Киго посмотрел на коленопреклоненного заклинателя, который наблюдал за нами, и хрипло выдавил:

– Все мое существо жаждет его боли.

– Знаю.

Киго закрыл глаза и вздохнул. А когда снова посмотрел на меня, тьма отступила. Он взял меня за руку:

– Хорошо, нейзо, пусть будет по-твоему.

Я ответила легким пожатием пальцев:

– Спасибо.

Киго был просвещенным человеком, сыном своего отца, но, когда он вел меня обратно к молчаливым соратникам, в голове эхом звучала насмешка Идо: «Почему ты ему не рассказала?»

Заклинатель следил за нашим приближением, стиснув челюсть.

– Капитан, – позвал Киго, и Юсо шагнул вперед. – Мы останемся здесь на весь день, а вечером двинемся в путь. Свяжите лорда Идо и приставьте к нему стражников. Затем отчитаетесь.

Приказ будто снял оцепенение с кольца наблюдателей. Поклонившись, они попятились от императора, явно направляясь к еде и спальным местам. Дела походя слегка коснулась моей руки и прошептала:

– Будь осторожна. – Она оглянулась на заклинателя. – Он – это не только сила дракона.

– Вставай, – велел ему Юсо.

Нахально медленно Идо поднялся и смотрел на меня, пока капитан стягивал его запястья веревкой. От столь прямого и неумолимого взгляда мне стало неловко.

– Я должен выслушать доклад капитана, – сказал Киго, бесстрастно наблюдая, как спотыкающегося заклинателя толкают к двум стражникам. – Но позже, прошу, составь мне компанию.

– Конечно, ваше величество. – Я поклонилась и попятилась, когда подошел Юсо.

А затем направилась к группе деревьев, где раздавали еду и воду. Но хоть я и смотрела только вперед, на суетящихся людей, все же чувствовала на себе взгляд Идо – словно прикосновение руки к спине. Дела права. Я должна быть осторожна.

* * *

Четверть колокола спустя я замерла перед Идо. Прикрываясь тем, что принесла заключенному воды и полоску сушеного мяса, на самом деле я хотела выяснить, зачем он задирал Киго.

Утреннее солнце пробилось сквозь облака и раскалило неподвижный воздух. Идо стоял на коленях под нещадными лучами в вынужденной позе, которую, насколько я знала, с иронией называли «Благословением»: спина прямая как доска, связанные руки подняты к подбородку. Из-под растрепанных волос на глаза стекал пот. И хотя лицо заклинателя оставалось бесстрастным, напряжение выдавали чуть подрагивающие ладони.

Я протянула ему чашу.

Помешкав, Идо взял воду связанными руками и заметил:

– Это становится традицией.

Страж, привалившийся к соседнему дереву, выпрямился:

– Моя леди, капитан Юсо распорядился не кормить и не поить лорда Идо, пока не приказано иного.

– Видимо, меня учат послушанию, – прохрипел Идо. – Капитан жаждет узнать местонахождение черного фолианта.

Я покосилось в сторону Юсо. Они с Киго до сих пор совещались на другом конце поляны. Была ли это идея самого капитана или он действовал по велению императора? Так или иначе, его помыслы тревожили.

– Как твое имя? – спросила я стражника – одного из людей Кайдо.

Если я правильно запомнила, он опытный лучник. Во всяком случае, плечи и мускулистые руки у него точно как у лучника.

– Цзюнь, моя леди. – Стражник поклонился.

– Цзюнь, ты ошибаешься, если полагаешь, будто приказы твоего капитана перевешивают мои. Я бы хотела обсудить с лордом Идо дела заклинателей. – Я взмахнула рукой. – Это не для твоих ушей.

С опаской поглядывая на Юсо, Цзюнь поклонился и отошел подальше. Идо осушил чашу и вытер рот большим пальцем, отчего тут же вздрогнул. Его верхняя губа распухла, а тугая веревка до крови натерла кожу на запястьях.

– Можешь сесть, – сказала я.

С облегченным вздохом заклинатель опустился на пятки:

– Совсем потерял форму. Мастер заставлял меня часами удерживать одну позу стаминаты. – Он размял плечи. – С этого и начнем твое обучение. Вряд ли ты много упражнялась в стаминате, а ведь она – краеугольный камень управления энергией.

Идо дразнил и манил меня своими знаниями, но я устояла.

– Зачем ты злил Киго? – спросила тихо. – Он мог тебя убить.

Идо покосился на императора:

– Его мать и братьев убили с моей помощью. Разумеется, он жаждет моей смерти.

Киго вдалеке вдруг вскинул голову, словно ощутив наше внимание, и застыл. Недвусмысленная реакция.

Идо низко рассмеялся:

– Ему не нравится, что ты здесь.

Как и Юсо. Он тоже посмотрел вверх, и я ощутила хлынувший от него поток ярости.

– Зачем ты нарочно злил Киго? – повторила я.

Идо вытер пот с глаз тыльной стороной одной из связанных ладоней.

– В какой-то момент он бы все равно попытался меня убить. Не сейчас – значит позже, причем к тому времени еще сильнее накалившись. Лучше уж дать ему повод выплеснуть все при первой же встрече. – Он слегка коснулся губы пальцем. – Теперь все позади. Он обуздал свой гнев. Упустил миг для убийства.

Я помнила неистовую жестокость в глазах Киго на деревенском постоялом дворе и сомневалась, что миг упущен.

– Рискованная игра, – сказала я.

– Нет. При мне был гарант удачи.

– Какой?

– Ты.

Я нахмурилась:

– Ты знал, что я остановлю императора?

Идо склонил голову, разглядывая меня:

– Да.

Неужели он видит меня насквозь? Страх иглой кольнул сердце.

– Очевидно же, чего он хочет, – добавил Идо. – Твою силу… и твое тело.

Я вспыхнула от такой прямолинейности. В его устах желание Киго сравнялось с попыткой самого Идо завладеть моим телом и моей силой – жесткой и себялюбивой. Я вспомнила удушающую тяжесть его тела, придавившего меня к стене, и его страстное стремление к энергии Зеркального дракона.

Словно прочитав мои мысли, заклинатель вполголоса произнес:

– У тебя тоже есть веская причина желать моей смерти.

– И не одна, – подтвердила я. – Но также есть причина оставить тебя в живых.

– Да. Ты стремишься познать власть своих возможностей. Потому я и знал, что ты остановишь его. – Я попятилась, но Идо покачал головой: – Со мной тебе не нужно притворяться, Эона. Если я что и способен понять, так это потребность во власти.

– Я не нуждаюсь в ней, – быстро возразила я.

Он рассматривал веревку на своих запястьях.

– Нуждаешься. Хочешь. Жаждешь. – Идо пожал плечами. – Мы оба знаем, каково это, обладать огромной силой. И оба на себе испытали, каково по-настоящему ее лишиться. – Он поднял руки. – Я не об этих ничтожных узах, ты же понимаешь. А об истинном и абсолютном бессилии. Вроде того, которому мы подвергли друг друга, или которое Сетон… – его руки невольно сжались, – так мастерски применяет в пытках. Я сделаю все, пойду на что угодно, лишь бы не испытать подобного вновь. И ты такая же.