видеться, чем так! Холодный игнор, разные комнаты.

— Не буду я тут оставаться! — сама себе говорю и опускаю ноги на пол. — Нет, не буду, — повторяю тихо-тихо, ощущая болезненную пульсацию в левом подреберье.

Да пошли вы! Правильное было решение!

Утерев лицо и немного продышавшись, встаю. Топаю к шкафу. Бесцеремонно залезаю в него по пояс, вытаскиваю себе подходящие вещи. Идти-то не в чем, мои шмотки после стирки еще стопроцентно мокрые.

Ныряю в теплый свитер, мучаюсь со штанами. Краду из выдвижного ящика белые носки.

Не облезет. Потом верну ему все. С голубями.

Взъерошив черт-те как высохшие волосы, решительно направляюсь к двери. Осталось найти телефон и до свиданья!

Чтоб я еще хоть раз сюда вернулась! Да ни за какие коврижки!

Состроив непроницаемую мину, выхожу в коридор.

Темно.

Улегся небось! Ну конечно, а что! Подумаешь! Нормально!

Включаю боковой свет в прихожей, ищу глазами свой айфон, но, как назло, нигде его не вижу. Приходится вернуться за ним в гостиную. Похоже, там лежит.

Ёлки-палки! Машка, небось, с ума сошла… Уже почти рассвет, а я не вернулась и даже не удосужилась ей позвонить.

— Куда собралась? — непроизвольно дергаюсь от того, как грубо звучит голос Ильи.

Молчу. Шарю рукой по столу. Краем глаза замечаю красный огонек у окна и его фигуру. Курит.

— СЛЫШЬ…

Невозмутимо продолжаю поиски. И да. Прекрасно понимаю, что тишина в ответ знатно его взбесит.

А вот и телефон. Нашла на полке. Вуаля!

— ХАРИТОНОВА! Я С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАЮ! — доносится гневное в спину, когда я ковыляю назад в прихожую.

А я с тобой нет.

Не меняя траектории, двигаю дальше. Что матери насочинять о своем состоянии по возвращении не представляю…

Обуваюсь. Надеваю местами испачканную кожанку и поворачиваю щеколду.

Столько эмоций давит на горло, но я упрямо держусь.

Беги отсюда, Саша! Беги и не оглядывайся!

— Куда намылилась! — резко дергает правой рукой за куртку. Левой запирает дверь. — Куда на хер, не подскажешь?

— Отпусти!

— Пошла легла! — цепляет за предплечье, но я сопротивляюсь.

— Руки убрал! — пытаюсь оттолкнуть от себя. Такая злость неимоверная вдруг мной овладевает.

— Угомонись!

А у меня наоборот, словно второе дыхание открывается. Борюсь с ним так отчаянно, что убить готова!

— Ненавижу тебя! — признаюсь, когда берет в захват и прижимает спиной к себе.

— Уймись, больно себе сделаешь, глупая! — цедит в самое ухо.

— Домой хочу, отстань! — игнорирую ворох мурашек, пробежавших по позвоночнику.

— Шести нет, никуда ты сейчас не пойдешь!

— Скотина! — продолжаю истерить, пока движемся по странной диагонали вдоль полутемного коридора. — Пошел ты на хер, Паровоз! ПОШЁЛ ТЫ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, МУДАК БОБРИНСКИЙ! Да лучше б я тебя никогда в жизни не встречала!

— Взаимно, Саня, взаимно.

Посмотрите на него! Ему еще и хватает наглости усмехаться!

— Отпустил!

— СПАТЬ ПОШЛА! — меняет тон на приказной.

— Попутал?

— Ты че так базаришь?

— Вперед! Быдли и развлекайся со своей ненаглядной Свечкой! Она всегда готова оказать свои услуги!

— Тебе-то что? Задело?

— Не-а, не задело! Ровно! — киваю, задирая подбородок.

— Не задело? — наступая на меня, оттесняет к стене.

— Вообще плевать! — задыхаюсь от трясучки, охватившей весь мой ослабленный организм. — Отошел! Отошел, я сказала!

— Нет.

Ну все…

Начинаю лупить его. По груди. Плечам. Животу. По лицу вроде даже попадаю…

— Пиздец. Успокойся, дура, — терпит скрипя зубами.

— Вы отлично подходите друг другу! Это прям то, что тебе надо! Прислушайся к тому, что говорят друзья! — изо всех сил рвусь на свободу, но сил-то этих совсем уже не осталось.

Нога ноет, голова болит и по ощущениям я как лимон выжата. Просто рухну сейчас на пол. И все.

— Сука, я не пойму, чего ты хочешь? — фиксирует положение моей головы, наклоняется ниже и сталкивается своим лбом с моим, резко боднувшись.

— Отошел. Противно. Ты с ней… Ты ее… — замолкаю. Воздуха в легких не хватает. Не могу закончить фразу. Не могу.

— Заебала. Чего ты хочешь, Харитонова, а? САМА-ТО ЗНАЕШЬ? САМА-ТО, БЛЯТЬ, ЗНАЕШЬ? — этот вопрос пропитан какой-то невывозимой безысходной яростью и болью. — Ну?

Поднимаю взгляд.

Смотрим друг на друга в упор.

Заведенные. На нерве. Дошедшие до крайней точки кипения.

Чувствую предательские слезы.

И вот о чем думаю в эту самую секунду: пожалуй, если я и правда его ненавижу, то он ненавидит меня куда сильнее…

Глава 39. Мало Тебя

Чего хочу?

Ловлю ощущение дежавю и делаю то, что подсказывает глупое сердце, трепыхающееся под ребрами. Подаюсь вперед, закрываю мокрые от слез глаза и целую Илью, как целовала впервые там, в доме бабы Маши. Горячо. Отчаянно. Жутко разволновавшись. Потому что, как и тогда, совершенно не могу предугадать его реакцию. Потому что очень сильно переживаю и невероятно боюсь. А вдруг он оттолкнет?

Если честно, я уже почти уверена в том, что так и произойдет. В ответ ведь ничего. Ровно до тех пор пока я не предпринимаю попытку от него отстраниться.

— Куда, Харитонова… — его дыхание опаляет кожу.

— Все, отпусти, я передумала, — заявляю капризно.

— Чего блять? — крепко удерживает за шею, не позволяя сдвинуться с места.

— Того! Отстань…

Упираюсь рогом исключительно для того, чтобы пойти на противность. Лгать не буду: маленькая женщина, живущая внутри меня, ликует и пляшет, когда этот медведь принимается активно штурмовать мой рот.

— Не надо уже!

Не поддаюсь его напору. Разумеется, из вредности. Однако проходит минута, и я, безвольная, все же сдаюсь…

Перестаю строить из себя обиженку. Разжимаю губы. Наши языки встречаются, и в этот момент во мне словно сотни петард взрываются.

Целуемся.

Торопливо. Жарко.

Скучала. Скучала. Скучала! — горит в груди огненным шаром.

Озвучить это не могу. Так пусть хоть почувствует на физическом уровне.

Объятия теснее. Дыхание предательски сбивается.

Когда Илья переключается на мою шею, беспомощно скребу ногтями по его затылку. Цепляюсь за широкие плечи и блаженно прикрываю глаза.

Приятно. Как же, черт возьми, приятно! Даже про больную ногу на время забываю.

Он поддевает левой рукой свитер. Ладонь уверенно ложится на живот, гладит его, поднимается выше к груди и я непроизвольно вздрагиваю, выгибаясь навстречу.

— Ммм… — принимаю его грубоватые ласки с какой-то особой чувственностью и жадностью.

Тосковала по нашей близости и сейчас, как никогда, остро в ней нуждаюсь.

Хочу ощущать, что и ему это жизненно необходимо. Хочу знать, что не остыл. Что все еще… испытывает ко мне… некие чувства. Интерес. Страсть. Да что угодно.

— Илюша… — вырывается шепотом. — Поцелуй меня еще. Поцелуй!

Открыто прошу и наплевать, как это выглядит.

Мозги отключаются. Тело бунтует. Отзывается на каждое прикосновение и требует продолжения.

— Пошли отсюда.

Носить меня на руках —