Тихий треск сухой ветки где-то в кустах показался мне выстрелом. Я буквально взлетел на ровные ноги.

— Ты чего? — удивленно спросил Пеха, он уже начал подремывать.

Чисто солдатская привычка — как только привал, сразу тянет в сон. Солдат никогда не высыпается. И редко бывает сыт.

Ответить я не успел. Из кустарника выскочил «Фредди». Он двигался удивительно пластично, хотя его фигура казалась грубо вытесанной из гранитной глыбы. Остановившись в трех шагах от меня, он прохрипел:

— Отдай…

Я впервые услышал, как он говорит внятно. Мне почему-то казалось, что этот страшила может лишь нечленораздельно бормотать.

— Это… это кто?! — подхватился Пеха.

«Фредди» быстро шагнул к нему, и в следующий момент Пеха улетел метра на четыре, под толстую сосну, где и затих в беспамятстве. Я даже не заметил момент удара. Вот сволочь! Я начал наливаться гневом.

— Отдай… — снова хрипло молвил урод.

— Что отдать?

— Ты знаешь…

— Не знаю.

— Отдай!

— Да пошел ты!..

«Фредди» прыгнул. Мне уже был известен этот прыжок, я ждал его, поэтому в последний момент резко сместился в сторону, и урод пролетел мимо как каменная глыба. Но он удивительно резво развернулся и снова кинулся на меня.

Однако теперь я уже не был беспомощным. Знакомая горячая волна омыла мои мышцы, которые мгновенно налились огромной силой, и я, выбросив руку, провел элементарный прием, после которого «Фредди» оказался на земле. Конечно же он сразу вскочил, но очередная его атака была куда как осторожнее.

И снова все его движения мне виделись в замедлении. «Фредди» наступал, а я лишь отмахивался — уклонялся, ставил блоки и даже пытался отвечать ударом на удар. Но все мои попытки остановить его, а тем более уложить на землю были бесполезны. Все-таки он был гораздо сильнее меня при всем том. И вскоре наступил момент, когда моя Сила начала таять, как снег под весенним солнцем. Я с ужасом ждал, когда «Фредди» меня прикончит, хотя и продолжал сопротивляться из последних сил. И вот этот момент наступил: я блокировал его удар, но он пробил мою защиту и буквально смел меня с моей позиции. Я улетел в сторону, словно падающий древесный лист, и лег рядом с Пехой. Он все еще не пришел в себя.

Не осознавая, что делаю, я, не вставая, выхватил из-за пояса ТТ и наставил его на урода. До этого я просто забыл о существовании оружия. Сила, которая внезапно вошла в меня, видимо, игнорировала подобный метод поединка.

«Фредди» был совсем рядом. Его лицо, покрытое струпьями, казалось страшной маской, которую изготовили для Хеллоуина. На меня дохнуло чем-то нечистым, словно из выгребной ямы.

— Не подходи! — крикнул я истерически. — Убью!

Он показал в страшном оскале свои желтые лошадиные зубы — видимо, это была улыбка победителя — и кинулся на меня. Я нажал на спусковой крючок. Бах, бах! Пули должны были войти в тело урода — с такого расстояния промахнуться невозможно, — но они не оказали на него почти никакого действия, лишь немного приостановили. Он даже не охнул от боли.

Я мгновенно откатился в сторону и вскочил на ноги. Почему на «Фредди» не действуют серебряные пули?! Ведь патроны с ними должны находиться в магазине. Эти мысли пронеслись в голове ураганом, потому как времени на размышления не было. «Фредди» подскочил ко мне с явным намерением разорвать на мелкие кусочки, и я в полном отчаянии выпустил практически в упор все патроны, оставшиеся в обойме.

«Фредди» застыл в шаге от меня. Он словно окаменел. В его физиономии произошли разительные перемены. Куда-то исчезли струпья, глазищи, похожие на бельма, очистились и стали человеческими, а выражение дикой злобы уступило место тихой, я бы даже сказал, светлой печали.

— Спа-си-бо… — с трудом выговорил «Фредди» и рухнул на землю, как подрубленный столетний дуб, — ровно, не сгибая ноги в коленях.

Я стоял над ним словно пришибленный. Мышцы внезапно ослабели, а в голове вертелась лишь одна мысль: «За что спасибо?»

— Он что, готов?

Я повернул голову и увидел стоявшего рядом Пеху.

У него почему-то был виноватый вид.

— Да, — коротко ответил я, отошел в сторонку и сел, по-прежнему держа ТТ в руках.

Только теперь до меня дошло, почему первые пули не причинили «Фредди» никакого вреда. Снаряжая обойму, я последних два патрона вставил обычные. Это чтобы в случае какой-нибудь непредвиденной стычки не тратить зря слишком ценные для меня пули из серебра, которые я держал для «Фредди».

Пеха сел рядом, и мы погрузились в длительное молчание. Так происходило всегда по возвращении в базовый лагерь после опасного разведпоиска. Это состояние было похоже на нирвану. Все плохое и страшное невидимыми ручейками стекало с нас и впитывалось в землю, а на смену ему приходило огромное облегчение и какая-то неземная просветленность.

Казалось, до голубого безоблачного неба можно было дотронуться рукой. Я стоял на вершине Круглой горы, откуда открывался уже знакомый мне вид на окрестные леса и поля. Осень давно вступила в свои права, и прежнее золото увядающей листвы сменила изрядно потемневшая от дождей ржавчина, укрывшая лесные поляны и прогалины. Голые ветви деревьев шевелил низовой ветер, и в их шепоте слышалось тоскливое ожидание близких холодов.

Я стоял, смотрел, но мысли мои были далеки и от Чертова Пальца, венчавшего Круглую гору, и от дальних перелесков, плывущих в сизой дымке, и от журавлиного клина, летевшего очень низко над землей, — наверное, чтобы в последний раз посмотреть с близкого расстояния на места родных гнездовий. Мне вспоминалась история, которая едва не поставила жирную точку на моей жизни.

Хорошо, что все закончилось хеппи-эндом. Правда, Завенягин немного попортил мне нервы, потому что на даче Воловика обнаружились мои документы. Скорее всего, этот сукин сын хотел не только вернуть свои деньги, уплаченные за квартиру Африкана, которые я положил в банк, но и вообще основательно почистить мои счета. Вот гад! Судя по всему, у меня был только один путь из подвала — в могилу. Он не собирался отпускать нас с Пехой живыми.

С майором мы все уладили. Я признался, что мою квартиру в очередной раз «обворовали», и ему пришлось принять эту ложь на веру. Тем более что среди трупов на даче Воловика (в живых там осталось лишь несколько охранников) нашелся не только сам хозяин, но и мадемуазель Анжела, купившая у меня завещанную Африканом квартиру. Это обстоятельство вполне укладывалось в рабочую версию расследования, которую я подсказал Завенягину: девушка, действовавшая заодно с Воловиком, решила срубить бабло по-легкому и украсть деньги с моего счета.

Конечно, кровавая драма, разыгравшаяся на даче Воловика, вызвала у следствия много вопросов. И хорошо, что оставшиеся в живых охранники не знали, кто сидел в подвале. Зато они живописали во всех подробностях «исчадие ада» — так изрядно напуганные и покалеченные парни прозвали «Фредди». Эти свидетельские показания снимали с меня все подозрения, хотя Завенягин остался при своем мнении. Но он решил слишком глубоко в моем направлении не копать и ограничился лишь тем, что принял приглашение на маленький банкет в самом дорогом ресторане города. Якобы я обмывал свой статус миллионера.