шесть грузовиков-пятитонок, выстроенных в ряд («Красная звезда» от 19.05.1942. С. 3). Представления проходили и в закрытых помещениях: в бункерах, землянках, сараях, замках, красноармейских клубах, школах, реквизированных военными, а также в театрах городов, взятых Красной армией. Ангар недалеко от Ленинградской ледовой дороги служил при минусовых температурах гримеркой и сценой для бригады Театра Балтийского флота под руководством Орлова. Зрители располагались на снегу, двери ангара заменяли занавес, а их скрип – звонок, который извещал о начале представления [Орлов 1991: 103]. Артисты выступали при любой погоде: и в летнюю жару, и в зимний холод. Танцоры скользили по мокрому помосту под дождем, музыкальные инструменты замерзали на морозе, певцы пели, рискуя простудить легкие. В распутицу бригады артистов, как и все, застревали в грязи.

Число зрителей могло варьироваться весьма значительно: от одного человека до сотен, а порой и тысяч. А. Попов писал, что однажды артисты из бригады Театра Красной Армии узнали, что в избе неподалеку от их лагеря лежит раненый командир, – тогда вся бригада отправилась туда и дала представление для него одного. Командир, по словам Попова, смутился, но был тронут до глубины души поступком артистов («Красная звезда» от 22.03.1942. С. 4). На концерте Руслановой кавалеристы сидели верхом на своих лошадях, чтобы лучше видеть и слышать [Филиппов 1975: 54]. На другом концерте солдаты с этой же целью залезли на деревья. Очевидец события отмечал, что эта картина напоминала многоярусный зал театра («Литература и искусство» от 10.08.1943). Клубы и землянки во время концертов часто бывали набиты битком, солдаты сидели друг у друга на коленях, чтобы поместилось больше народа. Певица Вера Баскина, которая в 1943 году ездила с бригадой на Карельский фронт, вспоминала, что программу решили повторить несколько раз, чтобы ее смогли увидеть все солдаты (Баскина, интервью, 06.11.1990. Аудиозапись в собственности автора). Нередко представление прерывалось из-за того, что начиналась бомбардировка или солдат и командиров отправляли на задание. Часто артистам приходилось ждать, когда их зрители вернутся из разведки или с боевого вылета. Особенно Баскиной запомнилось одно выступление. Отряд разведчиков-лыжников вернулся с задания уже после окончания всех концертов. Тогда она, аккордеонист, чтец и акробат устроили для них импровизированное представление прямо на снегу. На концертах артисты могли персонально обратиться к солдатам, которые недавно отличились в боях, и исполнить номер по их заявке. Несмотря на тяжелейшие условия, артисты обычно выступали в концертных костюмах и гриме. Баскина на снегу пела в бальном платье. Эдит Утесова выступала в белом концертном платье. Лидия Русланова выходила в ярких русских народных костюмах, а артисты из среднеазиатских республик – в своих национальных костюмах. Костюмы, реквизит, музыкальные инструменты путешествовали вместе с бригадами, их требовалось содержать в чистоте и исправности. Артисты старались передвигаться налегке, представления сопровождались минимумом декораций, но уход за реквизитом первой необходимости требовал больших усилий со стороны артистов и администрации коллективов. Крайне редко упоминается, чтобы артисты выступали в теплой зимней одежде и валенках, разве только на самом суровом морозе.

Когда возможно, артисты брали с собой провизию, но обычно питание и проживание концертной бригаде обеспечивала та воинская часть, в которой они выступали. В перерывах между поездками артисты питались при театрах и в столовых для работников искусств, получая рабочую продуктовую карточку. Тем не менее многие продукты являлись дефицитом или стоили очень дорого. Впечатления о тяготах военных лет у различных людей остались разные. Несомненно, все зависело от размера зарплаты, которую получал артист, от наличия или отсутствия поддержки со стороны семьи. Имеется очень мало информации о прозаических, бытовых подробностях жизни, но из отрывочных комментариев можно сделать вывод, что военные изо всех сил старались обеспечить артистам комфорт, насколько позволяло военное время. В одном из дневников упоминается, что в авиационном полку бригаде выдали столько продуктов, что артисты не только в тот день наелись досыта, но им этого запаса хватило до конца поездки [Филиппов 1975: 57–58]. В госпиталях тоже полагалось кормить выступавших артистов, но Елизавета призналась, что старалась не есть там, не объяснив причины. Иногда артистам готовили особое угощение. Вера вспоминала, как повар испек на костре для женщин-артисток «наполеон». По ее словам, он пах дымом и был невероятно вкусный (Баскина, интервью, 06.11.1990). После исполнения новой версии «Синего платочка» Шульженко и Максимов получили на Волховском фронте ценный подарок: по куску торта и стакану клюквы. Когда у Шульженко от пения на холоде заболело горло, комендант клуба умудрился достать для нее стакан горячего молока – неслыханная роскошь по тем временам [Шульженко 1985:98; Луковников 1975:60–63; Бирюков 1988: 237–240]. Обычный суточный рацион был хотя, наверное, и питательным, но куда более скромным, что порой вызывало жалобы. Осенью 1943 года бригада Орлова провела на острове Лавенсаари более трех недель, давала по нескольку представлений в день для экипажей катеров и подводных лодок. Все это время артисты питались кашей из проса – единственного имевшегося продукта. Дефицитом были не только продукты. У киномеханика имелся один-единственный фильм, который в конце концов от скуки стали крутить задом наперед [Орлов 1991: 122]. Рина Зеленая рассказывала о поездке с бригадой Большого театра на Карпаты в 1944 году: «Пока сидим у костра, и повар кормит нас гороховым супом (наступление, не успевают подвозить продовольствие, опять дают горох). <…> Будят нас на рассвете, холодно, хочется спать и в то же время хочется горячего чаю. Вместо кипятка получаем все тот же гороховый суп» [Красильщик 1987: 264,266].

Почти все без исключения бригады были смешанными по составу, в них входили и мужчины, и женщины. В военных ансамблях женщины состояли на добровольных началах, а мужчины служили, исполняя воинскую обязанность. В гражданских коллективах мужчинам, судя по всему, предоставлялось освобождение от призыва в действующую армию, чтобы они продолжали артистическую деятельность. Исключения, которые удалось обнаружить, – это Краснознаменный ансамбль, который являлся чисто мужским коллективом, и несколько женских групп, которые возникли еще до войны. Хор имени Пятницкого был обеспокоен слабым контингентом певцов-мужчин и объявил набор новых голосов. В сельской местности и городах, менее затронутых войной, где в ходе мобилизации мужчины (и часть женщин) были призваны в регулярную армию, процент женщин в сфере искусства мог оказаться выше. В качестве примера можно привести Клару Машарскую, которая в Уфе работала флейтисткой в оркестре оперного театра. Однако статистических данных, подтверждающих или опровергающих данное предположение, найти не удалось, а проведенное исследование показало, что в театрах, шефских бригадах, военных ансамблях и гражданских коллективах, обслуживающих фронт, а также в больших хорах состояло почти равное число мужчин и женщин.

Смешанный гендерный состав бригад, несомненно,