Венгрия и Польша, сокрушенные монгольским вторжением, спаслись только потому, что были слишком тесны для кочевников-монголов, которым были нужны свобода передвижений и пространство, которые имелись на Руси. Но венгры и поляки, гордые тем, что остались в безопасности, хоть и потерпели поражение и потеряли своих соотечественников, которых в каждом сражении монголы захватывали в плен, объясняли ситуацию иначе. Запад больше не боялся монгольского вторжения. Рим, который во времена отца Даниила пытался привести «Галицкое королевство» к католичеству, не переставал с гордостью указывать Даниилу на свободу Запада от монгольского ига и обещать право на такую же свободу. Папа римский объяснил Даниилу, что единственным средством спасения его страны от монгольского рабства, в которое она попала из-за своей ереси, был «возврат в лоно Католической церкви». Он обещал в этом случае помощь поляков и венгров и всей Римской империи и предлагал одновременно корону и королевский титул. Даниил отказался от титула и короны, но честно попросил военной помощи. Он попросил, чтобы Германия, Венгрия, Богемия, Польша и все подчиненные папскому престолу страны поднялись, чтобы совместными силами совершить нападение на язычников-монголов. Рим призвал все страны выступить против монголов, и Даниил получил уверения, что помощь с Запада не заставит себя ждать.

Из всех русских князей один Даниил правил несколько лет, и при этом Батый не призывал его в Золотую Орду. Он не платил монголам дани и не ездил к хану на поклон. Но обещанная помощь с Запада не пришла, и в 1250 г. от Батыя прибыли послы, которые повторили сообщение, посланное другим русским князьям: «Негоже жить на земле хана, не склонившись перед ним». К этому было добавлено: «Отдай Галич».

Даниил мог отдать Галич, удалиться вглубь Волыни и довольствоваться половиной своей вотчины; кроме того, земли за Брестом завоеваны не были. Но, истово помолившись, Даниил сказал: «Я поеду к Батыю».

Когда Даниил добрался до Киева, он увидел картину страшного несчастья. Он помолился архангелу Михаилу и попросил монахов молиться за него, а затем поплыл вниз по реке в Переяславль. Оттуда он направился прямо в Золотую Орду от одного монгольского стойбища до другого и сильно горевал, когда видел языческие обряды на Русской земле. На землях, которые веками были православными, люди поклонялись огню, солнцу, луне, земле и мертвым предкам. За Волгой вблизи Сарая он еще больше встревожился, когда узнал, как в Орде его будут принуждать проходить языческие ритуалы. К этому времени большинство других русских князей уже находились в Орде, и монголы заявляли, что ни один из них не нарушил церемоний, установленных для приема. Один из монгольских вельмож сказал Даниилу: «Как бы ни был велик князь Владимирский Ярослав, но и для него не было сделано исключение. Он кланялся кустам, и ты поклонишься». Даниил сплюнул и сказал: «Дьявол говорит твоими устами. Бог закроет их, чтобы оградить мой слух от подобных речей».

Но Батый не только спас Даниила от всего, что могло показаться идолопоклонством, но и радостно и с необычной сердечностью приветствовал его. Когда князя ввели в шатер и он поклонился хану, что казалось для него унизительным, Батый сказал ему: «Даниил, ты долго не приезжал, но сейчас ты здесь и хорошо сделал, что приехал. Ты теперь наш. Прими наш напиток». И ему принесли кубок. Князь опустошил его и поклонился, произнеся обычные слова, которые говорили все князья в таких случаях: «Бог дал тебе власть. Я повинуюсь тебе по Божьей воле». Он снова поклонился и поприветствовал супругу хана. «Иди, – сказал Батый и добавил, когда Даниил уже собрался уйти: – Ты не привык к молоку, выпей вина». И когда тот прощался с женой хана, ему принесли от Батыя кубок вина. Монголы задержали Даниила в Орде на меньшее время, чем других князей. Подтвердив его права на Волынь и Галич, его любезно отпустили.

Велика была радость домочадцев Даниила, когда он вернулся к ним живым и невредимым. О его успехе говорили все. Тем летом король Венгрии послал ему такое сообщение: «Бери мою дочь за своего сына Льва». Король боялся Даниила, потому что тот ездил в Орду и, кроме того, на реке Сан он разбил зятя короля и изгнал его из Галича. Когда свадьба состоялась, Даниил вернул всех пленных венгров. Так он и король наладили дружеские отношения. Другой сын Даниила Роман женился на Гертруде – дочери умершего герцога Штирии. Теперь Роман заявлял права на Штирию как на приданое Гертруды. Король Богемии, королева которого была дочерью этого же герцога, тоже претендовал на это наследство.

Даниил вместе с королем Польши Болеславом – зятем короля Белы – вступил в войну с королем Богемии. Он сделал это, чтобы наладить дружеские связи на Западе и таким образом избавиться от монголов. Он пытался убедить своих западных соседей присоединиться к нему и с этой целью вступил в их круг и начал действовать. Но с самого начала и до конца каждое обещание помочь было несерьезным – пустым звуком, и ничем иным. Папа римский прекрасно видел, что его усилия бесплодны. Не только в Германии, но и в Венгрии и Польше все, что он говорил, оставалось без внимания. Наконец, Даниил оставил папские обещания без ответа. Тогда к нему был послан легат, который должен был привезти ему корону и помазать его королем на западный манер. Уже не первый раз приезжали к Даниилу с этой целью, но он всякий раз отказывался под различными предлогами. Например, ранее он сказал легату, что не время проводить коронацию, когда его земли в такой опасности, – не корона ему нужна, а сильные воины. Но теперь папский посланник застал Даниила в самом подходящем месте, и время было самое подходящее для задуманной цели: тот находился в Кракове, по дороге из Богемии в Галич в окружении своих союзников после победы и захвата города.

Он отказался и на этот раз, сказав: «Я в чужой стране». Но папский легат, польские князья и магнаты уговаривали Даниила принять предложенный дар. «Папа почитает греческую церковь, – сказал папский посланник, – и проклинает всех, кто оскорбляет ее. Он собирается созвать собор, чтобы объединить обе церкви. Помощь от папы придет очень быстро». Польские князья торжественно обещали, и их магнаты им вторили, что после принятия Даниилом короны они пойдут на монголов войной».

В 1253 г. Даниил был коронован в Дрогичине. Его подчинение Риму было полным, как казалось польским князьям. Но, нарушив все торжественные обещания, ни поляки, ни венгры и пальцем не пошевелили, чтобы выступить в поход против монголов.

На следующий год Батый, который наблюдал и прекрасно понимал проблему, стоявшую перед Даниилом, отправил к нему своего посланника, известного своей проницательностью, с приказом сровнять с землей и уничтожить все крепости в Волыни и Галиче. Никогда еще он не приказывал галицкому князю столь решительно, как будто чтобы показать миру, что он в курсе сложившейся ситуации и является ее хозяином. Понимая, что никакое сопротивление ему не поможет, Даниил удалился в Волынь и послал своего брата Василько и своего сына Льва встречать Бурундая – этого проницательного посланника. «Снеси свои крепости!» – сказал Бурундай. И все они были снесены по его приказу. Стены Владимира-Волынского хоть и были деревянными, но такими крепкими и массивными, что не было возможности снести их до прибытия посланника, поэтому Василько их немедленно сжег. Бурундай похвалил такую расторопность и даже пообедал с Василько в тот день. Но когда этот посланник отбыл, приехал другой и сказал: «Бурундай приказал мне заровнять ваши траншеи». «Выполняй приказ», – сказал Василько. Баймур со своими людьми засыпали каждую траншею и сровняли все земляные укрепления, окружавшие стены Львова – города, который основал сам Лев и назвал своим именем. Потом Бурундай приказал обоим князьям идти с ним на войну. Добавив к своим воинам воинов из Волыни и Галича, он напал на Литву, потом взял с собой Василько воевать с Польшей и пошел на сандомирские и люблинские земли.