Одинцова с сочувствием посмотрела на меня и поднялась, освобождая мне место. Я опустился на стул рядом с Алисой, и до меня донеслись едва уловимые нотки ее духов.

— Что происходит? Я места себе не нахожу, — сказал я, заглядывая ей в лицо. — Я понимаю, что это все из-за родителей. Но сейчас просто скажи мне: ты меня любишь? Ты едешь в Москву?

— Яр, я… Все очень сложно. Не думаю, что у нас получится быть вместе, — выдавила она. Было видно, что слова даются ей с трудом.

— Что это значит?! — запаниковал я. — Любишь ты меня или нет? Если да, то мы со всем справимся, слышишь?

— Ярослав, — она покачала головой и набрала воздух в легкие. — Прости меня, но…

— Алиса! Ты обещала! — над нами нависла ее мать.

— Да, я помню, — похоронным голосом ответила Малыгина, поднимаясь со стула.

Затем она посмотрела мне прямо в глаза и произнесла:

— Постарайся забыть меня, ладно? И еще раз извини.

Она пересела за соседний стол и весь вечер держалась от меня в стороне. Я был так ошарашен ее словами, что, наверное, целый час просидел, не двигаясь с места и пытаясь осознать смысл ее слов.

Что значит "постарайся забыть меня"?! Она вообще в своем уме?! Как я могу забыть лучшее, что было в моей жизни?!

Я разозлился. На нее, на себя, на ее неадекватную мамку-фурию. Меня душил гнев, и я опасался, что могу учинить сцену прямо здесь, в ресторане.

— Яр, все в порядке? — Павлик участливо положил руку мне на спину.

— Нет, — прорычал я сквозь зубы.

— Может, налить тебе чего? — предложил он.

Я не пил уже больше полугода. С тех пор, как связался с Алисой, как-то не тянуло. Но в сложившейся ситуации это казалось мне не такой уж плохой идеей.

— Наливай, — согласился я.

Когда алкоголь приятным теплом растекся по моим жилам, я почувствовал, пусть не сильное, но все же облечение. Я пошел на танцпол и немного подергался там среди одноклассников, которые никогда не были мне рады. Затем я выпил еще раз, и еще, и еще…

Алиса ушла в самый разгар вечера вместе с мамой. Бросила на меня грустный взгляд и скрылась в ночи. А я смотрел ей вслед и молчал, хотя впору было бы кричать во все горло. Такая беспросветная тяжесть поселилась в моей душе.

Я был раздавлен, уничтожен, разбит. Поэтому единственное, что мне оставалось, это пить. Пить как можно больше, стараясь залить крепким алкоголем свое горе. Это должно было помочь. Раньше всегда помогало.

Когда начало светать, ритмичная музыка сменилась медленной, а девчонки обули балетки вместо высоченных каблуков. Развалившись, я сидел на стуле, и наблюдал за тем, как Павлик и Наташа плавно покачиваются в танце. Его рука была на ее талии, а она положила голову ему на плечо. Несмотря на то, что они просто топтались на месте, было видно, что им хорошо.

Раньше мне тоже было хорошо. Еще совсем недавно. Когда Алиса была со мной. Когда смотрела мне в глаза и говорила, что любит. Когда касалась меня своими крошечными ладошками. Когда засыпала в моих объятьях, тихо и невероятно мило посапывая. Тогда я таял, млел, сходил с ума от счастья. Я хотел быть с ней, хотел ее. И телом, и душой.

Внезапно я поймал себя на мысли, что завидую Павлику. Корчагин медленно, но верно завоевывал Одинцову. У них было будущее. А у нас с Алисой? Теперь мне уже казалось, что вряд ли.

"Постарайся забыть меня, ладно?" — я вновь и вновь прокручивал эту фразу в голове и недоумевал, когда моя осенняя девочка стала такой беспощадной?

Я медленно поднялся, накинул пиджак и вышел из ресторана. Закурив, я побрел в сторону детского дома. Благо, идти было всего ничего. Выдыхая в воздух сигаретный дым, я почувствовал, как тоска весом не меньше тонны наваливается на меня. Каждый шаг давался с трудом, душа кровоточила.

"Поговорил с Алисой, называется!" — недовольно подумал я и сплюнул на асфальт.

Неожиданно мое внимание привлекла небольшая фигурка, сидевшая на бордюре напротив ворот детского дома. Стройные ноги, тонкая изящная шея, глаза, искрящиеся неповторимым светом даже издалека. Я не мог ошибиться. Не мог спутать ее волшебный образ ни с кем другим. Это была она.

Кофейные волосы собраны в хвост, вместо платья — джинсовые шорты и футболка. Очевидно, Алиса была дома, переоделась, а потом приехала сюда. Но зачем?

Я приблизился к Малыгиной, не отрывая от нее глаз. Я даже не моргал. Боялся, что если хоть на секунду закрою веки, она может исчезнуть.

Увидев меня, девушка поднялась на ноги, и взгляд ее карих глаз коснулся моего лица. Я не торопился говорить первым, не хотел спугнуть ее своими вопросами. Просто остановился в паре метров от нее и молчал.

Алиса явно не знала, с чего начать. Тонкие пальцы перебирали друг друга, выдавая волнение.

— Яр, я не могу так, — рвано выдохнула она.

С этими словами Малыгина сделала несколько шагов мне навстречу и впилась в губы жарким поцелуем. Ее близость стала для меня оазисом среди раскаленной пустыни. Я жадно пил Алису, опасаясь, как бы она не оказалась злой шуткой моего воображения.

Но она была здесь. Настоящая, живая, теплая. В моих объятьях. И вихрь эмоций закружил нас обоих. Наши объятия и поцелуи говорили за нас то, что было не сказано. В них жили боль, любовь, страсть и дикая тоска друг по другу.

Я плохо помню, как мы добрались до моей комнаты, как разделись и рухнули на кровать. Но я отчетливо помню ее нежную кожу, от прикосновения к которой я сходил с ума. Помню аккуратную молодую грудь, которая словно была создана для моих ладоней. Помню, ее учащенное дыхание на моих щеках.

Алиса была все той же. Ласковой, страстной и отдающейся мне без остатка. Наконец, я узнавал ту, которую любил больше жизни.

— Ты сбежала из дома? — спросил я, когда она откинулась на подушку рядом со мной.

— Да, — улыбнулась Алиса.

— Останься здесь, — попросил я. — Севка придет только ближе к обеду.

— Хорошо.

— Я так рад, что ты приехала. Я люблю тебя, — сказал я, зарываясь носом в ее волосы.

Я намеренно не говорил о прошлом, о наших трудностях и проблемах. Только не сейчас. В тот момент все было просто идеально, я не хотел рушить волшебство, в которое мы были погружены.

Видимо, Алиса, разделяла мое мнение, потому что тоже почти не говорила. Она целовала мои брови, глаза, щеки. Водила кончиком пальца по губам и скулам. Затем она легла мне на грудь, и ее дыхание выровнялось.

Я чувствовал себя так, словно мне сделали укол морфия. Боль отступила. И даже дышать стало легче. Раз Алиса приехала ко мне, значит я ей нужен. Значит она любит меня. С остальным мы справимся.

***

Когда я раскрыл глаза, на дворе был уже полдень. Солнце нещадно припекало щеку. От вчерашнего загула дико трещала голова. Но это я отметил лишь про себя, бессознательно, потому что все мое внимание захватил настораживающий факт: Алисы рядом не было.