так уж страшно, — улавливаю отдельные слова в ее сумбурной сбивчивой речи. — У него… на шее ее вещь. Это он, он!

Клим подсвечивает ноги девчонки фонарем от телефона, и от того, что я вижу, сердце к херам разрывается.

Гнида!

— Урою его! Урою!

Встаю. Порываюсь сразу найти эту тварь, но Данила меня тормозит.

— На, езжайте в больницу, — отдает брелок от машины и отрезвляюще хлопает по плечу. — Паровоз… Потом. Все потом. Обещаю.

Пересекаемся взглядами. У меня от гнева аж глаз дергаться начинает. Всего колошматит от ярости.

— Мы дальше сами. Слышишь? А ты с Саней будь. Понял?

— Погнали, парни! — заряжая ствол, зовет их Дымницкий.

Смотрю им вслед. Они пробираются дальше в лес, а я, сделав глубокий вдох, предпринимаю попытку успокоиться. Снимаю с себя куртку, накидываю на озябшую Сашку, и, подхватив ее на руки, пробираюсь назад к дороге. Хотя кровь кипит, и я пиздец как хотел бы самолично и прямо сейчас разъебать этого гандона!

Саня молчит, пока движемся. Только жмется ближе, крепко обнимает за шею и передает дрожь своего тела мне. Замерзла, явно напугана, но не плачет и не истерит. Как обычно, молодцом держится.

— Мой телефон… там, — произносит тихо, когда сажаю на пассажирское сиденье.

— Он у меня, — включаю свет в салоне, матерюсь, достаю аптечку и избавляюсь от многострадальных капроновых колготок, на которых итак живого места нет.

— Бля, да тут шить, по ходу, надо! — смываю грязь водой из бутылки. Заливаю спиртом и внимательно осматриваю довольно глубокую рану от ножа.

Кровоточит.

— Просто… м… замотай пока, — кривится, тяжело дыша. Зубы сжимает.

Ёб твою мать, и колени до мяса содраны! Даже представить не могу, что там в лесу между ними происходило!

Снимаю с себя футболку, с остервенением рву на тряпки. Опять опускаюсь вниз. Ищу в аптечке то, что мне нужно. Как могу обрабатываю рану и закрываю подложкой из бинта.

— Привстань немного, — бинтом из другой упаковки заматываю ногу по кругу в районе бедра, делаю сверху плотную повязку из своей футболки.

— Ну-ка погоди…

Вспоминаю, что в багажнике есть одеяло, забираю его оттуда и возвращаюсь к ней.

— Давай, так согреешься быстрее, — упаковываю ее в плед, захлопываю аптечку, закрываю дверь и занимаю водительское сиденье.

— Очень на меня злишься? — шелестит минут сорок спустя, первой нарушая почти тишину. «Почти» потому что дождь никак не уймется. Все также лубцует по стеклам и борется с дворниками. Но оно и к лучшему, шумит фоном, перекрывая обоюдное молчание.

— А сама как думаешь?! — переставляю печку на другой режим.

— Илья, он, наверное, ее убил… — выдает упавшим голосом.

— Ты с чего так решила?

— У него на шее вещь, принадлежавшая Якушевой.

— Как поняла? — ненадолго отрываю взгляд от дороги.

— Накануне… я посмотрела фотографии Марины в одной соцсети, а потом случайно увидела на нем ее подвеску и… сразу все поняла.

Что ж. Дочь мента. Этим все сказано.

— Не надо в больницу, ладно? — заряжает, когда ищу ближайшую, чтобы забить адрес в навигатор.

— Что значит не надо? Ты в своем уме?

— Это не артерия, иначе я бы еще там, в лесу, откинулась… Так что… переживать не о чем.

Так преспокойно об этом говорит, что хочется хорошенько ее встряхнуть!

«Переживать не о чем!»

Че несет!

— Слушай…

— Илья, пожалуйста! В больнице по-любому начнут задавать вопросы и вызовут кого-то из полиции. Ты же знаешь. А я не хочу палиться, отец с меня три шкуры спустит и посадит под замок! Он итак не в курсе, что я типа у подруги ночую, — сплошным сбивчивым монологом тараторит она.

«Посадит под замок»

«Типа у подруги ночую»

— И правильно сделает!

— Я тебя прошу! Ну пожалуйста! — кладет свою ладонь поверх моей. Той, что лежит на руле.

— Мне не нужны проблемы. Есть знакомый медик? — спрашивает с надеждой.

Цокаю языком, открывая список контактов. Нет, собственным врачом здесь, в Москве, мы обзавестись не успели, но один человек определенно должен помочь.

«Приехать ко мне можешь? Прямо сейчас. Ножевое», — скинув Сашкину руку, набираю текстовое сообщение и отправляю.

— Есть, да? Кто-то, кто сможет зашить?

— Тебе бы толкового мозгоправа, Харитонова! — откладывая телефон, отзываюсь рыком. — Дурь из башки выбить!

— Ой, и это говоришь мне ты? Сам-то чем последние пару лет занимаешься? — язвит приглушенно. — И вообще…

— Что в тачке произошло? — перебиваю, перестраиваясь в соседнюю полосу.

— Машину остановил. Полез ко мне целоваться.

— А ты?

— Сперва немного подыграла, а потом…

— Немного подыграла? — повторяю и поджимаю тапку. Раздирает нутро люто. Будто медведь когтями грудину потрошит.

— Ну да… Потом сопротивляться начала, когда руки стал распускать. Сказала, что… не готова… так быстро. Что он обещал только покатать меня и…

— И? — выдыхаю раскаленный воздух носом.

— Артюхов вдруг ударил меня головой о панель. Достал нож… К горлу приставил, — замолкает, и я впиваюсь пальцами в руль. До побелевших костяшек и ногтевых пластин. — Я быстро среагировала, между нами завязалась борьба. Дверь… м… дверь открыла, чтобы сбежать, а он… в ногу мне нож всадил.

— Ясно.

— Еще раз хотел им ударить, но я уже выбралась из машины. В лес… побежала. Спрятаться. Но не успела, — сглатывает и снова делает паузу.

— Дальше что было?

— Поймал, повалил на землю… Ну я со страху и выстрелила. Убила или нет не знаю.

— Неважно. Он в любом случае не жилец, — отсекаю ее сомнения.

Самолично гниду закопаю. В ту самую подмосковную землю.

— А Марина?

— Пацаны все выяснят.

На телефон приходит ответ от нужного абонента, и я прибавляю газу.

— Кто это?

Оставляю ее вопрос без ответа. И вообще больше с ней не разговариваю, потому что не в том сейчас состоянии. Сорвусь. Точно дров наломаю…

Топим по ночной Москве. Дороги почти пустые. У того дома, где мы с парнями снимаем квартиру, моими стараниями паркуемся уже минут через двадцать.

— Не надо, — Харитонова у подъезда упирается рогом и пытается подняться по ступенькам самостоятельно.

Смотрю на это, пару-тройку шагов спустя выдаю порцию отборного мата и, не обращая внимания на сопротивление, подхватываю ее на руки.

— Илья! — на одном из последующих лестничных пролетов нам навстречу вылетает растрепанная и взбудораженная Свечка. — Что… с тобой? — замечает Сашку, закутанную в одеяло, и разительно меняется в лице.

— Дверь открой, — командую, вкладывая ей в руки ключи от квартиры.

Глава 38. Соперницы

Саша

Выражение лица Свечкаревой не передать никакими словами. Моему появлению она удивлена настолько, что даже непроизвольно приоткрывает рот. Мем блин.

— Илья, я не поняла, ты попросил меня приехать ради нее? — наконец отмирает, когда Паровозов осторожно опускает меня на