– Какое разумное устройство…

– Дядя Цуки, что вы тут делаете?

Трагический вопль астронома отвлек адвоката от научных изысканий. Впрочем, он уже потерял интерес к необычному устройству.

– Что я тут делаю? А как ты думаешь? – Циркуль вытер перепачканный космической пылью палец, проворчал себе под нос короткое выражение, тянущее на мелкое хулиганство, и продолжил: – Твоя мама…

– Спасибо, с ней всё в порядке.

– Ничего не в порядке, малыш, – скривился Томба-адвокат. – Твоя мама захотела, чтобы я лично проконтролировал, как злодей Урбек с тобой рассчитается. Чтобы всё до последней копейки отдал. Кстати, сколько он тебе должен?

– Мы ещё не обговорили окончательную…

– Значит, твоя мама права: он собирается тебя кинуть.

– Но… – Томба-учёный схватился за голову и простонал: – У нас только-только всё наладилось!

– За стоимость моих услуг не беспокойся: я сдеру их с Урбека. – Циркуль обнаружил на полу подозрительную лужу, затем – что он успел в нее наступить дорогостоящим ботинком, затем – что дорогостоящая подошва приобрела подозрительный зелёный оттенок, и хмуро пообещал: – Вместе с кожей.

– Уверен, до этого не дойдет, – пробормотал Зиль.

– Не волнуйся, малыш, в разделочную я тебя не пущу, – усмехнулся кровожадный юрист.

И резко повернулся к выходу.

За разговором шасы не услышали ни шума снаружи, ни громких голосов и среагировали лишь на распахнувшиеся ворота. И на уставившиеся в них ружейные стволы.

Мало кто из людей смог бы опознать этот небольшой скит, выстроенный из дерева и потемневший от времени ещё до Петра Великого. А возможно, и до рождения Иоанна Грозного. Скромный забор, несколько простых строений и увенчанный крестом купол невысокой церкви. Ни позолоты, ни многих колоколов, приветствующих мир переливчатым звоном, ни соседей: несмотря на охвативший Подмосковье бум, строители ещё не добрались до тихого уголка, не прилепили к древнему скиту новомодный коттеджный поселок, и потому святое место оставалось в безвестности.

Но не в забвении.

Потому что именно здесь, вдали от суеты и соблазнов, пряталась легендарная Забытая пустынь, и тропинка к ней не зарастала.

– Почему я не удивлен? – улыбнулся вышедший из портала Андрей.

Ответом стала такая тишина, что Ризнык легко различил скрип такелажа сонных облаков.

А не удивился Андрей потому, что Ярга упоминал об участии в деле монахов, и Ризнык не сомневался в том, что хитрецы из пустыни не сказали нелюдю всей правды. Они поддержали заинтересовавшее их начинание, но припасли в рукаве козырного туза. За которым, судя по всему, Андрей и пришел.

– Похоже, мне предстоит потрудиться, – пробормотал Ризнык.

Он догадывался… Не знал, а именно догадывался, что предстоящее испытание станет последним. И ещё догадывался, что сейчас его отклик наблюдателям Великих Домов не виден, а значит, торопиться некуда.

Андрей кашлянул, словно прочищая горло перед речью, и попытался представить лица встречающих его монахов. Хмурые? Оценивающие? Напряженные? На чьей они стороне? Не потребуют ли отдать собранные артефакты? Церковь магию не приветствует, за Тайным Городом приглядывает жёстко, не давая поблажек, вот и думай: как в Забытой пустыни отнесутся к возрождению Выселок? И что делать, если отнесутся без восторга? Ссориться с монахами Ризнык не собирался. Останавливаться на полпути – тоже. Дилемма…

«Еще нет! – одернул себя Андрей. – Не надо придумывать!»

Но с места не сдвинулся. Постоял ещё немного в самом центре пыльной проселочной дороги – колдобина на колдобине, – вздохнул и набрал номер Тыца.

– Кажется, я у последней черты. Если финал не здесь, то я не представляю, где он может быть.

– ОК.

– Как у тебя дела?

– ОК.

Сначала Ризнык среагировал на голос: прерывистый, с хрипотцой, абсолютно отличный от обычного для хвана размеренно-вальяжного баритона. И лишь потом услышал выстрелы. Осекся, оторопел… На мгновение стало стыдно: он в безопасности, под прикрытием монахов, а напарник спасается от разъяренных врагов. И стыд выплеснулся в возглас:

– Тыц!

– Делай свое дело! – бешено рявкнул четырехрукий. – Будут проблемы, звони!

И наподдал ногой метнувшемуся наперерез дружиннику.

Здоровенный люд рассчитывал зажать хвана в медвежьих объятиях и поздно понял, что противостоит ему не резкий подросток, а матерый волчара, что веса в несущемся Тыце едва ли не столько же, сколько в самом семифутовом люде, и, несмотря на давнюю отставку, в весе этом практически отсутствовал жир. Удар ногой не просто остановил здоровяка, но швырнул его в сторону. А Тыц устоял на ногах, проявив чудеса владения четырехруким телом, и свернул в переулок, на несколько мгновений укрывшись от взглядов преследователей.

«Козлы!»

Выстрелы стихли. Прыжок… Назвать чудовищной длины шаги бегущего хвана как-то иначе не представлялось возможным.

«Уроды!»

Прыжок.

«Скорее!»

Прыжок.

«Ско…»

Вихрь чудского портала появился прямо перед носом, и обогнуть его Тыц не мог при всем желании. Влетел в магический переход, матерясь и проклиная «…х наблюдателей», ухитрившихся засечь его настоящий отклик, влетел прямо в трех чудов – остальные уже бодро бегали по переулку в поисках неуловимого хвана – и тут же засветил кому-то в голову.

– С дороги!

– Какие вы знаете страшные слова, придурки? – осведомился Циркуль, с пугающей мягкостью озирая десятку Коряги.

Навы-диверсанты на минутку призадумались, после чего с поразившей адвоката прытью припомнили свои самые апокалиптические фантазии.

– Виски вылился? – ахнул Мотыга.

– Виски кончился? – поддержал приятеля побледневший Натуга.

– Кувалда, – поник уйбуй.

– Протух? – неуверенно предположил Йога.

– Кто протух? – на мгновение сбился шас.

– Виски.

– Типун тебе на язык, придурок! – ругнулся Коряга.

– Тогда Кувалда, – поменял мнение Йога. И почесал дробовиком подбородок, чем вызвал нервный смешок забившегося в угол Зиля. Младшего Томба смущала татуированная толпа в красных банданах, однако предложить им убираться ко всем чертям Спящего астроном стеснялся. Ну и побаивался, конечно, чуть-чуть. Поэтому он судорожно трогал себя за очки и налобный фонарик, все ещё украшающий учёную голову.

– Кувалда железная, – неуверенно протянул Циркуль, с трудом припоминая поездку в какой-то музей. Кажется, он вчинил им иск от имени наследников какого-то раритета. – Она не тухнет, а ржавеет.

– Не, он одноглазый, – поправил юриста уйбуй. – Сам не знаешь будто.