младенца развелась с мужем. Самойлов задумался. Вспомнил ядовитые замечания Элизы по поводу усов и небритых ног Маруси Мукаловой. А что, если все дело в банальной измене?

– Вот же дурак! – хлопнул он себя по лбу и пошел к окну посмотреть на мир. – Они были близки, я давно это знал и совсем выпустил из вида! А что, если жена Корамиса отказалась от ребенка именно поэтому? Именно – что он не ее сын? Чтобы уравнение решалось красиво, корень его должен быть вот таким, – он ткнул пальцем в бумагу. – Но это слишком просто, слишком математически. В жизни все гораздо запутанней.

– Ты не спишь? – заглянула в гостиную Лера.

– Ты еще здесь? – удивил ее вопросом Самойлов.

Лера вкратце описала сцену побега Антоши и лилипутов из повозки.

– Опять Воронеж… – задумался Старик.

– Там зарегистрировано отделение Христианского Красного Креста, – подсказал появившийся в дверях Гоша. – Прохор Аверьянович, будем что-нибудь делать или Лере собирать вещи?

– Не нагнетай! – сурово посмотрел Самойлов. – А ты одевайся, – кивнул он Лере. – Поедем к Мукаловой. Поговорим.

Через пару минут, когда он натягивал в коридоре пальто, в дверь длинно позвонили. Самойлов посмотрел тяжелым взглядом на Леру. Та шагнула за Гошу. Старик кивнул в строну спальни. Они ушли туда, закрыв за собой дверь. Старик открыл замок.

В дверь ворвалась Маруся Мукалова, обдав его запахами больницы.

– Где она? – спросила Маруся. Схватила Самойлова за свитер на груди и стала тянуть к себе. – Где девочка? Говори сейчас же!

Из дверей спальни выбежала Лера. Маруся едва успела оттолкнуть Самойлова, чтобы подхватить ее, прыгнувшую, под ягодицы. Они не упали только потому, что влепились в дверь – Лера обхватила Марусю руками и ногами.

Опустив Валерию на пол, Маруся потребовала:

– Говори – это правда? Это он сделал, да? Говори, и я сейчас же его прибью! – налитые слезами, ее глаза с остервенением уставились на Самойлова.

– Меня? – удивился он. – За что? Есть тут кем заняться и без меня!

– Муму, – потрясла ее Лера, – ты что, поговорила с Элизой?

– Она сказала, что ты… Что тебя!..

– Она сказала, что я была в Бостоне?

– Давайте пройдем в гостиную, а кто-то поможет мне снять пальто, – громко предложил Самойлов.

Гоша с опущенными глазами вышел из спальни и суетливо стал помогать Старику раздеться. Маруся застыла, жадно осматривая молодого человека. Посмотрела на Леру. Та скорчила гримасу, пожала плечами и заявила:

– Это – моя тема. Я разберусь сама.

– Теперь и я вижу, что мне в этой теме делать нечего, – пробормотала пристыженно Маруся и украдкой посмотрела на Самойлова. – Я знала, что Лерка поехала после адвоката к вам, я думала…

– Без обид, – великодушно сделал он в воздухе рукой. – Очень необычно чувствовать себя подозреваемым в подобном деянии.

Усевшись рядом с Лерой и взяв ее руки в свои, Маруся с болью в голосе спросила:

– Почему ты не приехала ко мне? Почему ты поехала жить к этой крысе? Ты надевала такое белье? Зачем? Ты разбила мне сердце!

– Я дала себе слово не жить с вами, пока не найду брата.

– С нами?…

– С тобой, с родителями. Вы же отказались его искать. Я не могла с вами.

Самойлов ловил каждое их слово.

– Но почему же ты не поехала ко мне из аэропорта? Почему, узнав, что в Бостоне не Антон, ты опять поехала к адвокату?

– Он мне помог, – теперь Лера сжимала руки Маруси, – я обещала рассказать ему о результате поездки.

– Да ведь никак нельзя было этого делать! – вскочила Маруся. – Он ведь специально все подстроил, ты ему вовремя попалась, он тоже искал моего мальчика!

Самойлов встал, демонстративно посмотрел на часы.

– Я, конечно, прошу прощения, но где труп Попакакиса? – спросил он громко. – А, Мария Ивановна? У нас не так много времени осталось.

Маруся застыла на месте. Гоша, приоткрыв рот, смотрел то на нее, то на опешившую Леру.

– Муму, – прошептала Лера. – Ты убила Какиса?…

– Я бы его двадцать раз убила за твое развратное белье! – воскликнула Маруся.

– Теряем время! – напомнил Самойлов.

– Он… Он в морге, – с трудом выдавила из себя Маруся.