самом очевидном — они не подумали. Самим отыскать Йоську и спросить с него по всей строгости — впрочем, понятно, почему. Учась в закрытом корпусе и ходя в отпуск раз в неделю, вести поиски опасного преступника, да ещё и вооружённого — не слишком плодотворная идея.

Всё это и читалось на Петином лице.

— Я узнаю, — повторила Вера. — Валериан… у него свои слабости. Он и к эс-декам-то примкнул, потому что они сильные и решительные. Но с подземельями — они явно о них что-то знают, причём это — группа Благоева.

— Как бы ни навредили мы этими своими расспросами, — мрачно заметил Федор. Вся затея с отправкой Веры к эс-декам вдруг предстала в совершенно ином виде — а что, если они и впрямь подошлют бомбистов прямо во дворец? Что, если и впрямь среди дядек корпуса, среди обслуживающих его нижних чинов или даже офицеров есть сочувствующие бунтовщикам? Мысли эти посещали Федора, ещё когда они с Бобровским только совершили первое путешествие в подвалы; тогда он её отогнал, а теперь она возвращалась.

— Я всё буду знать, — сестра поднялась. — Но вот планы… без них меня ни к чему серьезному не подпустят.

— Планы будут, — посулил Петя. — И скажите им, что, дескать, очень трудно их копировать, только маленькими частями. Всё сразу не давайте.

Вера кивнула.

— Уж это, — сказала суховато, — я как-нибудь соображу.

Потребовалось ещё две недели, пока Петя Ниткин в поте лица трудился за чертёжным столом, чтобы сестра вернулась бы с новыми вестями.

Илье Андреевичу, меж тем, лучше не становилось, он так и балансировал между жизнью и смертью и даже самые сильные и новейшие лекарства могли лишь удержать его от безвременной кончины, но не более того.

Как именно Вера добилась от Валериана «выхода» на Йоську Бешеного, она рассказывать категорически отказалась; щёки её при этом горели, и она без нужды то и дело поправляла волосы.

К удивлению Федора, Йоська, по сведениям кузена, снимал относительно приличную комнату на Петроградской стороне, на Барочной улице, где по соседству с заводами — Крестовским лесопильным и Газовым — теснились кварталы двухэтажных деревянных домов, больше похожих на казармы. Дворы занимали дровяные сараи, птичники, кое-где лежали лоскутья огородов. Не трущобы, как рядом с Сенным рынком — их, правда, собрались сносить — но настоящий лабиринт, уйти по которому, зная дорогу, совсем несложно. К тому же рядом река, имея лодку у берега, скрыться и того проще.

Вот там-то Йоська и обитал.

— Ну, что? Небось решили сами к нему в гости нагрянуть? А-ля месье Путилин, «гений русского сыска»? — Вера откровенно наблюдала за друзьями.

— Решили, — не стал отпираться Федор. — Правды надо доискаться.

— С Йоськой связываться опасно, — сестра покачала головой. — Бешеный он, одно слово. Застрелит и глазом не моргнёт. Ему жизнь чужую отнять — что таракана раздавать. Ни стыда, ни совести, а душа давно уж погибла, я думаю. Ну, а самое-то главное, господа сыщики… неужели в голову не приходит?

Петя с Федором переглянулись.

— Йоська меня знает. И, если вы за его э-э-э скальпом явитесь, он два и два мгновенно сложит. Парень он неглупый, способный даже. И что тогда? Как мне там появляться? А? Не подумали?

Петя нахмурился, наморщил лоб. Он ужасно не любил собственные ошибки, они были его личными врагами, даже если ничего ужасного после них не воспоследовало.

— Верно, — признался он наконец. — Нельзя нам туда. Значит, остаётся только Охранное отделение.

Как известно, хорошие мысли приходят, увы, зачастую слишком поздно. Федор вдруг подумал, что будет с Верой, если эс-деки поймут, что это именно она завела их боевиков в ловушку? Убьют, самое меньшее, и хорошо, если просто убьют, а не похитят и не запытают, замучают до смерти.

Значит, надо было сделать так, чтобы на Веру не подумали. Но как?

Сидели, ломали головы, а потом пришла Федина мама и отправила всех спать, на чём размышления и закончились.

Следующий день, воскресенье, начинался медленно и тягуче. «Идея прекрасная, исполнение проблематично», как говаривал Илья Андреевич Положинцев, когда рассматривал со своими учениками на уроке разные варианты фантастических машин и показывал, какие законы физики они нарушают, начиная от «вечного двигателя».

Нянюшка даже забеспокоилась, видя их кислые физиономии. Кислые, несмотря на роскошную, по постному времени, утреннюю трапезу.

И самое скверное, что совсем ни с кем нельзя ничем поделиться! К Илье Андреевичу больше не пускали. Две Мишени или Ирина Ивановна, конечно, выслушали бы… но как уберечь при этом Веру?

Вернулись в корпус, ничего не придумав.

А наутро, в понедельник, после поверки, Федор и Петя, оба, не сговариваясь, поглядели друг на друга и сказали в унисон:

— Идём к Ирине Ивановне.

…На кухне что-то аппетитно скворчало, огромный кот Михаил Тимофеевич занимал стратегическую позицию на верху буфета, Матрена поставила на стол самовар и розочки со знаменитым своим «царским» вареньем, из ещё летних запасов; они сидели в гостиной небольшой квартирки Ирины Ивановны Шульц, и она, положив подбородок на сплетённые пальцы, внимательно слушала то перебивающих друг друга, то запинающихся кадет.

Она не перебивала, не возмущалась, она просто слушала, но так, что Федор, и Петя к концу дозволенных речей взмокли, аки мыши.

Нет, Ирина Ивановна не стала ничего говорить о том, что надо быть осторожными и так далее и тому подобное. Лишь взяла карандаш да крошечный блокнотик.

— Где, значит, обитает этот Бешанов?

Федор доложил — чётко, словно на военном смотру.

Карандаш заскользил по бумаге.

— Отлично, господа кадеты. Вы всё сделали совершенно правильно. Кто из корпуса связан с профессором Онуфриевым и вообще 72-ым годом — Илья ли Андреевич, или кто-то другой — сейчас не столь важно. Важно другое — пойдут ли большевики-эсдеки на террористический акт, на попытку цареубийства? Верно, что можно взять их всех именно на этом. И тут уже они ссылками в Шушенское или даже Туруханский край не отделаются. Сестре вашей, Федор, никуда ходить, конечно, не надо. За ней могут следить. Письмо в Охранное отделение может и потеряться, ему могут и не поверить. Нет, дело надо брать в свои руки. Николай Михайлович нам подсказал, как.

Федор понял, что речь идёт об их «визите» в прошлое родного для профессора Онуфриева временного потока; правда, помнил Федя оттуда лишь один краткий момент, как Две Мишени стреляет в двух странных «рабочих» на Литейном мосту хмурой октябрьской ночью.

— Засада? — замирая, спросил Петя Ниткин.

Ирина Ивановна кивнула.

— Это слишком опасные люди, чтобы доверять дело Охранному отделению. Только бы клюнули на приманку!.. А уж об остальном я позабочусь.

— Ирина Ивановна! — не выдержал Федор. — А что, если в Илью Андреевича стреляли те, ну, которые и так про тоннели знают?