Лина упорно переводила разговор на Миру, чтобы муж почувствовал неловкость. Зная, что они договорились о совместной работе над либретто, Лина предложила пригласить Миру к ним домой. Она подаст чай, сказала Лина, и незаметно уйдет, а они будут спокойно работать. Сергей был взбешен. Как она может предлагать такое? Реакция разгневанного мужа подтвердила все подозрения Лины. Она поняла, какую незначительную роль играет в его жизни. Некогда прекрасная муза превратилась теперь в бывшую певицу и нелюбимую жену. Лина чувствовала себя безропотной жертвой обстоятельств.

Сергей начал без объяснений уходить из дома, и Лина терпеливо дожидалась его возвращения. Чувствуя свою вину, но не испытывая раскаяния, он стал вести себя несколько иначе и начал оказывать жене небольшие знаки внимания, будто надеясь с их помощью заслужить прощение. Как-то принес коробку с десятью грейпфрутами – в то время этот фрукт в Москве считался редким деликатесом. Лина пыталась больше узнать об отношениях мужа с Мирой. Расспросила шофера, Федора Михайлова, пользовался ли Сергей автомобилем для встреч с Мирой. Михайлов, казалось, пришел в недоумение и заверил Лину, что «он никогда не ездил в машине с кем-нибудь, кроме вас»[405]. Лина подумывала о том, чтобы проследить за мужем или за Мирой, но вскоре необходимость в таких ухищрениях отпала. До Лины постепенно дошли все подробности их романа.

Муж понял, что она раздавлена горем. Его поведение, по мнению Лины, было ребяческим, поскольку, с одной стороны, он не мог выносить ее страданий, но, с другой стороны, попросту их игнорировал, ничего не предпринимая. Мясковский принял сторону Сергея, напомнив, что в подобных ситуациях всегда есть пострадавшие – хотя сам мало понимал в таких делах, поскольку никогда не был женат, жил с сестрой и все жизненные проблемы решал с помощью коньяка. В результате для Лины Мясковский стал предателем – как и кузены Сергея. Вместо того чтобы встать на защиту законной жены, они предпочли остаться в стороне, ожидая, какая из женщин одержит победу в этом омерзительном конфликте.

Сергей колебался. Он пытался отгородиться от неприятных соображений, но не мог не понимать, какими серьезными последствиями грозит его уход из семьи. Разрешить ситуацию безболезненно не удастся. Мира забеспокоилась; она напомнила Сергею о его собственных словах – они с Линой давно живут как чужие люди, а жена вечно недовольна и мужем и собой. Сергей нервничал, никак не мог сделать выбор, и наконец совесть одержала верх – он решил помириться с женой. Идиллия, продолжавшаяся десять дней, была прервана из-за эгоистичного поведения Миры, которая стала в завуалированной форме угрожать, что покончит жизнь самоубийством. Лина понимала, что это всего лишь шантаж, но Сергей поверил в угрозы и даже использовал их в качестве предлога для окончательного ухода из семьи. «От этого зависит жизнь другого человека», – сказал он Святославу. «А как же мамина жизнь?» – спросил в ответ Святослав[406].

15 марта 1941 года, спустя почти три года после первой встречи Прокофьева с Мирой, он вышел из дверей квартиры с небольшим чемоданчиком. Сергей и Мира договорились встретиться в Ленинграде, где остановились на несколько дней у его друга детства, чтобы решить, как быть дальше. В течение нескольких месяцев они жили с родителями Миры, с которыми у Сергея установились ровные отношения, а летом некоторое время отдыхали на даче Мендельсонов. Серей считал, что сделал достаточно для своей жены, вызвав ей врача, который позаботится о ней.

Перед окончательным уходом Сергея из семьи они с Линой обменялись последними просьбами: она хотела помириться, он – расстаться окончательно и бесповоротно. В июне 1940 года супруги общались в основном по переписке, хотя и жили под одной крышей. На лето Сергей снял для семьи дачу на Николиной Горе, но, по словам Святослава, проводил там мало времени. Лина оставила для Сергея длинное письмо, в котором ссылалась и на принципы Христианской науки, и на тексты Толстого. Сверху она положила записку: «Пожалуйста, прочти до конца, не откладывай в сторону»[407]. Удивительно, но она не столько сердилась на мужа, сколько жалела его, однако написала, что не заслужила тех мучений, которые вынесла за «последние восемь месяцев, в частности за последние пять»[408]. По ее мнению, Сергей ожесточился и стал более замкнутым. Он слонялся по квартире в халате и в течение последних восьми месяцев сидел в своей комнате, не общаясь с женой и детьми. Добровольный разрыв с семьей равносилен «духовному самоубийству»[409].

Как и в исполненных нежности письмах, которые писала ему в молодости, Лина использует и благоразумный русский, и эмоциональный французский, и прагматичный английский. Она говорит о разочаровании и предательстве. Сергей стал холодным, даже враждебным, хотя она всегда думала, что он будет ее лучшим другом. Лина призналась, что находится на грани отчаяния, лишилась душевных сил и выглядит развалиной. Хотя она оскорблена в лучших чувствах и пережила жестокое разочарование, больше всего она волнуется за детей. Святослав все понимает, и Лина не представляла, как он будет жить без поддержки отца. Вот-вот должна была прийти повестка в армию. Лина боялась, что уход отца оставит неизгладимый след в душе Олега. И ее волнует будущее сыновей. Почему он не позволил ей уехать с детьми к матери и друзьям во Францию? «Даже если там сейчас трудно, – написала она, имея в виду оккупацию, – это все же лучше, чем жить в невыносимых условиях, которые ты мне создал»[410]. Без него в Москве она станет беззащитной.

В ответ он обвинил ее в том, что она манипулировала им самым унизительным образом, что с помощью «махинаций» пыталась все эти годы сохранить их неблагополучный брак[411]. У них давно были проблемы, они слишком разные люди, чтобы жить вместе, заявил он. Лина была потрясена его обвинениями и задала простой вопрос: «Может, ты думаешь, что я приехала сюда с детьми, чтобы сохранить гордость?»[412] Под гордостью Лина понимала чувство собственного достоинства. Она не придавала значения его прошлым увлечениям, простила былые ссоры и сохранила твердость духа, в то время как его подкосили профессиональные неудачи – самым ярким примером служила опера «Семен Котко». И если он давно планировал и заранее обдумал свой уход, то почему же он не предупредил ее заранее, пока не поздно?

Однако, несмотря на то что он так безжалостно отверг ее, Лина боролась за мужа, пыталась помочь ему – притом не ради личных интересов. Она понимала, что, идеализируя Миру, Сергей заблуждается; он не догадывался о мотивах амбициозной молодой женщины, поймавшей его в свои сети в Кисловодске. Попав под влияние Миры и поверив, что встретил романтическую любовь, будто в романе XVIII века, Сергей выставил себя на посмешище в глазах друзей и коллег. Сергей должен был понять, что впал в заблуждение, ему необходимо взглянуть на ситуацию трезвым взглядом. Лина пыталась открыть мужу правду, по крайней мере как она ее понимала. Она хотела спасти Сергея, помочь ему стать прежним, каким он был до переезда в Советский Союз. Помочь снова стать собой.