Вернувшись с ночной с охоты, мы с отцом обнаружили разруху в нашей родной деревне. Наемники, напавшие ночью, вырезали почти всех, и сейчас, без какого-либо угнетения совести, выносили последнее. Нас они, конечно же, заметили, и решили так же убить, чтобы проболтаться не могли.

Мне было страшно. Страшно до жути. Я не мог даже пошевелиться. Когда моему отцу отрубили голову, я разревелся и упал на колени, моля о пощаде. Но им этого было мало. Они привели сестру. Мою милую старшую сестру, которой совсем недавно исполнилось девятнадцать. Привели и посадили передо мной, вручив кинжал. Сказали лишь одно — «убей сам, или будем насиловать, пока не сдохнет».

Надо сказать, я еще долго вспоминал эти слова. Долго вспоминал ее выражение лица.

А также лица тех, кто сдох от моей руки в то утро.

Кинжал оказался в ее груди. Кинжал, который держал я. Держал так крепко, как только мог, чтобы не заставлять свою сестру страдать. Я целился в самое сердце. И как пронзил его — прозрел.

Душа моей сестры стала первой. Стала той, что пробудила истинную силу в груди. И я слышал ее. Слышал ее мольбы об освобождении. Слышал ее милый голос, несущий страх и злобу. Слышал все ее слова о том, как же она меня ненавидит.

Именно тогда все началось.

В то утро деревня, и так пострадавшая от набега наемников, была стерта с лица земли. Тридцать шесть душ всех убийц хранились во мне почти год. Год, который я провел в лесу, страшась самого себя. Год, который стал для меня худшим в жизни.

Я слышал их голоса. Чувствовал их ненависть. Перенимал их злобу. Я изменился. А когда решил вернуться — меня уже считали худшим из героев небес. Но мне было плевать.

Человек, использующий души в качестве катализатора. Человек, чья сила не позволяет мертвецам упокоиться. Человек, возомнивший себя богом смерти. Монстр, убивший собственную сестру, наемников и выживших жителей родной деревни.

Да, именно так. Сейчас на месте моего дома находится выжженное черное поле. Трава там более не растет. Урожай не приживается. Даже животные обходят это место стороной. Там царит смерть. Отрада для моих глаз.

* * *

1321 год

— Да как ты смеешь называть себя человеком⁈ Ты монстр! И твое место среди тех, чьи жизни ты забрал!

Девочка. Маленькая и безобидная. Лет десять отроду. Стоит сейчас передо мной вся в слезах, в грязном подранном платьице, с разбитыми коленями и всего одной туфле. Стоит и кричит, что есть мочи. Кричит, ревет, размахивает своими маленькими, дряхлыми ручонками.

Да кто она такая⁈

Стоп! Нет. Не хочу вновь испытать это чувство. Не хочу слышать ее после убийства. Не хочу чувствовать ее в себе. Вас и так слишком много! Боже, что за сила мне досталась…

А, хотя, плевать.

— Свали, малявка.

Я прошел мимо, оттолкнув ребенка. Направился прямиком в здание церкви, где укрывались людозвери, напавшие на поместье в столице. Примерно месяц назад они позволили себе наглость ограбить царский двор. Меня наняли, чтобы убить их. Как и где — не имеет значения. Именно поэтому я выжег всю деревню и всех ее жителей за то, что они укрывали наглецов.

Да, я монстр! Но я сильнейший монстр! И никто не встанет у меня на пути!

Боже, какое приятное чувство. Кричите громче! Я слышу вас всех! Слышу, как вы молите о пощаде и проклинаете меня! Прошу, выложитесь на полную, и я использую вас всех для навыка помощнее!

* * *

Меня зовут Кадзу. Я, как и другие пять человек, получил силу, благодаря которой нас прозвали шестеркой сильнейших.

Плевать на то, что меня посчитали шестым. Слабейшим из всех. Это лишь потому, что для использования сил требуются души. Требуется убивать и убивать. Зато такой мощи нет более ни у кого. Сожжение души, призыв духов, подчинение разума, власть над территорией, создание взрывов. Все это — только моя сила. И плевать, что придется убивать взрослых и детей. Плевать, что многие из них — невиновны. Они должны покаяться уже в том, что оказались на моем пути!

Я стану сильнейшим, и ничто меня не остановит. Не зря ведь сами мудрецы прозвали меня заклинателем душ. Последователем тьмы. Некромантом.

Глава 28

Запоздалые итоги миссии

Пришел в себя я в больнице бедного района. Все здесь кричало о тяжелой жизни местных обитателей. Обшарпанные зеленые стены, старые чугунные койки с уже повидавшими жизнь матрасами, одиноко висящие по центру лампочки без плафонов, порой мигающие, словно в фильмах ужасов. Палата также не была личной, как в прошлый раз. Со мной лежали две старые бабки и какой-то мужик, с ног до головы в татуировках. Как я уже позже выяснил — все они находились в том самом доме в момент взрыва. Единственные выжившие. Три жизни — четыре, включая меня — из почти сотни.

Мои раны довольно быстро залатали. Очнулся я уже в прекрасном самочувствии, не считая жуткой головной боли и сухости во рту. Еще бы, три дня провалялся здесь, питаясь через трубочку. Но, на самом деле, беспокоило совсем другое.

Воспоминание из прошлой жизни. О том, как все началось. Как я получил свою силу, и что испытывал первые три-четыре года. Голоса…

Голоса всех душ, что попадали в меня и сливались с собственной. Голоса убитых. Уже и не помню, когда я перестал обращать на них внимание. После они и вовсе затихли сами собой. Возможно, к тому моменту называть меня человеком и впрямь было уже не совсем уместно. Хотя, никто и не называл, в принципе.

В первую очередь о том, где я, узнали, само собой, родители. Но ни мать, ни отец не приехали сюда. А вот Арка, как рассказала милая медсестричка в короткой юбочке, что едва ли скрывала стройные длинные ножки, приезжала дважды. Луна тоже была. Просидела всю ночь, выплакав все слезы, что скопились в организме, и утром прошлого дня уехала на учебу.

И вот я проснулся. Уже через час после этого, как проверили состояние, принесли бумаги на подпись. Можно собирать вещички и валить отсюда. Я сразу так и поступил. Негоже валяться здесь, пока жизнь кипит снаружи. Да и ответ от союза должен был давно прийти. Если они оставили его в шкафчике, и за эти три дня кто-либо смог каким-то образом найти вознаграждение — мало не покажется. Конечно, вряд