обсудили меня только, и все, про остальных забыли. Еще одна традиция нарушена, семья теперь не в курсе, у кого какие планы на ближайшие дни.

И я о своих не скажу.

Дожидаюсь папу.

Он достает телефон из кармана, в другой руке держит сигареты, идет в сторону выхода, и я, вздохнув, бегу за ним.

По дороге подхватываю свою сумку, которую Арон бросил в коридоре и закидываю ее на плечо. Толкаю дверь и выпадаю на улицу.

Уже темнеет, и к вечеру похолодало, папа курит на крыльце и кому-то звонит, на его лицо падает голубоватый свет от экрана.

- Ну что? - вырастаю перед ним. Показываю свою сумку и киваю на ворота. - Я уезжаю. А когда купишь квартиру приеду к тебе в контору, и…

- Алиса, - он морщится и выключает сотовый. - У меня свадьба срывается. До этого сделка сорвалась. Две крупные проблемы за последние дни. И в каждой ты приняла участие.

- И что теперь?

- Ничего, - он стряхивает пепел. - Месяц-другой пройдет. И освоишься. Привыкнешь. Остаемся жить здесь.

- Я не хочу.

- Мне тоже не нравится, когда этот дед отчитывает меня, как пацана, - он мрачно усмехается. - Но от Регины я не откажусь. Так что прекращай капризы. Дом замечательный. И семья образцовая.

- Я тогда бумаги не подпишу, - угрожаю.

- Подпишешь, - бросает он сухо и отворачивается, и по его виду понимаю, что разговор закончен, он, вообще, сейчас в тихом бешенстве, дым из ноздрей выпускает, словно дракон.

Отступаю и растерянно оглядываю сад.

Папу мое присутствие напрягает, он чертыхается и тушит сигарету в черной пепельнице. Подходит ближе и в раздражении отбирает у меня сумку.

Он скрывается внутри, а остаюсь на крыльце, на ветру поправляю волосы и топчусь на месте. Смотрю на часы и лезу в карман джинсов, проверяю наличность.

Стою еще немного. И, тряхнув волосами, шагаю к воротам.

Здесь не тюрьма, в конце концов, и силой меня удержать не смогут, я совершеннолетний человек, и отныне начинаю жить сама.

Хлопает дверь.

Ускоряю шаг и не оглядываюсь, сжимаю телефон в руке, сердце тоже ускоряется в груди, и сбивается дыхание.

- Алиса, - меня ловят в саду, как раз в полутьме, где фонарь не горит, разворачивают, и я прокручиваюсь на месте.

Смотрю на Ника.

- Поехали со мной, - по голосу слышу, он даже не запыхался, сжимает мою руку и улыбается, легко, как всегда, красивыми полными губами, - поедешь?

- В квартиру твою? - щурюсь. Знаю, что будет, если мы туда приедем, а с меня потрясений хватило за последние дни, - не поеду.

- Можно не в квартиру, - он тихонько тянет меня на себя, и сам отступает, одной рукой ныряет в карман джинсов и вытягивает ключи от машины. - Куда хочешь.

- Хочу, чтобы ты из нашего с папой дома выгнал жильцов, сможешь? - просто так спрашиваю, он этого не сделает, но иду за ним, он влечет меня за руку.

- Поехали выгоним, - он кивает, смотрит серьезно, словно обещает и сдержит слово, и мне обидно становится, вырываюсь.

- Зачем ты врешь?

- Алиса, - он останавливается. Перебирает брелок в пальцах, оглядывается на светящиеся окна дома. - Нашей семье шанса ты не оставляешь. Хотя бы мне его дай. Ты зря сомневаешься. Что я чего-то не могу. Если просишь - я сделаю.

Закусываю губу.

Их фамилия на весь город известна, и связей у них, как паутины у старательного паучка, везде и много, это я всего лишь студентка, которую можно и на порог не пустить.

А он другой.

И, может быть, правду сейчас говорит.

- Ладно, поехали, - решаюсь.

Он снова берет мою руку в свою.

И мы идем к машине.

Глава 43

Чем ближе подъезжаем к дому - тем сильнее начинаю волноваться. Мну в кулаке край кофточки и кошусь на Ника.

А он спокоен, расслабленно рулит по поселковой дороге и чуть качает головой в такт музыке.

Я до конца так и не поверила, что он, правда, кого-то выгонит, готова была снова разочароваться в нем, это уже для меня привычно. Но вот он сворачивает у стоянки такси, где выловил меня, когда я разбила его Роллс Ройс, и я тревожно привстаю в кресле.

- Ты, правда, ко мне домой едешь?

- Я же сказал, - он убавляет радио и поворачивается на меня. - Что? Думаешь, много вру и не веришь теперь?

- Думаю, да.

- Зря, - он сворачивает на ухабистую дорогу, вдоль которой по левую сторону стеной стоят деревья, смотрит на то место, где я неделю назад его машину бросила и негромко усмехается. - Я говорил, что я влюбчивый? Все люди искусства такие, - рассуждает он себе так, будто великий художник или музыкант, а не адульт-фильмы снимает, - вот, я и люблю все красивое, а ты очень красивая, Алиса. Но дело не только во внешности. Есть и другое. Когда находишься рядом с человеком и получаешь от этого удовльствие, и приятное этому человеку сделать хочешь - как это называется? Я не знаю. Но мне нравится. Потому, что со мной такое редко.

- И поэтому ты мной воспользовался, когда я была хмельна, - заканчиваю.

- Наверное, да, - он останавливается перед моим домом. - Я капризный. Есть такой недостаток. И если чего-то хочется - я сначала возьму, а уже потом подумаю. Сейчас я думаю. Как вернуть твое доверие. Шанс ведь есть у меня?

Он глушит двигатель. И достает из кармана джинсов телефон.

Смотрю на дом.

В окнах уже свет горит, и я помню ту женщину, которая меня на порог не пустила, она стояла и в шаль куталась и раздраженно объясняла, что в моей комнате уже живет ее дочь.

Мне было обидно и неприятно, но это к папе относилось, он не предупредил и сдал дом, а эти люди не виноваты.

- Привет, это Рождественский, - говорит в трубку Ник, и я поворачиваюсь на него. Он кладет руку на открытое окно и бросает краткий взгляд за забор, - можешь ребят своих мне прислать? Адрес скину в сообщении. Нет, там ничего, просто людей выселить. Договор на аренду есть, но…

- Подожди, - дергаю его за руку, лишь теперь понимаю, что всякие шутки закончились и пугаюсь, - не надо, подожди.

-