— Надо навестить одного человека. Самому мне тампоявляться не стоит. Передашь от меня привет, он все поймет. Зовут егоВалентин, запоминай адрес. — Адрес я, конечно, запомнила. — Я тебядовезу до шоссе. Дальше автобусом. Твою одежду я выстирал и высушил. Можешьотправляться прямо сейчас.

Я поднялась и пошла переодеваться. Когда я вернулась, Сашаждал меня в холле, уже в куртке. Я стояла на крыльце, ожидая, пока он выедет изгаража. День опять выдался мглистый, по календарю скоро зима, но ей еще даже, непахнет.

Возле выезда на шоссе Лукьянов развернулся.

— Топай.

Я взялась за ручку двери, не удержалась и посмотрела нанего, хотя делать этого не собиралась. Надо было просто выйти и двигать кшоссе, а не смотреть так, будто подаяние просишь. Он взял меня за ворот куртки,притянул к себе и быстро поцеловал.

— Почувствуешь неладное, сразу отбой. Парень нашапоследняя надежда.

— Мне возвращаться сюда? — спросила я, боясьуслышать «нет».

— Я позвоню.

Я кивнула, подумала и сама поцеловала его, поспешно выбраласьиз машины и побежала к шоссе. Не хотела оборачиваться, но все же обернулась,машина как раз скрылась за деревьями.

Метрах в тридцати от того места, где меня высадил Саша, былаавтобусная остановка, к ней я и направилась. Ждать автобуса пришлось недолго, ичерез несколько минут я уже дремала, устроившись возле окна. На Вокзальномспуске я вышла и направилась к супермаркету, третий дом был сразу за ним. Япрошла вдоль кованого забора, поглядывая на окна, жалюзи опущены. Я дошла доконца улицы, рассматривая витрины магазинов. Надо решаться. Повернула ктретьему дому. Калитка была снабжена домофоном, я позвонила и услышала мужскойголос.

— Вы к кому?

— К Валентину.

— Я вас не знаю, — помедлив, сказал он.

— Это не беда, можно познакомиться.

— Хорошо. Заходите. — Раздался щелчок, и калиткаоткрылась. По скользкой дорожке я прошла к крыльцу. Дверь тоже былаоткрыта. — Заходите, — позвали из глубины дома.

Конечно, я не Штирлиц и выставлять цветы в окнах явочнойквартиры меня никто не учил, но должна же я была что-то почувствовать? Но непочувствовала. То есть озарение пришло, но слишком поздно. Я взялась за ручкудвери, потянула ее на себя и оглянулась, возле калитки возник молодой человек.Он стоял, сцепив руки, и благожелательно улыбался мне. «Приехали», —пронеслось у меня в голове, но в дом я все-таки вошла, потому что выбора уже небыло.

Не успела я сделать и двух шагов в холле, как меня сбили сног ощутимым ударом по затылку. Я устроилась на полу, тряся головой и пытаясьизбавиться от звона в ушах. Труд напрасный, мне добавили, и зазвенело ещегромче. После этого навернули ботинком по ребрам, и уши перестали меняволновать, как орган менее значительный. По ребрам двинули раз пять, и мысли оздоровье меня оставили, тут бы воздуха успеть глотнуть. Когда я и мечтать обэтом забыла, наступил перерыв.

— Ну что, — услышала я родной голос. —Помнишь, что я тебе обещал?

Я приподняла голову и смогла лицезреть мордастого парня,который любезно оставил мне номер своего сотового. А я им так и не воспользовалась.Должно быть, на это и гневается человек. Рядом с ним замерли еще двое. Смотрелина меня вроде бы с интересом, но, на мой взгляд, с излишней суровостью.

— Где Лукьянов? — перешел к делу мордастый и,желая сделать вопрос понятней, наступил каблуком на мою ладонь.

— Не знаю. — В тот момент это был самый скверныйответ, что мне было хорошо известно, да вот беда, другого-то не было, я иответила. Пальцы хрустнули.

Дальше стало хуже. Поначалу я сцепила зубы, чтобы не кричатьи не радовать мордастого, но быстро поняла, что переоценила свои возможности,и, наплевав на гордость, принялась орать в свое удовольствие. Длилось этодолго, хотя, может, мордастый так не думал. Все пальцы на левой руке у меня ужебыли сломаны и не по одному разу, в запястье руку тоже сломали, хотя я могла сперепугу преувеличивать свои увечья, но боль была страшная. Мордастый, звалиего, кстати, Денис, что выяснилось позднее, ухватил меня за волосы, ткнул лицомв пол, чудом не сломав нос, и начал ораторствовать:

— Это тебе за прошлые грехи. Я ведь предупреждал, есливрешь, шкуру спущу.

— Я не врала, — поспешно заверила я.

— Да?

— Ага. И сейчас не вру.

— Маме своей расскажи. Хочешь, чтобы я тебе кишкивыпустил? — Было заметно, что насчет кишков он не шутит. Мне требоваласьпередышка, иначе никакого терпения не хватит, поэтому я решила немногопоговорить.

— Между прочим, — заметила я, с трудомдыша, — мы ищем одно и то же. А вы, придурки, мне кости ломаете. Лукьяновне такой дурак, чтобы довериться мне.

— Где он?

— Когда виделись в последний раз, лежал на крыше рядомсо мной.

— На какой крыше?

— На крыше складского помещения на Вокзальной. РебятаТагаева нас едва не прихватили, и он решил, что это моих рук дело.

Парни переглянулись. Если я ничего не путаю, работать онидолжны в содружестве с Дедом, раз и те и другие ищут Лукьянова, и причина одна:смерть Филиппова. Официальная причина, я имею в виду, хотя в таком деле всеравно каждый за себя. Тагаев им помогать не собирается, он и сам не прочьполучить компромат. Парни вычислили приятеля Лукьянова и устроили здесь засаду,и я явилась как по заказу, теперь не отбрешешься, что Лукьянов не давал о себезнать. Что ж я, дура, отказалась от предложения Лялина приглядывать за мной?Глядишь, освободили бы девушку из лап чудовищ, а теперь на кого надеяться?

— Он мне назначил встречу, — глубоко дыша иподозревая, что это ненадолго, сказала я. — Я, конечно, поехала.

— И, конечно, забыла, что я тебе говорил? —съязвил Денис.

— Не забыла. Но дураком Лукьянова не считаю. Оннаверняка подстраховался, а мне от него кое-что нужно. Давайте объединим нашиусилия.

— Значит, так, — отрезал Денис, наградив меняочередным пинком. — Мне нужен этот гад. И ты мне поможешь. А если нет,сдохнешь. Поняла?

— Поняла. Помочь я рада. Только как?

— Звони Лукьянову, ври, что хочешь, но чтобы черездвадцать минут он был здесь.

— Он сразу все поймет и смоется. К тому же звонить мненекуда, он не сказал номер мобильного, обещал сам позвонить.