В завершение Сол накинул на гнома его сюртук и кривовато насадил пенсне на массивный нос с горбинкой.

«Угу. Краше в гроб кладут. Тем более что этот там и живет».

Когда тушка тетерева запеклась, скелет ударом крупного булыжника разбил окаменевшую глину, оставив торчать из развалившихся кусков голое сочное мясо. Александр присыпал ножку золой и вгрызся в жилистую плоть.

«Как же вкусно-то! Определенно, перед подачей блюд гурманов надо морить голодом пару суток. Вот тогда-то восхищению мастерством шеф-повара не будет пределов».

Он уже потянулся ко второму куску, когда Лакрош начал конвульсивно подергиваться.

– М-да… – с сомнением протянул Сол, – надеюсь, у него нет аллергии на барсуков.

Правый глаз гнома медленно открылся. Блуждающее око с трудом сфокусировалось на двух замерших товарищах.

– С прибытием в мир живых и не очень! – преувеличенно радостно всплеснул руками костяк.

– Крови…

Александр поежился от жутковатого, охрипшего голоса и от еще более жуткого смысла.

– К сожалению, друг мой, у нас ее больше нет. И прошу, не смотри так на Алекса. Вон там валяется тушка барсука, может, сумеешь выжать еще пару-другую капелек…

Лакрош изломанным шагом добрел до тушки, свалился на колени и жадно впился в тельце. Неловкое молчание затянулось. Вокруг вампира сгустились тени, на побледневших руках медленно вытянулись когти, и вся с трудом выработанная симпатия Александра к кровососу тут же исчезла, уступив место липкому страху и холоду недоверия.

«А ведь на месте этого бедного зверька мог быть человек. Даже я».

Отбросив обескровленное тельце прочь, Лакрош еще некоторое время бессознательно пялился на горло Александра, сам он пытался придумать, как помочь вампиру без насильственного донорства, а Сол готовился кинуться между ними, случись чего.

Затем гном расслабился, закрыл глаз и привалился к дереву:

– Приношу извинения за эмоциональный срыв, – знакомый холодный голос.

– Главное, что без последствий для окружающих, – Сол убрал фаланги от рукояти сабельки.

Александр прочистил горло и постарался произнести как ни в чем не бывало:

– Нам нужно выдвигаться. Хоть мы и не знаем, что предпринять дальше, стоит вернуться в Парнаву. А путь туда неблизкий.

– Двинемся на север, – махнул в предполагаемом направлении костяк. – Там проходит Восточный тракт, оттуда на перекладных доберемся до престольного града Долины. Километров семьдесят напрямик или сотни полторы по буреломам и чащобам. За три дня дойдем, если никто не начнет ныть о мозолях, привалах и сне.

– Значит, мы не полезем, будто дурные, выяснять причину падения дирижабля? – притворно удивился Александр. – Ну надо же! Это же первое дело, в которое мы не станем вляпываться по собственному желанию!

– Наша миссия не терпит отлагательств, – подал голос Лакрош.

– Кроме того, пара дней пешком по глухомани – это тебе не по парку возле Ардаса гулять, – обнадежил его костяк. – А ты, помнится, даже там умудрился наткнуться на оборотня и патруль Ордена. Так что всяческое веселье нам обеспечено.

– Но люди-то здесь как-то живут? Неужели во всем этом мире нет пары акров безопасных полей и лесов?

– Слышал я, – задумчиво почесал челюсть Сол, – такое раньше говорили о личном саде Его Величества в Западной Империи, но потом там нашли злого суслика.

«Ну что ж, видимо, некоторые люди просто умеют притягивать приключения. А когда они вдобавок собираются вместе, вселенная начинает сходить с ума, порождая одно за другим жуткие пророчества и всякие там темные миссии».

Густые леса протянулись к самым предгорьям. И здесь встречались места, куда годами не забредало по своей воле ни одно разумное существо. Там высились старые, молчаливые деревья. Там под искореженными ветвями прятался от дневной жары туман. Опытные охотники и трапперы избегали этих дебрей. А редкие случайные путники рассказывали странные вещи. О далеких вскриках посреди липкой тишины. О скользящих за деревьями тенях. О тяжелых взглядах в спину.

Старые леса, что стали воплощением страха и ужаса первобытных племен перед древней чащей. Некогда такие густые дебри покрывали тысячи километров. Теперь же они уступили разумным существам. Но затаившийся мрак все еще жил здесь. Вдали от огня и железа таились ночные кошмары, собравшись со всех окрестных земель в маленьких осколках некогда великой древней чащобы. И разум, что так боялся леса, сам наделял его силой.

Посреди чащи расположилась прогалина. В центре идеально ровного круга темной, словно выжженной, земли скрючилось старое Древо. Все живое – кусты и побеги, даже трава – будто старалось держаться подальше от его искривленных веток со вздыбленной черной корой. Не природа и не время исказили очертания этого дерева. Нет, казалось, что вместе с земными соками оно впитало в себя нечто противоестественное, настолько отвратительное, что даже остатки Великого Леса в страхе отгородились от Древа пустой поляной. Отвратительное подобие жизни – посмертный крест над могилой темной души.

Черный ствол уродовала широкая щель дупла – ненасытная, вечно разверзнутая утроба, и чьи-то руки, будто стремясь отгородиться от сокрытого внутри Древа, закрыли ее тяжелыми деревянными ставнями. Поверх досок неведомые вырезали три вертикальных зрачка и множество древних, как сама роща, оберегов и ликов старых богов. Но выполнили ли они свою работу? Или же сочащиеся сквозь лики зеленоватые капли густой жижи и глубокие трещины поверх рун предостерегали о поражении защитных чар?

На прогалину вышли четверо. Впереди осторожно шел коренастый немолодой мужчина. Две седые косы в руку толщиной в такт шагам ударялись по обнаженной груди, украшенной ритуальными рисунками. Его назвали Серым Клыком, за то, что в возрасте шести лет он, впервые обернувшись, завалил на охоте вожака горных волков.

Следом двое молодых парней тащили связанного пленника с повязкой на глазах. Белую рубаху несчастного покрывали следы крови и земли, а его ноги безвольно волочились, и лишь из-под кляпа слышались приглушенные напрасные мольбы.

Приблизившись к Древу, Серый Клык остановился и замер, склонив голову. Наступившую тишину нарушали лишь тихие стоны связанного человека и шелест ветерка в окрестном лесу. А затем с протяжным скрипом створки медленно распахнулись, раскрыв провал бездонного мрака посреди Древа.

Серый Клык повернулся к пленнику. С пояса вожак снял связку веревочек, сплетенных из сухой травы и составивших затейливый узор с сотнями узелков. Древний язык, на котором за тысячи лет до возникновения первой письменности общались лесные люди. И многие существа, что еще помнили молодость мира без людей, знали его.

Серый Клык повесил связку на шею пленника и кивнул своим парням. Те споро подтащили тщетно упиравшуюся жертву к дуплу. Мускулы на руках конвоиров вздулись, когда они подняли трепыхающегося пленника и затолкнули в дупло, после чего деревянные створки моментально захлопнулись, чуть не отхватив пальцы одному из парней. Оба оборотня в напряженном молчании пробежали мимо Серого Клыка и скрылись в лесу, ни разу не оглянувшись назад.