Осмотр он провел исчерпывающий, так что, покинув наконец библиотеку, имел полное представление о всех тонкостях стоящей перед ним задачи. Необходимо было раздобыть где-то полоски ткани и, пропитав их маслом, уложить за книгами так, чтобы они неприметно тянулись от одного конца залы до другого. Обойдя библиотеку кругом, они затем поднимутся по лестнице на балкон. Укладку скрученной жгутом ткани (которую придется еще отыскать, не наведя никого на совершенно излишние для него размышления) заведомо предстояло производить в ранние утренние часы, после того, как лорд Сепулькревий уйдет из библиотеки в замок. Во время второго своего похода Стирпайк, спотыкаясь, притащил в сосновый лес огромный узел тряпья и жестянку с маслом и, ожидая, когда удалится Граф, потратил несколько часов, связывая разрозненные обрывки уворованной ткани в подобия жгутов, имевших в длину не менее сорока футов.

Увидев, наконец, его светлость, вышедшего через боковую дверь, и убедившись, что шаги его стихли на тропе к Кремнистой Башне, Стирпайк выпрямился во весь рост и потянулся. К немалому его раздражению, возня с запором отняла больше времени, чем в прошлый раз, открыть дверь удалось лишь часам к четырем утра.

Впрочем, темень поздней осени была на его стороне, у него оставалось еще целых три часа. Стирпайк знал уже, что свет, горящий в библиотеке, снаружи не виден, и потому зажег висевшую в центре помещения лампу.

Человеком Стирпайк был прежде всего систематическим – два часа спустя он, пристально вглядываясь, обошел библиотеку и осмотр его удовлетворил. Никаких следов проделанной им работы видно не было, не считая разве четырех полосок ткани, вяло свисавших у парадного входа, которым все равно никто не пользовался. То были концы четырех обогнувших библиотеку жгутов, и с ними еще предстояло повозиться.

Единственным, что заставило его на минуту задуматься, был легкий запах масла, пропитывавшего туго скрученную ткань.

Теперь он занялся ее концами – свил их и связал узлом. При прошлом посещении Стирпайк отыскал единственное решение, которое позволяло не долбить каменную стену и не дырявить дубовые спинки полок. И то, и другое определенно потребовало бы слишком большого труда. Выбранная им альтернатива состояла в том, чтобы просверлить в парадной двери небольшое отверстие – прямо под массивной ручкой, в тени которой оно останется незамеченным, если, конечно, кто-нибудь не станет вглядываться слишком пристально. Стирпайку посчастливилось обнаружить пюпитр для чтения, сделанный в виде резной колонки на трех коротких, шарообразных ножках. Колонку венчала наклонная доска размером с небольшой столик. Пюпитр этот стоял, забытый, прямо перед парадной дверью. После того как Стирпайк немного сдвинул его вправо, перекрученная ткань совсем потерялась в тени, и хоть обнаружение ее не было вовсе невозможным, этот риск, как и риск, сопряженный с еле слышным запахом масла, казался ему вполне оправданными.

Все нужные инструменты юноша принес с собой, и хоть дуб поддавался неохотно, Стирпайк примерно за полчаса просверлил дверь. Протиснув жгут в отверстие, он размел покрывшие пол опилки.

К этому времени Стирпайк уже устал по-настоящему, однако, прежде чем задуть лампу и выйти через боковую дверь, еще раз прогулялся по библиотеке. Оказавшись снаружи, он свернул направо и прошел вдоль стены здания к парадному входу. Поскольку входом этим уже много лет не пользовались, ступеньки, ведшие к нему, затянуло холодным разливом крапивы и высокой травы. Перейдя его вброд, Стирпайк отыскал свисавший из пробитой им неровной дыры конец жгута. Тускло белея, жгут изгибался, будто палец покойника. Стирпайк открыл лезвие маленького острого ножа, обрезал скрученную ткань, оставив снаружи около двух дюймов и, чтобы не дать жгуту соскользнуть вовнутрь, прибил его к двери гвоздиком, воспользовавшись вместо молотка рукояткой ножа.

На эту ночь труды его, пожалуй, можно было считать завершенными – остановившись лишь для того, чтобы припрятать в лесу жестянку с маслом, он возвратился к Прюнскваллорам, сразу поднялся в свою комнату, забрался, не раздеваясь, в постель и немедля заснул.

Третий из походов в библиотеку – и второй из дневных – посвящен был совсем иному занятию. Как и можно было предположить, ребяческая затея – спалить святилище лорда Сепулькревия – вовсе не привлекала его сама по себе. Скорее пугала. И дело тут было отнюдь не в укорах совести, – просто душа Стирпайка не лежала к уничтожению в любой его форме. То есть к уничтожению чего бы то ни было неживого и к тому же умело сработанного. Живые твари его не заботили, а вот хорошо сделанные вещи, не важно, какой природы – рапира, часы, книга, – вызывали в нем взволнованный интерес. Всякая толково задуманная и искусно исполненная вещь доставляла Стирпайку наслаждение, и потому уничтожение множества прекрасно отпечатанных и переплетенных томов пробуждало в нем невольный, но гневный протест, и лишь когда план поджога созрел настолько, что Стирпайку стало уже не по силам ни отречься от него, ни ему противиться, юноша приступил к его исполнению, отбросив все прочие мысли. Основным стержнем интриги было, разумеется, то, что на самом деле библиотеку предстояло спалить Двойняшкам. Выигрыш, получаемый им, единственным, кто знает об их преступлении, был слишком велик, чтобы Стирпайк мог теперь думать о чем-то ином.

Тетушки, естественно, не поймут, что поджигают библиотеку, наполненную людьми – равно как и того, что делают это в вечер Всеобщей Встречи, на которую, по увереньям Стирпайка, их не пригласили. Молодой человек перехватил направлявшуюся к сестрам нянюшку Шлакк и вызвался, дабы избавить ее от лишних хлопот, сам доставить им сообщение. Поначалу старушка не пожелала раскрыть ему сути возложенного на нее поручения, но в конце концов рассказала то, что он и без нее уже знал, и Стирпайк, пообещав ей немедля уведомить сестер о Встрече, прикинулся, будто направляется к ним, а сам кружным путем вернулся к Прюнскваллорам, как раз подоспев к обеду. О том, что Двойняшки не приглашены, он сказал им только назавтра.

После того как Кора с Кларисса запалят у парадного входа жгут и огонь начнет распространяться по библиотеке, ему, Стирпайку, придется вертеться, точно ужу на сковородке.

Юноше представлялось, что спасение представителей двух поколений Дома Гроанов от огненной смерти поможет ему добиться весьма приметного положения, а сверх того, когда он обоснуется в Южном крыле, имея под боком леди Кору и Клариссу, эта парочка, хотя бы из страха, что преступление их выйдет наружу, станет у него совсем ручной.

Вопрос о виновнике поджога наверняка возникнет сразу после спасения членов семьи. Однако Стирпайк будет знать об этом не больше других – он лишь увидит зарево, когда выйдет прогуляться вдоль Южного крыла. Прюнскваллоры подтвердят, что у него есть привычка прогуливаться на закате. Близнецы же вернутся к себе задолго до того, как весть о пожаре достигнет замка.

Третье посещение библиотеки диктовалось необходимостью спланировать подробности спасения. Первым делом следовало, разумеется, запереть, когда все войдут внутрь, дверь и избавиться от ключа, но поскольку лорд Сепулькревий имел весьма удобное обыкновение оставлять ключ в скважине до ранних часов дня, в которые он, покидая библиотеку, забирал этот ключ с собой, никаких затруднений по этой части не предвиделось. Вопросы наподобие «кто повернул ключ?» и «куда он делся?» неизбежно будут задаваться впоследствии, однако и наличие хорошо отрепетированного алиби для себя и близняшек, и заверения Прюнскваллоров в том, что он и в этот вечер вышел, как всегда, на прогулку, внушали Стирпайку уверенность, что его станут подозревать ничуть не больше, чем всех остальных. С мелкими проблемами, которые могут возникнуть в будущем, в будущем же и надлежит разбираться.