Подождав минуты три, из машины, громко хлопнув дверцами, вышли двое мужиков. Остался ли кто-нибудь в салоне — не угадать. Стекла густо тонированы, с зеркальным отражением, а потому, останься в салоне хоть десяток людей, не то что разглядеть, но и сосчитать было б невозможно.

Жорик, увидев машину, приподнял голову. Но не встал, так и лежал на лавке, вытянувшись во весь рост. Лишь слушал, о чем говорят приехавшие. Те, войдя в пивбар, хмуро оглядели двух женщин:

— Чё прибалдели, метелки? Где тут хозяин? Мечите на стол, какого хрена раскорячились? Иль зубы давно никто не считал? А ну шевелись шустрее! — врезалась тугая ладонь в Лелькину задницу, да так, что баба побелела. Повернувшись, врезала оплеуху доставшему ее. Тот на стену завалился, округлив глаза от удивления.

— Тебе, козел, кто позволял клешни распускать? — заорала баба.

— Ты тут не брызгай, Леля — вырви глаз! Если дышать хочешь, захлопни свое хайло! Не то мы его закроем! Ишь, блядища, развонялась! Упекла на Урал корешей, думаешь, не спросится с курвы шкода? — влепил Лельке пощечину.

— Ты на кого тут дрочишься? — послышалось от двери глухим раскатом грома.

Оба приехавших невольно оглянулись. В проходе, загородив его собой целиком, стояла Антонина. Хмурая, с кулаками наготове, она двигалась на приехавших не спеша, мысленно давно разделав обоих.

— Зачем возникли тут?! — Оглядела бритые головы, черные очки, куртки и линялые джинсы. Как все знакомо и старо!

— Тебя кто звал сюда? Давай пыли, сами разберемся, без помощников.

— Слышь! Отвалите отсюда оба! Не доводите, чтоб помогла! — нахмурилась Тонька.

— Тетка! Трекаем тебе, шурши к себе! Тебя не чешут, не ложись!

И только один из гостей замахнулся на Тоньку, из-за нее тенью выпорхнул Жорик. Легкий прыжок у самого лица крутого, тот, заорав, отлетел к стене, ударился затылком об угол и свалился на пол без сознания, из уголков губ потекла струйками кровь.

Второй хотел убежать, но не получилось. Его сгребла за шиворот Тонька и смеясь велела:

— Будешь драить полы. Как засрал, так и уберешь за собой. — Бросила мужика на испачканный пол, как тряпку.

Сегодня Тонька была не в настроении и расправиться с крутыми решила сама. Отодвинув в сторону Жорика, она так и не поняла, что он утворил с первым крутым, второго взяла за душу и за пояс, подняла над головой и со всего маху швырнула на пол. Тот, крякнув, затих. В это время из машины выскочили еще двое. Одного мигом сбил с ног Жорик, второго, подняв за шиворот, выбросила из пивбара Тонька. Рассвирепев, она вздумала проверить, есть ли кто в салоне. Но там ничего не видно, двери машины закрыты.

Пока Тонька выходила, крутые пришли в себя. Двое держали под прицелом Лельку и Марию. Едва Антонина вошла в пивбар, ее сбили с ног, ударив в висок чем-то тяжелым. Что было дальше, она не знала. Очнулась у себя дома с мокрым полотенцем на голове.

Рядом сидел Игорь. Кисть руки перевязана. В глазах злые искры мечутся, зубы сжаты. Мужик материл кого-то вполголоса. Увидев, что баба открыла глаза, наклонился к ней.

— Как ты, лапушка моя? Хорошо, что продышала. Чуть не угробили тебя! — говорил хрипло.

— Что с крутыми? Ограбили нас? — спросила баба.

— Не обломилось им! Уделал их так, что сами в машину влезть не могли. Кое-как вполз один, остальных запихнули. Велел линять им, пока дышат. Ну, сделали ноги. Больше не возникнут. Трекнул, коль примечу кого, урою в натуре, сам. Тоже мне хозяева сыскались. Тарахтели, будто мы на их участке приморились, потому налог им обязаны отслюнивать. Вот и отстегнул…

— Как ты у нас оказался? — спросила баба.

— Жорик брякнул, когда машина подошла. Почуял, что крутые приехали.

— Разве у него есть телефон?

— Нынче даже дети их имеют. Может, по дешевке у воров купил иль сам стянул. Не в этом дело. Но уж очень вовремя предупредил.

— А твой номер откуда узнал?

— Да он у тебя на стенке написан. Я сам, чтоб ты не забыла, прямо перед глазами его изобразил. Жорка у нас в ларьке давно освоился и номер запомнил на всяк случай.

— А почему Женьку не позвал?

— Он отлучился, не было на месте.

— Как назло, ни одного мужика на оба модуля! Знают козлы, когда нарисоваться!

— Тонь! Мужик был. Мы недооценили Жорку. Этот — многих стоит. Пока не было повода, сам считал его придурком. Но посмотрел на него в деле. Ого! Да оборванец далеко не тот, за кого мы его держим…

— А кто же он? — приподнялась на локте баба.

— Я слишком много видывал всяких. Тех, кто бродяжничал с пеленок и выросших среди бомжей, кто прошел через мясорубки Афгана и Чечни, спецназовцев и десантников. Крепкие мужики. Им жалость неведома. Сноровки не занимать. Так вот Жорик прошел подготовку у них. Он вовсе не новичок, под какого косит. Этот дрался вровень со мной. Я сам видел. Мне мозги не запудрить. Он далеко не пацан. И возле нас приморился не случайно.

— Может, он от ментов?

— Кто знает? Лягавые тоже были в Чечне! Конечно, не на прогулке. Случалось, гибли. Потом их учили воевать, чтоб возвращались домой живыми. Стрелять они умеют все. Но чтоб вот так махался мент, увидел впервой. Только братаны могли эдак вломить.

— Загнул же ты, Игореха! Из-за наших ларьков менты прицепят к нам десантника? Да кто мы для них? — отмахнулась Тонька.

— Не из-за нас! Решили покончить с крутыми, достали они всех, весь город. Вот и взялись отловить до единого. И за мной следят заодно.

— А ты им зачем? Тебя грабить пришли! Вот если б сам к кому вломился, тогда понятно.

— Ни хрена ты не понимаешь! Ведь я подготовку прошел. И навыки свои не должен применять где попало. Понимаешь?

— Расскажи, что там в ларьке было, как пришел ты?

— Позвонил Жорик, когда машина только зарулила к пивбару. Он на скамейке валялся, оттуда мне прокукарел, мол, давай сюда, кажется, сейчас всех баб и меня с ними будут на раскаленную сковородку голыми жопами сажать. А коли промедлю, останусь вдовцом. Ну, сорвался мигом. Влетаю, а мне навстречу какой-то чмо со свинчаткой, в лоб достать желает. Я мог бы его промежность натянуть на свой ботинок, мигом отвалил бы, но увидел тебя на полу. В голове все перевернулось. Решил истерзать, измучить козла. Ну и врезал под подбородок. Тот всеми зубами в стенку влип. Я увидел, что Жорик молотит другого. Костистый, крепкий хорек ему попал. Так он его на закрученных ударах изматывал. Тот только очухается, Жорик его в дых. Тот только глотнул воздух, пацан ногой в печень. Обе ноги одним приемом, как спички, сломал красиво и быстро. Но поорал тот хмырь так, что в ушах и теперь звенит. Еще одного уделал в минуту. Все почки отшиб, ну и еще кое-что не пощадил. Выбросил обоих из пивбара. Тут и я последнего за горлянку прихватил. Но пацан не дал урыть, мол, хоть одного оставь полуживым, чтоб остальных увез и другим велел бы не появляться здесь. Хотя к тому времени сам отморозок запросил пощады. Взмолился дурным голосом, чтоб не задушил его. Клялся, будто никогда больше у нас не возникнет. Я потребовал откупные. И он отдал все, что имел на тот момент. Не густо, но полторы штуки в баксах снял с него. По-братски поделил их с Жориком.