И тут всех удивил «альтруист».

– Понимаю, ребята, все-таки убийство расследуете, посижу сколько надо, – с готовностью заявил он, направляясь к микроавтобусу оперативно-следственной группы. – Только настаиваю, чтобы ко мне был применен закон защиты свидетеля. Боюсь, что не выдержу сопротивления и угроз. Согласен даже на перемену места жительства, – он немного подумал и добавил: —…и фамилии.

– Не вижу никакого смысла, – серьезно заверил его следователь. – С такой фамилией вас никто никогда не найдет.

Он кашлянул и с сосредоточенным видом поправил очки.

– А какая у тебя фамилия? – спросил «альтруиста» Суворин.

– Иванов, – последовал ответ.

– Извини, что нагрубил тебе, – сказал Панкрат, входя за ним в салон микроавтобуса. – Ты оказался порядочным человеком.

И, заметив изумленный взгляд следователя, объяснил:

– Я послал его на хрен, когда он всунулся в окно.

– Меня впечатлила сила удара, – неожиданно произнес следователь, когда машина тронулась.

– Что? – не понял Суворин.

– Сила, с которой был нанесен удар Отоеву, и целенаправленность, – он пристально взглянул на Панкрата. – Удар был нанесен в темечко. Я бы сказал, профессионально. Подсвечник металлический, но не настолько тяжел, чтобы…

– Я же показывала, как это сделала, – не дала договорить ему Лня. – Ничего целенаправленного не было, если, конечно, не считать того, что я понимала, что могу заехать ему по голове.

– А вы занимались каким-нибудь видом спорта?

– Нет, – ответила она. – Я же говорю, это получилось случайно. А что касается силы удара, то я ведь массажистка.

– А как часто вы поддерживали отношения с этим человеком? – неожиданно поменял тему следователь.

– С каким человеком?

– С погибшим капитаном Отоевым.

– Я же говорила, что увидела его сегодня в первый раз.

– Но в его кармане была ваша визитка.

– Визитки существуют для того, чтобы их раздавать, – спокойно ответила девушка.

Наблюдая за нею, Суворин поразился ее самообладанию, а также собственной невнимательности. Удар, тут он вспомнил рану на голове капитана, действительно был нанесен профессионально. Особенно если учесть, что нанесли его с полуоборота.

Тут посигналил мобильный сыщика.

– Да, – ответил он и некоторое время молча слушал. Потом, бросив на Аню короткий внимательный взгляд, убрал телефон в карман. Откинулся на спинку дивана и до самого следственного отдела не проронил ни слова.

Единственным человеком, который периодически нарушал тишину, был «альтруист».

– Да-а! Дела-а, – время от времени тянул он, с уважением поглядывая на сидящую напротив хрупкую блондинку. – А я слышал, – вдруг заявил он, когда уже приехали, – что одна дама машину подняла, когда ее любовнику на ногу колесом наехали. Вроде даже КамАЗ.

Было уже шесть часов вечера.

А в семь тридцать Суворин, покинув следственный отдел, взял такси и подъехал к банку за своим мотоциклом. Выбитое окно салона светилось ярким желтым прямоугольником. Там все еще работали эксперты. У входа стояли два милиционера.

«Boy Racer» находился на стоянке возле банка, где Панкрат его и оставил. Суворин завел его, аккуратно выехал на дорогу и направился на Большую Сухаревскую оправдываться.

В «Странноприимном доме графа Шереметева» уже все знали. Тамбовский выглядел слегка растерянным, но вел себя корректно, что, впрочем, как подсказывал Суворину опыт, ни о чем не говорило. Такие люди, как Леонтий, могли одной рукой дружески хлопать тебя по плечу, а другой ударить в этот момент ножом в печень.

Панкрат успокаивал себя тем, что то время, когда Тамбовский работал с пистолетами наперевес, прошло. Теперь криминальный авторитет все больше вкладывал деньги в бизнес, изо всех сил стараясь легализоваться. Он не был из числа молодых бригадиров, которые хотели получить все немедленно.

– Послушай меня, – написал он Суворину. – Поостерегись! У Отоева наверняка найдутся защитники. Они разбираться не будут, кто там кого порешил. Тебе есть где переночевать?

– Найду. А как Аня?

– В надежном месте. В ее квартиру не суйся! – порекомендовал Леонтий.

– Понимаю.

– У меня на Остоженке есть квартирка с высокой стоимостью квадратного метра, – вдруг сообщил Тамбовский.

– И что?

– На фешенебельной улице тебя никто трогать не станет. Там камер и охраны понатыкано. Перекантуешься там какое-то время, – написал Леонтий и набрал точный адрес.

– Спасибо за заботу, – сухо ответил Панкрат. – Только прятаться мне расхотелось. Отоева я вывел на чистую воду, – он сделал паузу и добавил: – Правда, посмертно.

– Ты – молоток, – набрал Тамбовский. – Я не перестаю тебе удивляться.

И тут же последовал вопрос:

– Понравилась тебе Анька?

– Да.

– Ты жену мою не видел, – быстро набрал Леонтий. – Вот это королева. А Анька так, мелочь. Только что молодая и энергичная. Хочешь – пригласи ее в ресторан.

– Зачем?

– Ну как хочешь. Я от души. Или вам следователь запретил вместе появляться?

– Нет, – рассмеялся Суворин.

– Ну тогда дуй на Остоженку. Костюмчик почисть. Анька тебя в двадцать один ноль-ноль уже в ресторане ждать будет. А в следственный мы «сообщим», что она «проставляет» тебе свое спасение.

Суворин с задумчивым видом посмотрел на Леонтия, потом спросил:

– Отоев действительно пытался изнасиловать Аню?

– Да.

– Странно.

– Что странно? – быстро написал Тамбовский. – Отоев – полный беспредельщик. Вместо ума у него были одни инстинкты. Когда Бог раздавал мозги, он стоял в очереди за виагрой.

– Да? – Панкрат рассмеялся и, распрощавшись, вышел.

В девять часов вечера он остановил свой «Boy Racer» возле элитного ресторана на Остоженке. «Набрал» Аню по мобильному и попросил выйти на пару минут. И через пару минут уже мчал ее к «Cosmic bowling». Клуб встретил Панкрата и его новую знакомую светом неоновых фонарей. Игровые дорожки, столики, шары, кегли – все сверкало и манило.

Первый, с кем поздоровался по традиции Суворин, был сомик Васька, который жил в большом криволинейном аквариуме, встроенном в стену. Васька был талисманом клуба. И каждый уважающий себя боулер приветствовал его первым, постучав указательным пальцем по стеклу.

Затем они отправились в Reception, где им выдали одноразовые носки и прокатную обувь с кожаной подошвой и резиновыми каблуками для торможения. Получив по номерку вместо собственных башмаков, Суворин и его