Выражение лица Рашидова изменилось. Всего на миг я увидела в его глазах нечто более человеческое, чем раньше. Но только на миг. Потом он наконец добрался до последней пуговки на моей блузке и резко её распахнул.

— Я ошибся, — сказал он мягко. От тона его голоса волосы на моей голове (готова поспорить, что не только на голове) встали дыбом. — Ты не симпатичная. Ты — красивая. Даже слишком.

Я старалась не обращать внимания на его руки, которыми он прикасался к моей обнажённой коже, пытаясь не сойти с ума от страха.

— Ты спросила, зачем? Мне просто скучно, куколка. А ты так забавно боишься.

Я задрожала ещё больше, осознав, что он сказал.

— Ты так сильно меня боишься? — судя по голосу, Рашидову было действительно очень весело.

И тут я разозлилась. Вся эта ситуация… я с голой грудью в чужой машине, на мне сидит мужик, пошевелиться толком не могу, куда едем — непонятно. Да доживу ли я вообще до завтра?! Сказал же — скучно! И боюсь я забавно. Значит, прибьёт. Изнасилует, прибьёт и прикопает где-нибудь в лесочке.

— А вы на моём месте не боялись бы?! — наконец я смогла справиться со своим голосом! Пусть он немного дрожал, но это было лучше, чем позорное мычание. — Я шла себе, никого не трогала, починяла примус, и вдруг меня хвать — и в машину! А тут вы… и я понимаю, что вы сейчас можете мне шею свернуть при желании!

Смех.

— Могу.

— Ну вот видите! Будь вы девушкой, неужели не боялись бы?

Странно. Его руки, до этого так откровенно изучавшие моё тело, остановились. Вот интересно — это хорошо или плохо?

Я внимательно посмотрела Рашидову в лицо. Каменное и злое. Боже, как я его боюсь…

Я вздрогнула, чувствуя, как от страха на лбу выступает испарина. А мой мучитель снова засмеялся.

— Ты даже не представляешь, девочка, как это пьянит — когда кто-то другой находится в твоей власти, и ты волен сделать с ним, что хочешь. Вот я сейчас могу отвезти тебя к себе и не выпускать, пока ты не надоешь мне. И, поверь, никто даже не почешется, никто не будет тебя искать.

Злая усмешка. Я вздохнула, пытаясь справиться с охватившим меня с ног до головы ужасом.

— И вы это сделаете? — тихо и осторожно спросила я.

И тут — о чудо! — Рашидов отпустил меня! Я удивлённо выпрямилась. Быстро натянула на себя, пока он не передумал, лифчик, застегнула блузку и пальто. И только после того, как я это сделала, Рашидов наконец ответил:

— Нет, я этого не сделаю. Ты, куколка, относишься к таким женщинам, которых нельзя брать силой. Просто потому, что после этого перестанешь ощущать себя мужчиной.

— А что, есть женщины, которых можно брать силой? — ужаснулась я.

Он расхохотался.

— Некоторые просто делают вид, что им неприятно или они боятся. А ты на самом деле боишься меня. Жаль, конечно. Поэтому мы сейчас возвращаемся к тому месту, где я тебя затащил в машину, и всё. На этом твои злоключения закончатся.

Я с удивлением смотрела на ухмыляющегося Рашидова. Я по-прежнему боялась его, но к этому страху добавилось теперь… любопытство.

Машина затормозила. Рашидов вопросительно взглянул на меня, а потом взялся рукой за дверцу…

— У меня один вопрос, — выпалила я. Он обернулся.

Я не успела его задать. Он придвинулся ко мне ближе, взял за руку и прошептал на ухо:

— Я знаю, что ты хочешь спросить. Почему я тебя отпускаю, ведь можно было бы просто дождаться, пока страх перейдёт в другие чувства? Не уверен, что знаю точный ответ на этот вопрос… Но, может, мне хочется для разнообразия побыть… м-м-м… добреньким?

Подумав, он добавил:

— Кстати… раз уж ты так меня боишься. Скажу честно — я никогда никого не убивал, — и Рашидов, отодвинувшись, посмотрел мне в глаза. Почему-то я сразу поняла, что он говорит правду. — Я ведь вижу, что ты меня убийцей считаешь. Но тут ты ошибаешься. А вот других грехов предостаточно. Просто все мы носим маски. Моя — такая.

И Рашидов, ухмыльнувшись, почти вытолкнул меня из машины. А потом его шофёр резко стартовал, обдав меня грязью с ног до головы, но мне уже было всё равно.

Отпустил!

От облегчения я села прямо в лужу и громко разревелась.

Я вздрогнула, выныривая из своих воспоминаний. Столько лет прошло, а я до сих пор при мыслях о Рашидове готова прыгать в окно.

Впрочем, было бы забавно теперь его увидеть. Неужели сейчас я не смогу справиться со своим страхом? Сомневаюсь. Я больше не та маленькая Наташа, которую он так откровенно лапал на заднем сиденье своей машины.

А ведь тот день мог стать моим последним рабочим днём в «Радуге»… Мама тогда сразу поняла — с её дочерью случилось что-то кошмарное, и долго уговаривала меня уволиться. Я не знаю, как она поняла, что моя истерика связана именно с работой… С другой стороны, с чем ещё она могла быть связана? Но я не поддалась на уговоры мамы и решила всё-таки остаться в «Радуге»… Просто избегать встреч с Рашидовым. И мне уже целых пять лет это удавалось…

Зазвонил внутренний телефон. Это была Катя. Замогильным голосом она попросила меня подняться к Королёву.

— Ну что, Свет, — сказала я, вставая и потягиваясь, — заказывай-ка мне гробик. Да смотри, чтобы внутри помягче было!

— Угу, — хмыкнула подруга. — Посмотрим после этого разговора, кому из вас понадобится гробик заказывать. Что-то мне подсказывает, что не тебе…

Ухмыльнувшись, я направилась в кабинет генерального.

Коридоры были полупустыми — обед ещё не кончился, основная масса сотрудников отлучилась в столовую или местные кафе. Невысокие каблуки моих туфелек тихо цокали по лестнице, пока я преодолевала два пролёта до четвёртого этажа, где находился кабинет Королёва.

По лицу Кати было невозможно что-либо понять. Она просто махнула рукой, указав мне на дверь, и тихо сказала:

— Заходи, он ждёт.

Я молча вошла в кабинет Королёва. Поёжилась, натолкнувшись на струю воздуха, бьющую из кондиционера.

Сергей Борисович сидел во главе своего любимого круглого стола.

— Здравствуйте.

Он указал мне на стул рядом с собой.

— Садитесь, Наталья Владимировна.

Я подошла и молча села. Сложив руки перед собой, как школьница, спокойно посмотрела на генерального.

Королёв был в ярости. Я поняла это по его сжатым губам, чуть красноватой коже лица, а главное — по выражению глаз. Они метали молнии.

— Объяснитесь, Наталья Владимировна, — Сергей Борисович говорил спокойно, но в его голосе я ощутила скрытую угрозу. — Почему вы не стали подписывать документы? Я ведь дал понять всем сотрудникам, что это моё решение, мой приказ. И все послушались. Кроме вас!