Святые угодники, Бевин точно что-то известно! Аделия глянула себе под ноги, где еще недавно лежал Коллум Шерман, и заметила блеск металла в траве… Присела, поддерживая живот, и подняла… железный наконечник арбалетной стрелы. Тот самый, который Коллум вырвал из своей раны…

И теперь, когда прошел первый шок, Аделия по-настоящему испугалась.

Прислушалась к тишине…

Тот, кто стрелял в него, мог быть все еще рядом… Но почему стрелял только в Коллума? Аделия отползла к стволу дерева и затаилась. Мысли метались взволнованной стайкой, перескакивали с одного на другое… Коллум, неведомый мститель, белый волк. Время, между тем, шло, никто на дороге не появлялся. Ей почему-то казалось, что стреляли именно с той стороны, а значит, человек должен был выйти из чащи, чтобы направиться к ней. Она не знала, как защищалась бы в таком случае, но ветку потолще нащупала и позволила мыслям и дальше отвлекать себя от возможной беды.

Коллум ей говорил, что хочет уйти, так как это будет лучше для всех… Неужели он каким-то образом вспомнил… узнал, что является… оборотнем. Но как? Припомнился их поцелуй, то, как мужчина странно повел себя после него…

Аделия встала и, в последний раз осмотревшись, вышла из зарослей леса и направилась к дому. Невольно сжималась в ожидании арбалетной стрелы, пущенной в спину, но таковой не последовало… Она прошла через двор — дверь в дом была приоткрыта — и, поднявшись к себе, запалила свечу. С ней поспешила этажом ниже, туда, где обитали домашние слуги… и Коллум, которого Аделия никак не смогла бы отправить жить на конюшню, а потому даже после выздоровления он жил по-прежнему в доме.

Вот и нужная дверь… Она надавила на ручку не без робости, в тайне надеясь, что тот, кого она ищет, окажется спящим в постели. Хотя и знала, что это никак невозможно…

Она видела собственным глазами, как он убегал в лес… диким зверем.

И все же…

Нет, в комнате было пусто. Аделия осмотрелась и, войдя внутрь, прикрыла за собой дверь. Поставила свечу на прикроватную табуретку, а сама опустилась на край соломенного матраца. От нервов она как будто совсем обессилела… Как жаль, что в доме нет Бевин! Она бы вытянула из нее правду, пусть даже клещами. Заставила рассказать обо всём… Вцепившиеся в одеяло холодные пальцы вдруг вытянули из-под него обрывок… одежды. Кажется, от рубашки… Бенсон отдал Коллуму одну из своих, и Аделия помнила это, так как сама собирала ему гардероб.

Под одеялом оказалось еще несколько лоскутов, разорванных, как казалось, просто так на куски. Праведные угодники, поняла вдруг Аделия, Коллум обратился в чудовище не впервые!

Но вместо страха ощутила невероятные жалость и сострадание…

Ее нестерпимо потянуло прилечь — должно быть, голова отяжелела от мыслей — и она позволила себе это, замерев от самой мысли о том, что лежит на постели Коллума Шермана. Очень скоро веки ее опустились, и Аделия просто уснула.

А проснулась от звука хлопнувшей двери и суеты во всем доме. Казалось, что-то случилось… Девушка села в постели и поняла, что день давно начался. Выгоревшая за ночь свеча потухла сама по себе, а она так и не вернулась в свою комнату.

Нужно скорее выбираться отсюда!

Она едва вышла за дверь, как наткнулась на Джека Гледиса, помощника Китона Уэсли.

— Госпожа Айфорд? — удивился он при виде нее. — Весь дом ищет вас. Служанка перепугалась, не найдя вас в комнате поутру. — И глянул на ее пеньюар.

Аделия запахнулась в него, стараясь не краснеть слишком явно, и кинула на ходу:

— Я всего лишь ходила подышать воздухом. В комнате было душно… — И ни слова о том, что ходить на двор через покои прислуги, да еще в одном пеньюаре довольно странно и неприемлемо ни с логической точки зрения, ни с моральной.

Глэнис и Керра бросились к ней, едва девушка вышла в холл, заохали, запричитали: мол, испугались, что с ней что-то случилось. Глэнис к тому же округляла большие глаза, намекая, что знает побольше девчонки, а потому волнуется вдвое против ее… Аделия поспешила их успокоить, сказав, что вышла в розарий подышать воздухом (под утро ей плохо спалось) и велела Керре помочь ей одеться. Девушка была расторопной, и справились они в считанные минуты… К тому же Аделия больше не шнуровала корсет. Живот стал слишком большим для того, чтобы прятать его.

— Я так испугалась, моя госпожа, — еще раз посетовала служанка. — С этим оборотнем в округе ни одной девушке нельзя быть спокойной. Особенно светловолосой, как вы…

— Что ты хочешь сказать? — удивилась Аделия. — Оборотень предпочитает блондинок? — Не удержалась она от легкой усмешки.

Керра смутилась, но лишь на секунду.

— Все у нас говорят, что он до сих пор выбирал только блондинок. Даже к лучшему, что ваши волосы отросли… — Она провела щеткой по ее волосам. — Или вы все же хотите выжечь цвет? У вас он красивый, темно-каштановый. Но я могу принести касторового масла, если желаете…

Аделия головой покачала:

— Не стоит.

В голове отчетливо зазвучал голос Коллума Шермана: «Не делайте этого, не выжигайте волос. Ваш собственный цвет намного красивей!»

Керра, между тем, причесала ее и вышла из комнаты. Аделия, оставшись одна, поглядела в окно, взгляд ее переместился от ворот к лесу, скользнул по верхушкам деревьев и снова воротился к воротам. Где сейчас Коллум… белый волк, виденный ей прошлой ночью?

И шорох за спиной, где-то в алькове заставил ее обернуться с громко бьющимся сердцем…

— Не бойтесь меня, — услышала она тихий голос. — Я зла вам не причиню!

Завернутый в покрывало мужчина стоял у настенного гобелена с изображением полуобнаженного Зевса и выглядел весьма живописно. Аделия прошлась взглядом по его обнаженным рукам и ногам, по лицу с затаившейся в глазах настороженностью и вдруг… улыбнулась.

Таким Коллума Шермана она не видела никогда!

Отстраненным… насмешливым… грустным… веселым — она видела его всяким. Но не завернутым в покрывало с настороженностью в глазах! Такой, верно, он застал и ее в тот самый день, когда вошел в спальню чуть дальше по коридору… Она, помнится, тоже была укутана в покрывало… И тоже боялась.

— Вам смешно? — не поверил ее реакции Коллум. — Я боялся, что вы убежите, не пожелав даже видеть меня.

И Аделия отозвалась:

— Я рада, что ты вернулся… домой. Но как ты здесь оказался? В моей комнате…

— Пробрался через окно.

— Через окно?! Разве возможно лазать по голым стенам?

— Да… если очень желаешь. Если… волнуешься за того, кто значит так много! — Они посмотрели друг другу в глаза, и Аделия невольно затрепетала. — Я поступил вчера очень плохо… ужасно даже… мне нет прощения, и я вполне осознаю это. Лишь одно оправдывает меня: сам я не ведал, что происходит… Был слишком занят тем непонятным, что… изменяло меня… — Он поглядел на Аделию исподлобья, несмело, верно, страшась возможной реакции. — И подверг вас опасности… не помог…