Кэтлин отрывает взгляд от карт и смотрит на меня:

– А я помню, как в детстве однажды проснулась посреди ночи и увидела, что комната охвачена огнем. При этом ничего не горело, словно кто-то показывал кино на стене. Но когда я потянулась потрогать огонь, то почувствовала жар. Не помню, сколько мне было тогда лет, но явно не много – мы до сих пор спали в детских кроватках с решетками. И кроме огня, я вообще ничего не помню. Только вот этот эпизод. Так что, думаю, Маму права – папа был ведьмой.

Или как называют ведьм мужского пола? Чародеями? – Кэтлин закатывает глаза.

– Маму иногда называет себя ведуньей, – задумчиво отвечаю я. – Но, может, есть и другие ведьмы – с волшебными палочками, шляпами и прочим. Кто знает… Но ты никогда не рассказывала мне об огне на стенах. У тебя случались кошмары, но…

Взгляд Кэтлин устремлен на карты, она снова и снова тасует колоду, костяшки пальцев побелели от напряжения. Когда она заговаривает, в ее тихом голосе слышен страх.

– Не рассказывала, потому что не помнила. Воспоминание вернулось, когда вернулась я сама, Мэд. В моей голове все изменилось и перемешалось. Мне открылись мелкие детали, на которые я раньше не обращала внимания. Только нужно потрудиться, чтобы сложить из них общую картину.

– Как мозаику?

– Что-то вроде того. И если я вспомню что-то одно, оно потянет за собой другое. Думаю, мы сможем договориться с мамой. Мы обе через многое прошли – и почему бы этим не воспользоваться?

– Наверное, ты права.

– Я о том, что меня убили. Совсем убили, насмерть. А ты… Ты стольким пожертвовала, чтобы меня оживить…

– Кэтлин, мне вот интересно, как умер наш отец? – спрашиваю я, понизив голос. – Может, его убили? Все-таки тело нашли в лесу. Это похоже на то, что случилось с лисой. Вдруг его тоже принесли в жертву?..

Кэтлин мрачнеет:

– Я вижу, к чему ты клонишь. Огонь и земля. Господи!

– Знаю, – шепчу я в ответ.

– Но пока нам остается только продолжать искать. А теперь хватит меня пугать, дай предсказать твою судьбу. Пожалуйста. – Кэтлин смотрит мне в глаза.

– Ладно, – говорю я, наблюдая за тем, как ловко она тасует колоду. Карты Таро толще и крупнее обычных, а еще они пахнут старыми книгами и ладаном. На «рубашке» у них звезды и геометрические узоры.

– Вытяни три карты! – командует Кэтлин.

Я тяну.

Она поворачивает их лицом вверх:

– «Смерть» – это, наверное, про меня. Эта карта необязательно предвещает смерть. Она может означать большие перемены в жизни. Преображение.

– Тогда она с таким же успехом относится и ко мне, – возражаю я. – У меня была замечательная душа, а теперь я даже не знаю, что от нее осталось… Знаешь, Кэтлин, я что-то сомневаюсь, что гадание сработает. Такие вещи не для тех, у кого нет души.

– Будущее никак не связано с наличием души. Взять хотя бы Лона – бродит где-то, выглядывает следующую жертву…

Кэтлин говорит так, словно это шутка. Вот только мне несмешно. Я молча переворачиваю следующую карту – «луна». С интересом разглядываю, что мне выпало. Спрашиваю:

– Это что, рак?

– Ага, а еще тут щеночек. Довольно милый, – говорит Кэтлин. – Это карта интуиции. Она перевернута, значит… – Кэтлин заглядывает в приложение в телефоне, что немножко портит мистическую атмосферу, но мне вскоре предстоит по уши погрузиться во всякий мистический мусор, так что я даже не против. – Бессонница. Необычные сны. Раскрытые тайны. Освобождение от страха.

– Да. Да. Нет. Нет, – отвечаю я.

– Разве то, что ты внезапно оказалась ведьмой, а Лон – серийным убийцей, нельзя отнести к раскрытым тайнам?

– Можно, но не раскрытых осталось куда больше.

– Хм…

Кэтлин переворачивает последнюю карту:

– О, эта мне нравится!

На карте рука, которая сжимает устремленный в небо посох, увитый цветами.

– Я получу волшебную палочку! – восклицаю я. – Или Маму меня побьет. Определенно либо то, либо другое.

– Тише, – шикает на меня Кэтлин. – Это и в самом деле хорошая карта. Туз посохов означает потенциал. Что семена чего-то хорошего должны вот-вот прорасти.

– Понятно. – Я еще раз внимательно смотрю на руку с посохом, на обвивающие его листья и цветы.

– Весна близко. Может, тебе стоит навестить Уну, подарить ей маленький подарочек? Например, палку с листьями.

– Уверена, она будет в восторге, – криво усмехаюсь я.

– А что, французы любят палки. Вспомни, как выглядит их хлеб! Факты говорят сами за себя.

Можно подумать, что Кэтлин защитила докторскую диссертацию по предпочтениям французов.

– Как тебе удается делать вид, будто ты разбираешься в том, чего не знаешь?

– Слушай, Мэдлин. Ты потеряла душу. Потеряла свободу. И даже частично потеряла сестру. Что еще может пойти не так? Иди уже потискайся со своей француженкой.

– Фу! – Меня передергивает. – Не называй это так.

– А как это будет по-французски? Точно, вспомнила. Baiser9. Иди уже baiser свою француженку, – ухмыляется Кэтлин.

– Прекрати меня поддерживать.

– Вот еще! Я собираюсь провести в Баллифране гей-парад в твою честь. – Кэтлин хихикает. – Только представь: мы с тобой, мама, Уна и Брайан шагаем по главной улице, разодевшись в радужные цвета.

– Ненавижу тебя.

– Да ладно, ты меня любишь.

– Люблю.

– А теперь иди и завали эту девчонку.

Кэтлин смотрит на меня. Я смотрю на нее. Мы не моргаем. Я задаюсь вопросом, возможно ли, что в обмен на душу я обрела гипнотическую магию змеиного взгляда, и тут же чувствую нестерпимое желание моргнуть. Кэтлин танцует победный танец.

Я отправляю Уне эсэмэску, и она тут же отвечает. Я улыбаюсь, и Кэтлин умиленно вздыхает, а я сообщаю, куда она может пойти со своими покровительственными вздохами. Но довольная ухмылка на моем лице портит все впечатление.

Набросив пальто, я иду через лес. В зарослях ежевики запутался птичий пух. Подлесок полон зелени и света. Природа просыпается. Как чудесно. Я бреду среди деревьев и на полпути к горам встречаю Уну. Мы вместе шагаем к замку и болтаем обо все и ни о чем. Уна рассказывает мне о школе и о своем отце. Я – о головных болях и магии, о том, как изменилась моя жизнь и вскоре изменится снова.

Она рядом, слушает меня, и я благодарна ей за это.

Мне очень хочется спросить, как дела с Клодин, но я прикусываю язык. Боюсь, сейчас у меня не хватит сил, чтобы быть такой подругой. Пока мне лучше держаться на расстоянии. Темы для разговора заканчиваются, и мы гуляем молча. Пока мы не встретились, я все думала, останутся ли мои чувства к Уне прежними после того, как я лишилась души. Что ж, мне не стоило беспокоиться. Я по-прежнему замечаю, как ее ресницы отбрасывают длинную тень на лицо. Вспоминаю мягкость ее кожи. Ощущаю ее запах.