— Да все по-разному, — поклонясь в ответ на приветствие, могучий рыжебородый мужик в войлочном колпаке (как видно, старший) подозрительно посмотрел на Бутурлина. — Есть и карелы, и вепсы, и ярославские есть. А большинство же вологодские.

— Далеконько забрались!

— Широка Расея!

— Небось, к Делагарди конюшню строить нанялись? — хмыкнул в усы Никита Петрович. — Ему нужна конюшня-то.

— Опа! — мужички обрадованно переглянулись.

Повеселел и артельный:

— А что, мил человек… Этот вот, кому конюшня — платит ли подобру?

— Да подобру, — лоцман причалил к берегу и ухватился за куст, удерживая челнок. — Вообще, там люди не жадные.

— Вот и зайдем на обратном пути, — ухмыльнулся бородач. — Сперва свое дело сполним.

— А что за дело-то?

— Да корабль с мели вызволить. Дернем сейчас — всего-то и дел. А потом можно и конюшню построить. Коль в цене сойдемся, почему бы и нет? Как там кого зовут-то? Да ты, мил человек, давай-ко к нам… к костерку… Вместях поснидаем.

Стаскивать корабль с мели… Эвон оно как!

От предложенной ухи лоцман не отказался, присел к костерку, пряча улыбку, — догадался уже, о каком именно корабле шла речь. Уж конечно, тот самый хольк… как его… «Краса морей», кажется. Да уж, что и говорить — краса! Хозяин судна — молодец, не стенал почем зря, не сидел сложа руки — живенько все организовал для спасения своего судна, целую, вон, артель нанял.

— Ты сам-то, я смотрю, здешний, — умяв миску ушицы, прищурился старшой.

— Да здешний, — Бутурлин покивал, не заостряя внимания, из какой именно он деревни… или, может, из города. Да артельщики особенно-то и не интересовались, в первую очередь озабоченные предстоящей работой. Снять с мели большой корабль — не такое простое дело. Трудновато придется, зато и цена… тут уж можно поторговаться всласть, купцу все одно деваться некуда, разве что другую артель искать.

Кстати, на хольке-то как раз и могут знать, что там случилось с пиратским схроном и шнявою, не так уж и далеко отмель от того островка, всего-то версты полторы-две. Наверняка канонаду слышали… да, может, и от местных кое-что узнали.

— С вами пойду, — поблагодарив за ушицу, решительно заявил Никита Петрович. — Ну, то есть — вы пешком, а я — на лодке. Где говорите, корабль-то?

— Да вон Ганс, проводник, — старшой указал пальцем на юркого малого в немецком платье — короткий камзол, штаны с чулками, башмаки с пряжками, стрижка по-лютерански — в кружок.

Надо признать, на паренька этого лоцман не обратил никакого внимания, просто не увидел и сейчас вот напрягся — вдруг да опознает, собачина немецкая?! Увидит, узнает, закричит — пират, мол, держи его, держи! Тогда могут и на первой же сосне повесить, не дожидаясь суда — с разбойниками у всех моряков разговор короткий.

Правда, вот выглядел Никита Петрович нынче совсем по-другому, уже не таким щеголем, каким не так уж и давно явился на «Красу морей» в качестве лоцмана. Исхудал за последнее время Бутурлин, прямо с лица спал — одни глаза и остались. Да и бородку не подстригал третий лень — заросла, кудлатая стала. Да и одежонка поистрепалась, изгрязнилась, пришлось простую рубаху под камзол поддеть.

Нет! Не узнал немец. Скользнул равнодушным взглядом. Да, ежели б узнал, еще раньше бы закричал, давно навалились бы! Нет, не узнал… Его счастье! Никита Петрович давно уже готов был и ножик метнуть — прямо бедолаге в горло! Метнул бы, да в лодку — лови, ищи потом.

Ну, матрос не опознал, а вдруг капитан опознает? Купцы-то — люди приметливые, рисковать уж никак нельзя. Потому на хольк соваться не надо, так, рядышком с артельными посидеть, послушать…

Махнув рукой, молодой человек прыгнул в лодку и заработал веслом, ватага же пошла берегом, по нарвскому тракту, или, скорей, по дороге, которая на этот самый тракт выводила.

Грузный корпус холька Бутурлин заметил сразу же, как только течение вынесло его челнок на излучину. Корабль не сильно-то наклонился и торчал, словно выброшенный на берег кит. Журчала, обходя гиганта, вода, дыбились в небо четыре мачты, на флагштоке повис тряпкой флаг с башнями, воротами и ключами. Герб Риги, надо полагать. Через всю корму змеилось угловатыми буквами название судно — «Die Schönheit der Meere» — «Краса морей». На корме, заложив руки за спину, меланхолично прохаживался старик-капитан, время от времени бросая тоскливые взгляды на расположившуюся на берегу команду.

Несмотря на вынужденно свободное от вахт время, моряки холька, однако же, не бездельничали. Растянули на берегу паруса для просушки, ремонтировали мачты, очищали от водорослей и налипших ракушек борта — да было чем заняться! У хорошего капитана матросы без дела не сидят… как и солдатушки у бравого капрала. Лень да безделие приводят к хаосу в головах, появляются там всякие нехорошие, недобрые мысли, всякие рассуждения, на тему того, а не мало ли жалованья платит нам хозяин? Так вот, для того, чтоб подобных дурацких мыслей не возникало, и нужен постоянный — пусть даже монотонный и не особо нужный — труд.

Дожидаясь ватагу, Бутурлин прижался к берегу, встал под плакучими ивами неприметненько да смотрел, как моряки холька занимаются своим делами. Все пока шло спокойно и гладко… но вот вахтенный, вернее — марсовый, юнга, что-то углядел, заорал во всю мочь.

— Там какие-то люди, господин капитан! Их много… идут сюда!

— Команда — к бою! — не раздумывая, отдал приказ купец.

Однако поторопился. Не успели матросы занять места по авральному расписанию, как юнга снова завопил:

— С ними Ганс, герр капитан! Да, да, Ганс Кренке, наш Ганс! Он вернулся!

— Ага-а… — старик хозяин довольно потер руки. — Похоже, Ганс все же нанял артель. Ну, наконец-то!

На берегу, наконец, показалась ватага. Завидев корабль, артельщики замедлили шаг, немец же, Ганс опрометью бросился к судну. Подбежал, поклонился хозяину, подскочил с докладом…

— Работные люди, говоришь? Гут, гут, — искоса поглядывая на мужиков, капитан покусал тонкие губы. — Они знают цену?

— Я сказал, что с вами…

— Молодец, Ганс. Славно! Пусть приходят договариваться, да.

О чем уж они там договорились, Бутурлин уже не слышал. Завидев позади огромную неслышную тень, он повернулся в лодке… и обомлел! Мимо него, во всей своей красе, ловя полными парусами ветер, курсом крутой бейдевинд прошла — пронеслась! — до боли знакомая шнява! Ну, конечно же — «Святой Александр». И без особых повреждений, по крайней мере, все мачты, такелаж и бушприт — были целы.

— Эй, эй! — поднявшись в лодке, Никита Петрович закричал, замахал руками… Куда там! Никто его не заметил, не посмотрел даже — корсары были заняты куда более важным делом! Атаковали все тот же многострадальный хольк, уже разок атакованный! И атаковали, надо сказать, красиво. Жаль, лоцман не все видел — не удержавшись на поднятой волне, выпал из лодки в воду!